Впрочем, наблюдение за тем, как ее губы движутся по моему органу, было недолгим: сосредоточившись на физическом возбуждении, я продолжил получать эстетическое от созерцания картины совокупления Оксаны с Эдуардом.
А картина заслуживала созерцания! Теперь оба улеглись — она вдоль, уперев ногу в верхнюю полку, а он — под углом, положив ноги на то место, где только что сидела его жена. Так широко влагалище девушки еще не раскрывалось! Показался из-под толстых губ распухший клитор, в раскрасневшемся влажном нутре яростно ходил член мужчины, а его руки продолжали тискать грудь Оксаны.
Тамара оторвалась от моего члена и, взглянув на меня с ласковой улыбкой, встала, лишь на мгновение загородив телом увлекательную сцену, и взяла меня за руку. Я повиновался и поднялся. Она наклонилась, упираясь руками в столик, отклячила зад, прогнулась в спине, как кошка. Ягодицы разошлись, открыв вид на уже знакомые дряблые губы, широкую темно-коричневую дырку ануса, обрамленную редкими курчавыми волосиками. Я вставил член во влажную горячую просторную щель и принялся двигать тазом. Поддерживая аналогию, женщина аж замурлыкала, заурчала и стала что-то неразборчиво бормотать.
Время шло, возбуждение росло, все движения проходили в одном ритме, я не отрывал глаз от сцены на соседней полке. Оксана тоже разошлась не на шутку: ее нога двигалась все ближе к изголовью, коленка уперлась в щеку, а я и подумать не мог, что ее упитанное тело способно на такую гимнастическую гибкость! Но зато теперь ее потаенное место раскрылось донельзя широко, некогда трогательная девичья "щелочка" превратилась в "дыру", мокрую, жаркую, жадную и ненасытную, большие губки трепетали, малые жадно облизывали ствол Эдуарда. Старик, между тем, и не думал кончать, он лишь пыхтел и сопел, Оксана стонала, закрыв глаза, по ее лбу катились капельки пота, язычок увлажнял полуоткрытые губы — ничего более соблазнительного я не видел ни в одной порнухе!
Тамара снялась с моего члена, уселась на столик и раздвинула ноги. В ту же минуту Эдуард с Оксаной решили перепробовать все позиции, прежде чем кончить. Теперь они избрали 69. Поскольку девушка оказалась сверху, кроме ее гладкой спины и огромных полушарий ее зада, мне все равно ничего не было видно, и я сосредоточил свое внимание на моей любовнице. Собственно, впервые с начала нашего совокупления она оказалась прямо передо мной, лицом к лицу, в интимной, во всех смыслах, близости.
В одежде она была гораздо привлекательнее: выявился тщательно скрываемый ранее вид на кожу, потерявшую упругость, местами неровную и морщинистую, украшенную кое-где родинками, прыщиками и пигментными пятнами. Груди ее не торчали, как у Оксаны, а болтались. Влагалище было каким-то огромным, мохнатым, с обвислыми губищами.
Я с тоской вспомнил вдруг ту мою давнюю любовницу, которая выглядела отлично, потому что следила за собой, ходила на массах и в качалку, пользовалась какими-то мазями, масками, притирками. При этом каждый любовник, я, например, был для нее как последний шанс, и она с меня буквально пылинки сдувала, лишь бы ночью я ее удовлетворил, и все шло чудесно, пока она не нашла другого, еще моложе. Когда мы выясняли с ней отношения, она проговорилась, что он обожает лизать ее щель. С учетом ее возраста это выходило за границы моих вкусов.
Что же до моей теперешней временной любовницы, то она, напротив, относилась к сексу без трепета, то есть так, как женщины относятся к нему в период между бурной молодостью и старостью — примерно между, по моим наблюдениям, двадцатью пятью и сорока. К тому же отработанность некоторых движений еще раз говорила о том, что сексом Тамара и впрямь занимается регулярно и поэтому пока не идет на него, как в последний бой.
В этой старухе правда что-то было неуловимо привлекательное, порочно-чувственное. То ли лукавый зазывающий взгляд при строгом до равнодушия выражении лица, то ли эта деланная интеллигентность, прикрывающая похотливую животную суть, но я вскоре перестал обращать внимание на ее внешние недостатки. Она мне, черт бы меня подрал, начинала нравиться, и чем дольше я ее имел, тем больше симпатии она во мне вызывала. Я даже, неожиданно для себя, стал тискать ее висящие груди и целовать в губы.