Дорога домой после работы… Что-то в этом есть такое умиротворенное, расслабляющее. Несмотря на достаточно поздний час, машин на дороге было достаточно много. Печать усталости их владельцев от трудового дня отпечаталась даже на самих машинах. В движении четырехколесных друзей человечества чувствовалась тяга хозяев к домашнему очагу, теплу, уюту. Заправившись на последние пятьдесят рублей, я ехал домой, полностью разделяя желание о скорейшем "прибытии на базу", всех остальных участников дорожного движения.
Она стояла на самом краю тротуара в начале Нового Арбата, на границе света, излучаемого фонарем и ночной темени, уже охватившей к этому времени Москву. Метрах в пятистах от моего дома. Поскольку большая часть моего внимания была занята дорогой, да и скорость была приличной, рассмотреть ее толком не удалось. Однако даже беглого взгляда было достаточно для того, чтобы в полной мере оценить ее фигуру и одежду. Они были настолько эффектны, что сначала у меня промелькнула мысль о том, что девушка эта — одна из тех, кого в последнее время порядком развелось на центральных улицах города, особенно с наступлением "темного времени суток". На ней было весьма короткое черное платье с декольте, черные чулки (или колготки, черт их разберет). Высокая, стройная. Но вытянутая правая рука красноречиво свидетельствовала о других намерениях незнакомки. "Как же я устал сегодня на работе!" — подумалось вдруг мне — "И наверняка ей куда-нибудь за тридевять земель. На фига мне все это надо? Я же уже почти дома, а там — теплая ванна, уютная постель, завтра утром опять на работу…".
Я затормозил, сворачивая к тротуару, хотя, как правило, не предрасположен к непоследовательным поступкам. По всей видимости, сделал я это слишком резко, потому что девушка отшатнулась от дороги, как черт от ладана, при этом, повернувшись ко мне спиной, всем своим видом говоря о том, как я ее напугал своим неожиданным появлением. Я потянулся к пассажирской двери и изнутри открыл ее, боковым взглядом отметив для себя несколько машин, пристроившихся за мной, с намерением подобрать голосующую девушку, если вдруг я откажусь от мысли везти ее.
"Обломитесь, граждане", — почему-то со злорадством процедил я сквозь зубы.
— Войковская! — громко заявила девушка, заглядывая ко мне в салон.
— Поехали, — говорю.
— Сколько денег? — поинтересовалась она, не торопясь садиться.
— Да поехали, елки-палки! — нетерпеливо произношу я, делая головой пригласительный жест.
— Так сколько же?
"Е-мое", — думаю — "терпеть не могу стоять на дороге с открытой дверью, спиной чувствуя волчье дыхание "бомберов", стоящих в нетерпеливом ожидании, за моей машиной."
— Садитесь, садитесь, бесплатно. — Черт возьми, декольте у нее было глубокое, открывающее два полушария прилично развитой груди и ложбинку между ними. Взгляд мой, с трудом оторвался от этого шикарного зрелища и поднялся чуть выше, на ее лицо. Оно было достаточно миловидное, в меру накрашенное, и по большому счету доброжелательное. Волосы темно-русые, прическа короткая, что всегда нравилось мне, с достаточно требовательным вкусом относящемуся к внешности девушек. К сожалению, мой вкус (вкупе с приступами лени, не часто, но все-таки, охватывающими меня) сыграл со мной злую шутку — в последние полгода я был обделен женским вниманием и лаской. А, принимая во внимание страстность моей натуры и температуру крови, полгода — страшный срок.
— Так не бывает! — уверенно заявила незнакомка.
— Еще как бывает, — не менее уверенно заявил я.
Видимо, моя уверенность произвела определенное впечатление на нее.
Она улыбнулась и, наконец, влезла внутрь, закрывая за собой дверь. Я зажмурился — обычно пассажиры со всей дури шарахают дверью машины, закрывая ее. А такие удары для водителя — все равно как удар поддых. Странно, дверь была закрыта ею без ужасного грохота — одно это могло расположить меня даже к незнакомому человеку. Поехали.
— Я не верю, — сказала она улыбаясь. Голос у нее был высокий, но не раздражающий. Первых мгновений общения мне было достаточно для того, чтобы понять что она — довольно жизнерадостный и веселый человек, открытый, что называется. Либо простушка, либо не москвичка, точно.
— Почему? — удивленно произнес я в ответ, — что тут такого?
— Ну не бывает так, и все!
— Как же не бывает, когда вот… непосредственно… едем уже. — вполне логичный ответ, не правда ли?
— Слушайте, тогда я боюсь, — то ли в шутку, то ли серьезно сказала она.
— Ну вот, здасте-приехали! — обиженно сказал я, косясь на свой дом, который мы в этот момент проезжали.
— Нет, на самом деле не боюсь, — улыбнулась она — Просто странно все это. Бензин-то подорожал в последнее время.
— Ну и что? — Хотя я-то прекрасно понимал "что". Полчаса назад
последний мой полтинник уплыл прямо в пасть нашим акулам нефтяного бизнеса. До зарплаты оставалась неделя. Мне ли не знать "что".
— Ну, как же тогда бесплатно возить кого-то, смысл?
— А что, обязательно нужен смысл? — почти с вызовом сказал я. — Вот мой дом, кстати.
Она посмотрела сначала на дом, потом на меня, еще больше осознавая
комизм и даже некоторый идиотизм происходящего.
— Слушайте, зачем все это?
— Ну, вот захотелось Вас подвезти, несмотря на то, что ехал домой, ни о чем таком не помышлял даже.
