Пашка медленно брел по лесу. Вчерашний ужас понемногу отпускал его, давая возможность трезво обдумать произошедшее. До вчерашнего дня войну Пашка представлял не так. Но вчера, когда на них пошли немецкие танки… для вчерашнего школьника это было слишком. Ротный очень вовремя скомандовал отходить и сразу же неведомая сила вышвырнула Пашку из окопа и погнала в лес. Очнулся он только споткнувшись и проехавшись мордой по траве. Звуки боя уже затихали.
— Стыдно-то как! — думал он. — Прав был старшина — толку с нас, новобранцев, никакого. Надо своих искать, а то еще в дезертиры запишут. Пашка вздохнул, покрутил стриженой головой и отправился в нужную, как ему показалось, сторону.
Обратная дорога заняла часа полтора. К этому времени выстрелы совсем стихли. На позиции Пашкиной роты, громко переговариваясь, вовсю хозяйничали немцы.
— Вот же черт! — ругнулся Пашка, стараясь отползти назад как можно незаметнее — Где ж я теперь их искать буду?
Решение нашлось самое естественное — если идти все время на восток, то рано или поздно выйдешь к своим. Пашка сгрыз предпоследний сухарь, закинул на плечо винтовку и отправился в путь, стараясь держаться подальше от всяческих дорог и тропинок. Не встретив до вечера ни одной живой души, он слопал последний сухарь и усталый, моментально заснул под первым попавшимся кустом.
Утром, после пробуждения, на мгновение весь вчерашний день показался дурным сном, но это быстро прошло. Пашка угрюмо поднялся, отряхнулся и отправился дальше.
— Стой, стрелять буду!
От неожиданности Пашкина душа ушла в пятки. Он замер, на всякий случай задрав руки вверх.
— Винтовку брось! — скомандовал из кустов звонкий девичий голос.
Пашка стряхнул с плеча ремень. Оторопь прошла и он сообразил, что разговаривают-то с ним по русски. Да и голос показался знакомым.
— Ты кто? — поинтересовался он, вглядываясь в куст.
Оттуда показалось пытающееся казаться суровым лицо, обрамленное рыжими кудряшками.
— А-а-а. . — расслабился он — Это ты, Нинка… Ну ты меня и напугала. .
Нина, бойкая девка на год-другой старше Пашки, была у них санинcтруктором и в отличие от него, воевала уже недели две.
— Ты что здесь делаешь? — она не проявляла особой радости от их встречи. — Почему не со всеми? Дезертир?
— Так я ж их и ищу! Знаешь, где они?
Нинка помялась.
— Нет. Сама отстала…
— Понятно… — Пашка погрустнел. — Как же ты так?
— Да вот… так вышло…
— И что же нам теперь делать?
— То же, что и раньше — Нинка с треском выбралась из зарослей — Похоже, мы у немцев в тылу оказались. К своим выходить надо. Пойдем, а то вон дождь начинается. Надо бы пересидеть где-нибудь.
Идти решили по лесу, подальше от проторенных троп, чтобы случайно не наткнуться на врага. Дождь уже поливал вовсю, не оставив на них ни одной сухой нитки. Нинка шла впереди, сноровисто перелезая через упавшие деревья и прочий мусор. Каждый раз при этом она высоко поддергивала узкую форменную юбку, отчего шедший сзади Пашка сглатывал слюну, впиваясь глазами в полные белые ляжки.
— Все, пришли! — Нинка остановилась. — Хватит мокнуть, вон там переждем.
Впереди, чуть в стороне стоял полуразвалившийся, неизвестно кем и для чего построенный навес. Колья, поддерживающие его, с одной стороны подломились, и крыша одной стороной лежала на земле. Впрочем, и это было лучше, чем ничего. Под навесом нашлась кучка почти сухого хвороста и вскоре Пашка разводил костер, добрым словом поминая опытных товарищей, посоветовавших всегда держать спички завернутыми в непромокаемую ткань.
— Паш. . — Нинка дернула его за рукав — Одежду высушить надо. Нельзя в ней сидеть, заболеем.
Пашка скинул холодную липкую гимнастерку и взявшись за пояс штанов, повернулся к Нинке:
— А ты чего? Ты тоже снимай!
Та, помявшись, тоже принялась раздеваться. Через минуту мокрая одежда была развешена у костра. На Пашке остались только трусы, которые он постеснялся снимать, несмотря на то, что они тоже большей частью состояли из воды. На Нинке же помимо трусов остался еще и лифчик, даже на вид выглядевший мокрым и холодным. Сидя у костра, Пашка украдкой косил глазами на Нинкину грудь, пытаясь представить, как выглядит то, что скрыто мокрой тканью.
— Нин… — наконец не выдержал он — Сними ты эту тряпку! Грудь простудишь, будет тебе воспаление легких. .
Нинка и сама давно чувствовала себя неуютно в мокром белье. Да и черт с ним! — решила она — Здоровье дороже! Ну посмотрит парень на сиськи, ну и что?
— Сниму — согласилась она — Но и ты тоже! — она указала на Пашкины трусы. — У тебя там тоже есть что беречь от простуды.
— А ты? — Пашка оживился — Ты тогда тоже все снимай!
— Угу. — она кивнула. Пашка повернулся к ней спиной, стянул трусы и не оборачиваясь уселся к костру.
— Теперь ты. — произнес он, старательно глядя перед собой и добавил — Я не смотрю.
Нина с облегчением избавилась от мокрых тряпок.
— Паш, глаза закрой на минутку.
Он крепко зажмурился. Рядом с легким шорохом опустилась на землю Нинка, прижавшись к нему плечом.
— Можно глаза открывать?
— Можно.
Первым делом Пашка уперся взглядом в Нинкину грудь, однако она оказалась прикрыта скрещенными руками. Следующим интересующим его местом был пах, но ее сжатые ноги скрывали все, кроме маленького клочка темно-рыжих волос. Пашка разочарованно вздохнул, не замечая смеющихся Нинкиных глаз и продолжая выискивать взглядом хоть какой-нибудь кусочек потайных женских мест.
— Паш, ну что ты там выглядываешь? — спросила она. — Очень посмотреть хочется? — она раздвинула пальцы, между которыми выглянул темный сосок. Пашка уставился на него.