Чай из утренней росы. Часть 30

— Вы осмелитесь. Ну, давайте и тут же попадёте за праздничный стол, никуда больше.

Чжоу Дунь хмыкнул, пронзительно взглянул на императора, опустил глаза и проговорил:

— Если император настаивает сам: я его прощаю: извиняю, если хотите:

— Хочу, мне стало легче, поверьте.

— Я смею надеяться, император, что мы обязательно продолжим наш "извинительный разговор" , он меня очень заинтриговал, очень.

— Конечно, непременно: Проводить почётного гостя Чжоу Дуня за праздничный стол!

Теперь к императору шагнули все четыре министра: Чан Бу, Хуан Ми и Ухай Ли, они натянуто улыбались и кивали, поднося ладони к лицам.

— Я не верю гла-а-за-а-м! — радостно протянул император. — А мне казалось, что знатные Мандарины на меня в обиде и вовсе не придут!

— За что нам обижаться на Вас? — торопливо проговорил Чан Бу и выразил на лице полное удивление.

— Нет-нет, — замахал руками император, — вы вправе обижаться, но и вправе извинить. Мне помнится, что я обещал когда-то повысить вам звания и расширить ваши земли да всё оттягивал, сомневался, несправедливо придираясь к вашим якобы огрехам по Дворцовой службе.

— Что вы, разве может император быть несправедливым? — заметил Хуан Ми.

— Может, — ответил император, — я был, к сожалению, таким: не хотел отличить в рисовой шелухе кристально чистые рисенки: Извините меня, достойные Мандарины, простите. Завтра же вам воздастся должное. Хотя зачем завтра? Я сейчас же напишу за праздничным столом приказ к исполнению, и знайте, что отныне щедрая рука императора будет сполна одаривать вас.

— Император, благодетель, — заголосил Ухай Ли, — позвольте кинуться в ножки! — и крикнул остальным совершенно обалдевшим министрам. — Кидайтесь, олухи, кидайтесь!

— Никаких "ножек" , Ухай Ли, — остановил император, — никакого подобострастия, — и велел охране. — Проводить почётных гостей за праздничный стол!

И кланяясь ниже пояса, три министра заспешила за охранником, топая по деревянному трапу, словно ретивые кони.

А следом подошла очередь и Сан Гуана — толстого и круглого Дворцового лекаря с тихим приятным "врачующим" голосом.

— Император, — начал он первый и поклонился, — великое счастье быть приглашенным Вами, сидеть за одним столом и слушать Ваши справедливые речи!

— Перестаньте, Сан Гуан, расслабьтесь, Вы обращаетесь к вашему другу, а с другом надо быть проще, — добродушно сказал император.

— О, нет, — затрепетал Сан Гуан, — я никогда не осмелюсь называть Вас другом, император!

— Попробуйте, у Вас легко получится, ну.

— Нет-нет!

— Я прошу Вас, для меня это очень важно, очень. Я совсем не приказываю, а прошу, прошу, прошу.

Сан Гуан собрался с силами и промямлил:

— Дру: друг:

— Ну вот, — улыбнулся император, — Вы сбросили тяжёлый камень с плеч и простили меня за грубые слова во время нашей последней встречи, не правда ли?

— Я: простил императора?! . . О, ВЕЛИКИЙ БУДДА, мне сейчас станет плохо! — и он пошатнулся.

— Охрана! — позвал император. — Поддержите добрейшего человека и помогите дойти до праздничного стола! Сан Гуан, прошу прощенья, что тогда при встрече не понял ваших опасений за жизнь своих детей и жены, я только этой бессонной ночью осознал ваш справедливый компромисс — написать бумагу, но спасти семью. Если есть благополучие в семье, оно есть и в государстве. Извините и простите:

Сан Гуан, казалось, ополоумел, он обмяк в руках охраны, улыбнулся как последний идиотик, помахал императору безвольной рукой и ответил:

— Я Вас простил, император, расслабьтесь! Ха-ха-ха! Я простил императора! Император, а можно мне смешать пиво с вином?! Ха-ха-ха!

— Конечно, непременно! Можно смешать и вино с пивом, тоже очень вкусно!

— Благодарю! Охрана: — простонал Сан Гуан, — отведите меня в деревню для сумасшед: э-э-э: за праздничный стол:

Ван Ши Нан продолжал сохранять осторожность, он неспешно подошёл и сказал:

— Император, что я вижу? Сан Гуан послушал Вас и сразу лишился рассудка?

Император спокойно ответил:

— С той минуты, когда я сделал тебя почётным гостем, Ван Ши Нан, ты стал смел и разговорчив, это неплохо, но ты ошибся. Послушав меня, он получил огромное наслаждение, стал до того счастлив, что его голова до сих пор кружится в завидном блаженстве, словно он смешал рисовое пиво с тростниковым вином. А тебе спасибо, мой старый друг, ты сделал всё, как я хотел, впрочем, ты всегда выполнял мои просьбы, желания, приказы с удивительной точностью и любовью, а я всегда шипел на тебя, незаслуженно обвинял в порочной связи с моей наложницей, грозил сломать кости на железном колесе, угрожал страшной пиалой. Ах, до чего же я был ужасен и жесток, извини меня.

— Император, можно быть откровенным?

— Не можно, а должно.

— Спасибо, — слуга чуть прищурил глаза. — Я раньше никогда не слышал от Вас подобных речей. Мне кажется, Вы что-то задумали:

Император искренне рассмеялся:

— Только самое хорошее. Ты настолько напуган прошлой жизнью, что никак не хочешь поверить в новую. Что мне сделать, чтобы ты верил?

— А вот что, император: только не сочтите за дерзость: разрешите не прикасаться к еде, пиву и вину до тех пор, пока Вы сами не попробуете?

