А получилось всё – сложилось-склеилось – неожиданно легко и потому совершенно естественно… всё получилось само собой! Андрей, разложив для Никиты кресло-кровать, спросил Никиту, пойдёт ли он перед сном в душ… и хотя в этом вопросе-предложении не было ничего необычного – он, Андрей, застелил чистую постель, тем не менее вопрос этот имел для Андрея своё, глазу не видимое значение: душ подразумевал обнаженность, которая таким образом, то есть в контексте принимаемого душа, становилась добровольной и естественной, что, в свою очередь, могло стать первым шагом на зыбком пути сближения… потому и спросил Андрей Никиту – поинтересовался у Никиты, пойдёт ли тот в душ. "А нахуя?" – спросил Никита. "Ну, мало ли… откуда я знаю, как ты привык? – рассмеялся Андрей, пожимая плечами.
– Моё дело предложить, а там – как знаешь… полотенце тебе я дам". "Давай!" – неожиданно проговорил Никита и, стараясь выглядеть деловито, тут же начал раздеваться: стянул через голову пуловер, снял рубашку… затем он расстегнул ремень на джинсах, и джинсы сами собой съехали по его ногам вниз; Андрей стоял рядом – смотрел, как Никита раздевается… на свадьбе Андрей не пил мало, и потому он был почти трезвым; а Никита был пьяным конкретно, – пока они ехали в общежитие, пока общались с вахтёршей, пока шли на квартиру к Андрею, Никита ещё как-то держался, и только когда Никита стал раздеваться, Андрей понял, что пьян Никита – в хлам; стянув с себя джинсы, Никита, не раздумывая, вслед за джинсами спустил с себя трусы – и Андрей, молча наблюдавший за процессом раздевания, невольно затаил дыхание: Никита стоял перед ним голый – стройный, ладный, желанный… толстый длинный член, каким он бывает у парней в пору роста, полуоткрытой головкой мясисто – внушительно – свисал вниз, и яйца в мошонке были крупные, рельефно выпуклые…
Волосы на лобке, иссиня-черные, показались Андрею шелковистыми, – волосы росли над членом не треугольником с уходящей вверх дорожкой, а росли густым ровным полукругом, образуя над членом подобие нимба… укомплектован Никита был классно! Нестерпимо захотелось протянуть руки – привлечь Никиту к себе, и только усилием воли Андрей удержал себя от подобного шага, – скользя взглядом по телу Никиты, Андрей почувствовал, как у него стремительно затвердевает член – наливается сладостно саднящим зудом… а Никита словно не ощущал своей наготы – Никита стоял совершенно голый, не испытывая ни малейшего смущения, и в этом отсутствии смущения не было ничего наигранного, на что-то намекающего или, тем более, провоцирующего, – отсутствие смущения было естественным, как если бы Никита был в комнате один… "Андрюха… завтра я пойду в общагу – упокою вашу долбаную вахтёршу… ты пойдёшь со мной, Андрюха? Мы, бля, их всех на пол положим… где моё полотенце?" – проговорил Никита, не замечая, каким взглядом Андрей его, голого, рассматривает…
А посмотреть было на что! Никита был невысокий, крепко сбитый, ладно сложенный – и в то же время он был по-юношески грациозный, стройный, изящно гибкий… "Полотенце? В ванной… – отозвался Андрей. – Идём!" Никита, выходя из комнаты – направляясь в ванную, повернулся к Андрею задом, и Андрей, тут же скользнувший взглядом по Никитиным ягодицам, почувствовал, как жаром полыхнуло в напряженном члене… у Никиты была классная попка! Небольшая, сочная, матово-белая… обалденная была попка!"Никита, вот полотенце… – Андрей достал из шкафчика, вделанного в стенку, чистое махровое полотенце. – Вот, Никита… воду регулируй – как ты любишь… сам помыться сможешь?" – "Смогу!" – "Ну, давай… обмывайся".
А что Андрей ещё мог сказать – что он мог сделать? Член у Андрея, оттопырив брюки, стоял несгибаемым колом… оставив дверь в ванную открытой, Андрей метнулся в комнату – торопливо собрал разбросанные по полу Никитины вещи, затем, чутко вслушиваясь в шелест льющейся воды, рывком снял с себя пиджак, одним движением ослабил-сорвал галстук, через голову, расстегнув пару верхних пуговиц, стянул рубашку и уже расстегнул ремень на брюках, чтоб сменить брюки на шорты, как вдруг из ванной комнаты донёсся грохот, и вслед за грохотом раздался протяжный Никитин мат: "Бля-а-а… ебать мой хуй!", – придерживая рукой спадающие брюки, Андрей метнулся из комнаты в ванную… опираясь руками о края ванны, Никита пытался встать.
