— Понимаете, ваши показания могут изменить ход дела! — сказал Виктору Боб Клейтон, следователь ФБР, — Мы сможем отдать этого мерзавца под суд!
— Ну и что? — невозмутимо отозвался Виктор.
Уже час он сидел у Клейтона, и происходящее сильно начинало ему надоедать. Он уже проклял тот день, когда пошел прогуляться в парк и случайно стал свидетелем ни чего-то там, а аж целого убийства. Причем не простым гражданином, набравшимся виски или еще чего-нибудь подобного, а целым боссом наркомафии. И, как назло, эти америкашки не могут его ни за что привлечь — нет у них, видите ли, доказательств. И теперь ему надо тащиться в суд как свидетелю, дабы привлечь этого буку к справедливому американскому правосудию.
— Да пошли они к черту, — подумал Виктор, — не для того приезжал я в Америку, чтобы тут по судам таскаться. Всего-то две недели тур, а он уже три дня тут торчит.
А вслух сказал:
— И какой мне резон сажать вашего нарко, как его, дельца?
Боб чуть не поперхнулся.
— Да как же, это же преступник мирового уровня, все Интерпол за ним гонялся, говорят, он даже совершал преступления у вас в России! Вы видите двух наших агентов, они гонялись за ним по всему миру, но только сейчас смогли выйти на его след.
— Ага, и этот след — я! — Подумал про себя Виктор. — Тоже мне, фэбээрщики, блин.
Но тем не менее, он автоматически взглянул в их сторону. Высокий молодой мужчина с короткой прической, агент Нокс Калдер, стоял, скрестив руки на груди, и спокойно глядел на него. Однако, когда он тогда в баре показал Виктору свое удостоверение и сказал "пройдемте", Виктору мало не показалось, и он осмотрел Калдера без особой приятности. Зато напарница этого умника, Дина Скейл, очень запала Виктору в душу. Особенно ему нравились ее ноги в белых полупрозрачных колготках, скрытые до колен юбкой. Виктора вообще возбуждали ноги в колготках, а на секретных агентах ФБР — особенно. Дина смотрела на него даже ласково, с пониманием. Да только толку то, с этого понимания! Боб принял этот взгляд за согласие с его словами и воодушевленно продолжил:
— Это очень опасный преступник, и весь мир вздохнет с облегчением, когда его посадят за решетку! И сделаете это — вы!
Боб выдержал паузу, давая Виктору прочувствовать торжественность момента:
— Только вы!
Но Виктор не только не прочувствовал, но даже не расслышал его слов — он разглядывал Дину. Красивая женщина, и такая недоступная, это возбуждало еще больше. Он напрягся. Боб, принимая Викторовы раздумья за согласие, воодушевленно продолжал:
— Не беспокойтесь, наши агенты помогут вам выступить. Они также возьмут вас под охрану, до суда и далее, сколько потребуется. Можете на них положиться, они не оставят вас ни днем ни ночью!
Тут Боб осекся, поскольку понял, что нехорошо выразился, и этот русский может понять его слова "не оставят вас ни днем ни ночью" как давление на него и вообще отказаться от дачи показаний; Боб замолчал и стал обдумывать, как поправиться. Но и Виктор, однако, тоже впал в раздумье. А может, согласиться на охрану? Только если именно эти двое будут его охранять, конечно. Дина, конечно, на ночь не разденется, но можно будет смотреть на нее сколько угодно, и с разных ракурсов. Она интересовала его все больше. С другой стороны, на черта ему только смотреть? Что он, голых баб не видел, что-ли?! А эта даже не разденется. Не на ноги же в колготках пялиться. Кому потом расскажешь — засмеют. А если ее попросить — ну мол что ей стоит, пусть покажет ножки повыше — пока они его охраняют — с нее же не убудет. А неплохО бы так! Ради этого можно даже согла… а если не покажет?! Во дураком я буду! "Извини, мальчик, но я не…". Вот если бы предварительно спросить — так ведь глупо эт…то! Виктор аж слегка подпрыгнул на стуле. А если прям в лоб спросить, сейчас: если она будет с ним — даю показания, не будет — иду отдыхать дальше. Чего я теряю?! Не получится — просто уйду и продолжу отдых, они же локти кусать будут; а получится… (тут Виктор расплылся в улыбке) ух здорово будет! Боб, не понимая реакции Виктора, вопросительно посмотрел на него:
— И что вы решили?
— Я дам показания, — сглотнув слюну, сказал Виктор, — Но с одним условием — если она проведет ночь со мной.
Он замолчал, от сложившейся ситуации у него сводило скулы.
— Что, съели, — думал Виктор, — теперь сами выбирайте, что делать. Он с трудом улыбнулся еще одной новой мысли — до сих пор проблема выбора была на нем, и ему предстояло мучаться от того, что этот всемирный преступник на свободе, теперь же выбор целиком(!) зависел от этих фэбээровцев. И если раньше любой его ответ был плох для него: или таскаться в ихний американский суд, или мучатся от несоблюдения справедливости; теперь же любой(!) ответ был для него прекрасным — или он делает им ручкой и со спокойной совестью идет домой, или же… (у него захватило дух). Делать с этой женщиной что хочешь! Целовать, ласкать ее, гладить ее ноги, рукой залезать в блузку, а потом… И никаких тебе давай отложим, голова болит, сегодня не хочется. Он победно посмотрел вокруг, но увиденная картина его не обрадовала. Помимо выпавшего в осадок Клейтона и подозрительно задумчивой Скейл, он увидел прямо перед собой яростное лицо Нокса. — Ты что вообразил себе, мерзавец! — свирепо сказал Калдер, одной рукой схватив его за ворот, а кулак другой недвусмысленно держа перед его носом.
— Я, — начал Виктор.
В голове его пронеслось — сейчас ведь как даст в морду… но на память тотчас (и как вовремя) пришли кадры из фильма про полицейских: "если ты ударишь его, Билл, то он подаст на нас в суд за плохое обращение, и его могут освободить!". Это сразу успокоило Виктора настолько, что он совершенно спокойным голосом сказал:
— Уберите руки, иначе я подам на вас в суд и вы лишитесь своего мундира.
Его уверенный тон так подействовал на Калдера, что тот моментально убрал руки. Но тем не менее, он произнес: