Следующим утром Маришке было приказано сменить форму горничной на приличное платье и явиться к своему ученику. Девушка не просто была рада повышению своего статуса в доме, душа пела! Смущало только одно, этот ученик недавно ее высек, а в следующий раз гладил голую попу будущей учительницы, а потом ее отшлепал. Учительница Мария Петровна готовилась поблагодарить барчука, обсудить план занятий, выяснить характер писем, которые будет составлять. Не успела она поздороваться, как ученик запустил руки к ней под юбку и стащил трусики.
"Неужели сейчас отшлепает?" — подумала учительница, но ужасный мальчишка стал раздевать Марию Петровну со скоростью белки, расправляющейся с кедровой шишкой. Когда Володя поднял ее на руки, страшная мысль пришла в голову "он говорил: когда будет настроение: сейчас он меня: значит, вот как ЭТО будет". Затрепыхалась в его руках:
— Не надо, скверный мальчик — попросила она почему-то по-французски.
Лежит Мария Петровна на шикарной кровати, прикрывая ладонями волосики лобка, а ученик уже выскочил из одежды и нависает над ней. Впервые в жизни она видела напряженный мужской член.
Нет силы терпеть — без поцелуев, без предварительных ласк раздвинул Володя стройные ножки и ткнул членом туда: Получилось грубо, Мария Петровна кричала в полный голос. А он двигался, толчки передавались телу девушки. В упругий матрас вминалась попка, качались широко разведенные ляжки, поскрипывала широкая кровать.
— Мне больно, хватит, мне больно, — лепетала учительница.
Через минуту Володя взорвался, и вся накопленная за прошедшие дни юношеская страсть хлынула потоком спермы, никакая сила не смогла бы остановить бешеные конвульсии. Он задыхался, дрожал, куда-то проваливался. А душа кричала от радости: Но постепенно он всё-таки начал соображать. Почувствовал, что Мария Петровна пытается встать, высвободиться из-под него. Всё ещё шумно дыша, Володя лёг на бок, освободив женщину от своего веса.
Учительница села на кровати, и Володя увидел большое пятно крови. Процесс лишения девственности понравился ему необычайно: голое покорное тело: трепещущая, испуганная плоть: кровь на белой простыне: Мария Петровна заплакала. Володя сел и обнял порванную им девушку-целку. Первую в его жизни.
— Не надо плакать, чего ты? Оставь ты эту простынь. — Учительница подавленно замолчала. — Перестань, всё будет хорошо, скоро мы с тобой поедем в Европу, на целых пять лет. Будешь вечерами пить кофе в маленьких бисто и смотреть на вечерний город. Мария Петровна через силу улыбнулась.
— А где в это время будет моя дочка?
Нахмуривший брови Володя походил на ученика, который не может понять объяснение учительницы. Потом улыбнулся, принимая игру.
— Наш сын уже большой, учится в парижском университете. — Положил руку на низ ее плоского животика, где, по его разумению, должен помещаться ребенок.
Мария Петровна всплеснула руками.
— В Париже? Там женщины такие развратные!
— Для него ты (он хотел сказать "купишь" , но вспомнил, что она сама прошла через аукцион) : ты подберешь для нашего сына русскую девушку. Приведешь девушек на осмотр к Эдику, и будешь волноваться:
Она перебила:
— Не слишком ли маленькая у нее попа, вдруг наш сын захочет ее отшлепать. А на каникулы он приедет сюда?
— Конечно, будет жить в этой комнате. На стене мы повесим картину: ты голенькая, с большим животом стоишь у стола. На второй картине ты, лежишь у меня на коленях, принимаешь шлепку.
Мария Петровна вздохнула:
— Красиво, но твоя жена не позволит такое повесить на стены.
Володя снова повалил ее на кровать, начал гладить бедра, перешел на живот, потом накрыл ладонью грудь.
— Зачем мне официальная жена? Детей, наследников народят такие девушки как ты. Их будет много в этой постели, только не устраивай мне сцены ревности.
Разговаривая, он неспешно теребил соски, и внутри учительницы растекалось совершенно незнакомое до того удовольствие. Неожиданно для самой себя Мария Петровна прижала руки мальчика к своим грудочкам, напрягла и плотно сжала ягодицы.
— Пожалуйста, ласкай мои соски еще, не останавливайся.
Он и не останавливался, ласкал, вызывая целую бурю восторга у девушки, которая только что стала женщиной.
— Ты и другие наложницы не станут вмешиваться в мои дела, будут благодарны за внимание. А капризных, устраивающих скандалы ревности я накажу.
Вдруг перевернул Марию Петровну на живот и звонко шлепнул по попе.