Император продолжал смеяться, Ван Ши Нан умилял его:

— Не делай из меня злодея, только не это: Ладно-ладно, хорошо, иди занимай место за праздничным столом и скажи всем, что для общего спокойствия приглашённых я первый отведаю по кусочку от каждого блюда и по глотку каждого напитка. Так устроит?

— Простите, но именно так устроит.

— Охрана! Проводить почётного гостя Ван Ши Нана!

Слуга недоверчиво смерил взглядом здоровенного охранника, поклонился императору и осторожно пошёл по трапу, щупая ногами каждую доску.

Две сестры-наложницы, словно бабочки, легко припорхнули к ногам императора и учтиво поклонились.

— Вот они! — развёл руками император, будто хотел обнять обоих. — Вот они, последние, но самые главные! Как редко я вижу вас рядом друг с другом, но теперь вы будете всё время вместе, и никакие прежние конфликты уже не разлучат двух сестёр. Вы должны извинить своего императора за то, что именно он создавал эти конфликты — кому рожать наследника, а кому не рожать: простите меня:

— Нет-нет-нет, — замахала Май Цзе, — какое прощенье?! О, ВЕЛИКИЙ БУДДА, мы ничего сейчас не слышали!

— Не пугайте нас, император! — взмолилась младшая сестра Юй Цзе. — Вы просите прощенье у наложниц?!

— Да, милые девочки, да-да-да. А по поводу наследника вот что: рожать будет Май Цзе, Юй Цзе слишком молода, чтобы понять всю ответственность материнского счастья, — он поднял пальцем подбородок Юй Цзе и глубоко заглянул в глаза, — поживи и наберись женского опыта:

Старшая сестра Май Цзе была на седьмом небе, она воскликнула:

— Император, Вы меня простили?!

— Я принял решение, а сказать "простили" должны вы.

— Умоляем Вас: не заставляйте произносить это слово, считайте, что мы его сказали, лучше разрешите бежать за праздничный стол, так хочется пировать вместе с Вами!

— Охрана, проводить почётных гостей за праздничный стол!

Как только наложницы убежали, к Императору тут же подоспел Инспектор и замер в ожидании.

— Немедленно отплыть! — серьёзно приказал император. — Быстро!

— Я оставлю с Вами несколько человек! — торопливо ответил тот.

— Не надо! Я хочу остаться один!

— Слушаюсь! — Инспектор заспешил по трапу, высоко поднял руку и резко махнул в сторону дальнего угла причала.

Оттуда мгновенно появились две лодки с двумя гребцами в каждой.

Инспектор быстро скрылся в корабле, а проворная охрана убрала за ним трап.

На причале остался один император, напряжённо глядя за всем происходящим.

По обоим бортам корабля уже дрогнули вёсла и стали быстро работать, развернув длинный загнутый нос к широким просторам Жёлтой реки:

В большой корабельной комнате, увешанной картинами речных пейзажей и освещённой небольшими окнами, сидели за праздничным столом жена императора, министры, дворцовый лекарь, слуга и две наложницы.

Стол был застелен щёлковой скатертью с расписными павлинами, уставлен серебром чеканных пузатых сосудов с тёмным тростниковым вином, глиняными кувшинами с рисовым пивом золотистого цвета и гладкими подносами из бамбука, где лежали рыба, дичь, фасоль, фрукты, овощи.

— Ну, и где же: благодетель? — озабоченно спросил Чжоу Дунь. — Мы уже плывём, а его нет. Он, кажется, хотел первым отведать эту прелесть? Ван Ши Нан, сходите за своим императором.

— Он такой же мой, как и ваш.

— По-моему вы дерзите, слуга?

— Я сейчас не слуга, а почётный гость.

— Перестаньте, — вмешалась Чау Лю, — император должно быть на корабельной кухне, он сегодня всё взял на себя, вы же знаете. Я схожу за ним, и вообще, что за глупые мысли, никто не собирается вас травить.

— Идите за мужем, Чау Лю, идите! — потребовал Чжоу Дунь.

Она встала, подошла к двери, дёрнула за ручку, но дверь была закрыта, Чау Лю рванула сильней, но безуспешно.

Все разом застыли с перепуганными лицами:

Император стоял на причале и неотрывно смотрел вдаль.

Он видел частые взмахи корабельных вёсел, они были похожи на единый неутомимый механизм, который гнал корабль к середине широкой реки, а за кораблём плыли две устремлённые лодки:

В комнате поднялась истерика — помимо того, что дверь оказалась закрытой, с той стороны её забивали вдобавок прочным деревянным щитом, такими же щитами закрывались окна, гости кидались от стены к стене, задевая стол и бросая на пол всё, что на нём находилось. Сквозь редкие щели неожиданно пробились несколько лучей заходящего солнца, прорезая темноту комнаты и царапая узким светом мелькавшие лица с очумевшими глазами.

Ван Ши Нан истошно голосил:

— Ах, я дурак! Ах, дурак! Я же чуял, что это — капкан! Я же вчера предлагал задушить его подушками! А вы-ы-ы-ы!

Кто-то из министров орал до хрипоты:

— Это всё Чжоу Дунь! Фантазёр бесплодный!"Пойдёмте, там стол переговоров"! Мальчишка слащавый!

*****
— Да провалитесь вы все! — плаксиво кричал Чжоу Дунь. — Я жить хочу! — и яростно стучал кулаками в стенку. — Пустите меня, жить хочу!

Женщины визжали:

Император по-прежнему смотрел на корабль и ждал самого важного момента:

Важный момент наступил сразу, как только Инспектор отдал громкий приказ своим подчиненным:

— Открыть заглушки!

Добавить комментарий