— Сказка какая-то.
— Почему сказка? Я что, на волшебника похож? Удивительно было, если бы меня кто-то повез бесплатно. А Вы-то чего удивляетесь?
— То есть?
— В зеркало мы давно смотрели в последний раз? — Тяжеловатый, конечно, комплиментик, но девушка улыбнулась, всем своим видом давая понять, что мой "тяжеловес" пришелся ей по вкусу.
— Все равно… Чудес на свете не бывает.
Приятно чувствовать ее удивление, в душе-то я хорошо понимал его.
Дальше разговор велся в задорно-озорной и очень добродушной манере, с ярко выраженными шутливыми интонациями. Обожаю такую беседу.
— Кто это Вам сказал такую чушь?
— Не помню, но знаю — это точно.
— Вот тогда, пусть сегодняшний вечер заставит Вас пересмотреть Ваш взгляд на невозможность чудес.
— Обалдеть. Мне же далеко ехать! — Она не переставала улыбаться.
— Самое обидное, что это почему-то стало считаться странным, если кто-то кого-то решил подвезти бесплатно. Закончим на этом. — Твердо сказал я.
— Ладно! — даже несколько игриво согласилась она.
— Что так поздно, с работы? — поинтересовался я.
— Ага, задержалась вот.
— А где изволите работать? — в голове пронеслись образы: офис, приемная, селектор, "Чаю нам, пожалуйста"
— В библиотеке.
"Ни фига"
— Мать честная, в Ленинке, что ли?!
— Да. В столовой. Я — повар.
"Ну, это еще куда ни шло", — подумал я. Дело в том, что ни видом, ни (судя по всему) содержанием, попутчица нисколько не подходила под стереотип библиотекарши. Ну, а стереотип повара у меня был не такой устойчивый.
— И до каких же часов работает столовая в Ленинке?
— Ну, вообще-то до шести, но сегодня вот решили с начальством пивка попить.
— Святое дело, с начальством-то.
— Ну так!
— А начальство-то не обижает, платит исправно?
— Начальство у нас нормальное, молодое, армяне…
— Ленинки начальство?!!!
— Да нет, столовой.
"Слава Богу". Не могу сказать, что я не люблю армян (очень даже уважаю), но, согласитесь, это был бы достаточный повод для удивления. Я включил магнитолу, которую поставил на паузу когда останавливался, чтобы "подхватить" попутчицу.
— Ого, еще и с музыкой! — засмеялась она, — А курить у Вас можно?
— Нужно. — Ответил я, косясь на свою пачку и открывая пепельницу.
Обычно после такого вопроса, что делают? — правильно, закуривают. Так вот, она не закурила. "Черт те что" — подумал я, сам еще не до конца не отойдя от некоторой нереальности происходящего. Или я слишком впечатлительный? "Таааак, ладно"
— Да и еще, — вкрадчиво произнесла она, — нельзя ли остановиться где-нибудь, я бы себе пивка купила. Пива хочется, сил нет.
— Нет проблем, увидим палатку — остановимся. "Так, где там у нас ближайшая будет?"
— Скажите, а какое Ваше любимое блюдо? — Спросил вдруг я — В смысле приготовления?
— Знаешь, — "Дурдом, я с ней на Вы, она со мной — наоборот". — Терпеть не могу готовить. У меня мечта — красивые длинные ногти. Так вот, пока я здесь, мечта эта — неосуществимая.
— А что, вот эти… самоклеющиеся… нельзя одевать?
— Так это же вредно для ногтей, — поучительным тоном произнесла она, — а потом хочется свои длинные иметь. — Ударение на "свои".
— Не в ногтях счастье, — глубокомысленно изрек я, — так все-таки, насчет блюда?
— Поверишь, макароны. Приготовить их так чтобы не слипались, не сваливались. Вот это — кайф. Ой, а что, это уже Белорусский?
— Да, а что?
— Что-то как-то быстро мы до него доехали.
— Нормально доехали, — ответил я, все же польщенный ее непроизвольным (скорее всего) комплиментом моему водительскому мастерству.
— Да нет, я много раз так вот ехала, так мы намного дольше до него добирались.
— Ну, так я же в центре живу, все таки — родные места. Грех не знать.
— Действительно. А насчет ногтей ты зря. Для женщины это важно.
— Могу себе представить.
— Не, я серьезно.
— Верю, верю.
Я взял пачку сигарет и протянул ей.
— Спасибо, у меня свои, — сказала она.
"Интересно, какие?" — подумал я. Но она закуривать даже не собиралась. Дурдом.
— Меня, кстати, Люся зовут. — Неожиданно произнесла она и взглянула на меня. Боковое зрение у меня развито нормально, так что я прочитал вопрос в ее мимике.
— Меня — Мурат.
Фразу "Очень приятно" мы произнесли одновременно. Фу-у-у, это хорошо, на самом деле, что она первая представилась. Терпеть не могу обращаться к незнакомой девушке с каким-нибудь идиотским вопросом типа "Девшка, а как Вас зовут?". От этого вопроса, произнесенного на улице или в каком-нибудь присутственном месте, так и разит банальной пошлостью. И вообще, люблю, когда меня представляют.
— А-а-а, Люся — это, как я понимаю, уменьшительно-ласкательное от Людмила? — задал я вопрос, банальнее которого придумать было сложно.
*****
— Ага, только вот не люблю, когда меня Людмилой называют. Вот когда мне будет за тридцать, тогда буду Людмилой, а так — Люся. Не хочу взрослеть.