А получилось всё — сложилось-склеилось — неожиданно легко и потому совершенно естественно… всё получилось само собой! Андрей, разложив для Никиты кресло-кровать, спросил Никиту, пойдёт ли он перед сном в душ… и хотя в этом вопросе-предложении не было ничего необычного — он, Андрей, застелил чистую постель, тем не менее вопрос этот имел для Андрея своё, глазу не видимое значение: душ подразумевал обнаженность, которая таким образом, то есть в контексте принимаемого душа, становилась добровольной и естественной, что, в свою очередь, могло стать первым шагом на зыбком пути сближения… потому и спросил Андрей Никиту — поинтересовался у Никиты, пойдёт ли тот в душ. "А нахуя?" — спросил Никита. "Ну, мало ли… откуда я знаю, как ты привык? — рассмеялся Андрей, пожимая плечами.
— Моё дело предложить, а там — как знаешь… полотенце тебе я дам". "Давай!" — неожиданно проговорил Никита и, стараясь выглядеть деловито, тут же начал раздеваться: стянул через голову пуловер, снял рубашку… затем он расстегнул ремень на джинсах, и джинсы сами собой съехали по его ногам вниз; Андрей стоял рядом — смотрел, как Никита раздевается… на свадьбе Андрей не пил мало, и потому он был почти трезвым; а Никита был пьяным конкретно, — пока они ехали в общежитие, пока общались с вахтёршей, пока шли на квартиру к Андрею, Никита ещё как-то держался, и только когда Никита стал раздеваться, Андрей понял, что пьян Никита — в хлам; стянув с себя джинсы, Никита, не раздумывая, вслед за джинсами спустил с себя трусы — и Андрей, молча наблюдавший за процессом раздевания, невольно затаил дыхание: Никита стоял перед ним голый — стройный, ладный, желанный… толстый длинный член, каким он бывает у парней в пору роста, полуоткрытой головкой мясисто — внушительно — свисал вниз, и яйца в мошонке были крупные, рельефно выпуклые…
Волосы на лобке, иссиня-черные, показались Андрею шелковистыми, — волосы росли над членом не треугольником с уходящей вверх дорожкой, а росли густым ровным полукругом, образуя над членом подобие нимба… укомплектован Никита был классно! Нестерпимо захотелось протянуть руки — привлечь Никиту к себе, и только усилием воли Андрей удержал себя от подобного шага, — скользя взглядом по телу Никиты, Андрей почувствовал, как у него стремительно затвердевает член — наливается сладостно саднящим зудом… а Никита словно не ощущал своей наготы — Никита стоял совершенно голый, не испытывая ни малейшего смущения, и в этом отсутствии смущения не было ничего наигранного, на что-то намекающего или, тем более, провоцирующего, — отсутствие смущения было естественным, как если бы Никита был в комнате один… "Андрюха… завтра я пойду в общагу — упокою вашу долбаную вахтёршу… ты пойдёшь со мной, Андрюха? Мы, бля, их всех на пол положим… где моё полотенце?" — проговорил Никита, не замечая, каким взглядом Андрей его, голого, рассматривает…
А посмотреть было на что! Никита был невысокий, крепко сбитый, ладно сложенный — и в то же время он был по-юношески грациозный, стройный, изящно гибкий… "Полотенце? В ванной… — отозвался Андрей. — Идём!" Никита, выходя из комнаты — направляясь в ванную, повернулся к Андрею задом, и Андрей, тут же скользнувший взглядом по Никитиным ягодицам, почувствовал, как жаром полыхнуло в напряженном члене… у Никиты была классная попка! Небольшая, сочная, матово-белая… обалденная была попка!"Никита, вот полотенце… — Андрей достал из шкафчика, вделанного в стенку, чистое махровое полотенце. — Вот, Никита… воду регулируй — как ты любишь… сам помыться сможешь?" — "Смогу!" — "Ну, давай… обмывайся".
А что Андрей ещё мог сказать — что он мог сделать? Член у Андрея, оттопырив брюки, стоял несгибаемым колом… оставив дверь в ванную открытой, Андрей метнулся в комнату — торопливо собрал разбросанные по полу Никитины вещи, затем, чутко вслушиваясь в шелест льющейся воды, рывком снял с себя пиджак, одним движением ослабил-сорвал галстук, через голову, расстегнув пару верхних пуговиц, стянул рубашку и уже расстегнул ремень на брюках, чтоб сменить брюки на шорты, как вдруг из ванной комнаты донёсся грохот, и вслед за грохотом раздался протяжный Никитин мат: "Бля-а-а… ебать мой хуй!", — придерживая рукой спадающие брюки, Андрей метнулся из комнаты в ванную… опираясь руками о края ванны, Никита пытался встать.