"Никита, чего ты… что случилось?" – Андрей замер в дверном проёме, держа руками спадающие брюки. "Упал, – коротко отозвался Никита. – Поскользнулся… ёбнулся, Андрюха… но – не разбился", – Никита, глядя на Андрея снизу вверх, пьяно рассмеялся. "Блин… тебя одного оставить нельзя! Сейчас, Никита… я помогу тебе – подожди!" – Андрей, выпустив из рук брюки, подхватил Никиту подмышки, и брюки, складываясь гармошкой, тут же упали с Андрея вниз, – белые трусы Андрея, оттопыренные выпирающим вперёд колом, оказались на уровне Никитиного лица, но Никита на это не обратил внимания – Никита смеялся, пытаясь встать: "Андрюха, прикинь… я упал… прикинь, какой я пьяный… ебать мой хуй… я не пьяный, Андрюха… я пьяный в жопу!"
Никита весело смеялся, и это не могло не придать Андрею решительности, – скрывающий свои сексуальные предпочтения, Андрей привык быть осторожным, всегда контролирующим свои эмоции, но сидящий на дне ванны голый Никита беспечно смеялся, тем самым невольно подталкивая Андрея быть более раскованным – более предприимчивым… поднимать Никиту на ноги, стоя сбоку, было неудобно, и Андрей, торопливо освободившись от брюк, в следующую секунду оказался в ванне стоящим против Никиты; тело Андрея вмиг намокло под струями воды, и белые трусы его, обретя телесный цвет, обтекаемо прилипли к телу, очертив контуры выпирающего из них члена; "Андрюха… у тебя что – стояк? – Никита, глядя на внушительно вытянувшийся вперёд бугор, на секунду замолк, но уже в следующую секунду, истолковав эрекцию Андрея на свой лад, довольно засмеялся.
– Давай, Андрюха… обмываемся по-быстрому и – зовём их… да? Зовём их… ебать мой хуй!" "Кого мы зовём?" – опешил Андрей. "Ну, этих… девчонок зовём… которые, бля, по вызову… зовём?" "Вставай!" – Андрей невольно улыбаясь, потянул Никиту за руки, поднимая его со дна ванны. "Андрюха… ты знаешь, куда нам звонить? Давай… обмываемся быстро… хуля ты в трусах? Снимай, бля… снимай трусы – обмываемся и… вызываем девчонок!" "И в самом деле… хуля я в трусах?" – поддакивая Никите, Андрей рывком стянул с себя трусы, и член его, пламенея сочной открытой головкой, тяжеловесно дёрнулся вверх… но Никита не обратил на это внимание – Никите было шестнадцать лет, он был пьян, а потому мысль о девчонках, произнесённая вслух, всецело завладела его сознанием. "Андрюха… одну тебе, а одну мне… двух нам хватит! Андрюха… я блондинку хочу… или брюнетку – мне без разницы… ты сам, Андрюха, какую хочешь?" Андрею, чей член распирало от возбуждения, хотелось Никиту, стоящего в полуметре, – Андрею хотелось обнять Никиту, прижать его к себе, стиснуть ладонями его попку… "Никита, какие девочки? У тебя не стоит… какие могут быть девочки?" – отозвался Андрей, скользнув взглядом вниз, на Никитин член, и Никита тут отреагировал на слова Андрея с пьяной запальчивостью: "У кого не стоит? У меня не стоит? Смотри… у меня всегда стоит! – опустив голову вниз, Никита пальцами правой руки приподнял член.
– Смотри… хуля, бля, не стоит… – Никита уверенно, ничуть не стесняясь стоящего рядом Андрея, обнажил головку мягкого и вместе с тем упруго налитого соками юности члена. – Смотри… – член Никитин, длинный и толстый, был похож по форме на аппетитную сосиску, как это часто бывает у парней в пору их стремительного взросления… крайняя плоть, заворачиваясь рубцом, сместилась к основанию, обнажив красивую алую головку. – Смотри… две секунды, и он готов… вызываем девчонок! – Никита, обхватив член ладонь – сжав стремительно твердеющий член в кулаке, быстро задвигал правой рукой, сосредоточенно глядя на эту вполне привычную для него манипуляцию. – Звони, Андрюха… смотри… я готов!"