— Вот так!
Сама того не ожидая, учительница приподняла попу и попросила:
— Шлепни еще, мой мальчик.
***
Студию оборудовали, пора было возвращаться на постоянное место к Володе, Нина шла по коридору подвального этажа и твердила "сопляк, мальчишка: не хочу, не хочу:" Угнетала неизбежность: сегодня она перестанет быть девушкой и сделает это подросток, мальчик, который моложе ее почти на четыре года.
Неожиданно ее окликнули:
— Нинка, здорово, давно не виделись. Ты откуда? Тоже пришла драную попу получать? — Душевная подруга Танька, изгнанная из команды вместе с Ниной, была рада встрече.
Чернявая плоскогрудая Танька (доска — два соска, как дразнили парни) никогда не унывала. Главной ее страстью было собирание новостей и передача их возможно большему числу слушателей. Сейчас одетая в синий халат Танька стояла у неприметной двери и, кажется, никуда не торопилась.
— Значит, тебя тоже в особняке оставили, ты горничная?
— Представляешь — вздохнула Нина — меня отдали любовницей молодому барчуку.
— Так он же еще мальчик! — удивлению Таньки не было предела, — И он тебя: — Танька споткнулась, не зная, как спросить: поимел, трахнул или распечатал — он тебя уже оприходовал? Расскажи!
— Ничего еще не было. Четыре дня помогала оборудовать студию его сестре, теперь возвращаюсь на место.
— Значит, несешь свое тело на алтарь разврата? Потом расскажи, как было. А мне опять под розги ложиться. Попробовал тут один лакей меня щупать, я ему коленом так врезала! Меня и перевели в прачки. Каждый день за поротой попой сюда отправляют. Ты счастливая, Нинка, если бы и мне попасть в любовницы. — Танька-доска слегка присела и развела коленки. — Ой, моя очередь, Живодерка не любит ждать!
Из двери вышел, морщась и держась за ягодицы, лакей и заковылял по коридору. Танька рванулась в комнату так, будто ее там ждали не розги, а блюдо пирожных.
"У каждого своя дорога, — думала Нина, поднимаясь в апартаменты барчука, Таньке ложиться под розги, мне — под мальчишку. Так неохота идти к нему: Еще и угодить надо, иначе высечет от души, розги заранее приготовил. Как надо угождать?" — Годы физиологического созревания прошли в замкнутом коллективе девушек-ровесниц, общения с опытными в любви женщинами не было, а физические нагрузки гасили все эротические побуждения. Знания и опыта не было никакого.
Когда Ниночка появилась в комнате барчука, она просто сказала:
— Я пришла. — Чтобы погасить смущение подошла к трюмо поправить прическу.
Вспомнилось, из детства: свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: Неподкупное зеркало равнодушно доложило: "Сейчас тобой будут пользоваться. И не кто-нибудь, а вот этот смазливый парнишка. Будь готова раздвинуть ножки". "Всегда готова" с горечью вздохнула она в ответ зеркалу.
Разглядывая себя в зеркале, очаровашка Нина пребывала в трепетном состоянии души, ощущала, как заостряются и набухают сосочки грудок, чувствовала себя такой беспомощной и: доступной.
Барчук подошел сзади и по хозяйски обнял Нину. Володя прижался к ней, руки скользнули по талии и замкнулись на животе, потом он передвинул левую ладонь вверх, ещё вверх и под рукой оказалась чашечка лифчика, а в ней — грудочка, титичка, сисичка.
— А ты красивая, Ниночка. — Прошептал он.
В зеркале над своим плечом Нина вила только лоб и макушку этого коротышки. Правая ладонь мальчика скользнула вниз по шортикам. Девичий живот округло уходил вниз, ТУДА. "Как она встретит мою первую ласку" — подумал Володя. Гормоны заставили двинуть ладонь дальше, ощутить упругие бёдра. Пальцы легли на небольшой холмик. Несмотря на одежду, он явственно ощутил его выпуклость. Стал нежно оглаживать это чудо, а левая рука всё ещё гладил ее грудь. Нина наклонила голову и прижалась щекой к макушке Володи.
Рук нашарила застежку на шортиках. Барчук по-хозяйски расстегнул молнию и попытался стянуть шортики, но они не подавались — Нина, с сопротивлением обреченной крепко держалась за их пояс.
— Отпусти. — В голосе мальчика послышались истерические нотки избалованного ребенка.
"Вот и все" — подумала Нина и отпустила пояс шортиков, таких удобных, таких привычных.
Особую остроту ощущениям придавало чувство стыда и неловкости, которые добавляли румянца на щеках. "Как это, оказывается, стыдно… наблюдать, будто со стороны, как шортики сползают с твоих бедер… как будто это я и, в то же время, не я:" — Подумала Ниночка.