"Никита, чего ты… что случилось?" — Андрей замер в дверном проёме, держа руками спадающие брюки. "Упал, — коротко отозвался Никита. — Поскользнулся… ёбнулся, Андрюха… но — не разбился", — Никита, глядя на Андрея снизу вверх, пьяно рассмеялся. "Блин… тебя одного оставить нельзя! Сейчас, Никита… я помогу тебе — подожди!" — Андрей, выпустив из рук брюки, подхватил Никиту подмышки, и брюки, складываясь гармошкой, тут же упали с Андрея вниз, — белые трусы Андрея, оттопыренные выпирающим вперёд колом, оказались на уровне Никитиного лица, но Никита на это не обратил внимания — Никита смеялся, пытаясь встать: "Андрюха, прикинь… я упал… прикинь, какой я пьяный… ебать мой хуй… я не пьяный, Андрюха… я пьяный в жопу!"
Никита весело смеялся, и это не могло не придать Андрею решительности, — скрывающий свои сексуальные предпочтения, Андрей привык быть осторожным, всегда контролирующим свои эмоции, но сидящий на дне ванны голый Никита беспечно смеялся, тем самым невольно подталкивая Андрея быть более раскованным — более предприимчивым… поднимать Никиту на ноги, стоя сбоку, было неудобно, и Андрей, торопливо освободившись от брюк, в следующую секунду оказался в ванне стоящим против Никиты; тело Андрея вмиг намокло под струями воды, и белые трусы его, обретя телесный цвет, обтекаемо прилипли к телу, очертив контуры выпирающего из них члена; "Андрюха… у тебя что — стояк? — Никита, глядя на внушительно вытянувшийся вперёд бугор, на секунду замолк, но уже в следующую секунду, истолковав эрекцию Андрея на свой лад, довольно засмеялся.
— Давай, Андрюха… обмываемся по-быстрому и — зовём их… да? Зовём их… ебать мой хуй!" "Кого мы зовём?" — опешил Андрей. "Ну, этих… девчонок зовём… которые, бля, по вызову… зовём?" "Вставай!" — Андрей невольно улыбаясь, потянул Никиту за руки, поднимая его со дна ванны. "Андрюха… ты знаешь, куда нам звонить? Давай… обмываемся быстро… хуля ты в трусах? Снимай, бля… снимай трусы — обмываемся и… вызываем девчонок!" "И в самом деле… хуля я в трусах?" — поддакивая Никите, Андрей рывком стянул с себя трусы, и член его, пламенея сочной открытой головкой, тяжеловесно дёрнулся вверх… но Никита не обратил на это внимание — Никите было шестнадцать лет, он был пьян, а потому мысль о девчонках, произнесённая вслух, всецело завладела его сознанием. "Андрюха… одну тебе, а одну мне… двух нам хватит! Андрюха… я блондинку хочу… или брюнетку — мне без разницы… ты сам, Андрюха, какую хочешь?" Андрею, чей член распирало от возбуждения, хотелось Никиту, стоящего в полуметре, — Андрею хотелось обнять Никиту, прижать его к себе, стиснуть ладонями его попку… "Никита, какие девочки? У тебя не стоит… какие могут быть девочки?" — отозвался Андрей, скользнув взглядом вниз, на Никитин член, и Никита тут отреагировал на слова Андрея с пьяной запальчивостью: "У кого не стоит? У меня не стоит? Смотри… у меня всегда стоит! — опустив голову вниз, Никита пальцами правой руки приподнял член.
— Смотри… хуля, бля, не стоит… — Никита уверенно, ничуть не стесняясь стоящего рядом Андрея, обнажил головку мягкого и вместе с тем упруго налитого соками юности члена. — Смотри… — член Никитин, длинный и толстый, был похож по форме на аппетитную сосиску, как это часто бывает у парней в пору их стремительного взросления… крайняя плоть, заворачиваясь рубцом, сместилась к основанию, обнажив красивую алую головку. — Смотри… две секунды, и он готов… вызываем девчонок! — Никита, обхватив член ладонь — сжав стремительно твердеющий член в кулаке, быстро задвигал правой рукой, сосредоточенно глядя на эту вполне привычную для него манипуляцию. — Звони, Андрюха… смотри… я готов!"