— Ну, вот. Теперь будешь послушней. Будем ещё повторять, да не раз. Повторение, оно мать учения. Правда. Наташка? — Говорила Дарья Петровна стоявшей перед ней Марине.
— Приведи её в порядок, смажь её кровавые раны. Эка не видаль — порка! Всего — то десяток розовых полосок. Детей и тех порють, а тут мы такие нежные, крики, сопли. Я тебе рот — то затыкать буду. Жаль, что не знала, соседи, наверное подумали, что пыточная у меня. Да они и так думают.
Наташка, ты что смеёшся?
Переночуешь у меня. Спать будешь с Наташкой, раз тебя так лесбиянки интересуют.
Такая я к тебе сегодня Наташа. Не говори, что я к тебе не бываю добра.
А тебя, чтобы я больше в брюках не видала.
Меняй гардероб. Юбки повыше колен, чулочки. Ножки у тебя стройные и фигурка весьма ничего. Так, что нечего такой товар скрывать.
Да в трусах ко мне не приходи, здесь они тебе ни к чему.
Всю ночь Марина утопая в мягкой постели ласкалась в нежных руках, неумело пытаясь доставить удовольствие в ответ. Наконец, Наташка оседлав её голову и запустив пальчик в киску познакомила острый язычок со своей истекающей соком пиздёнкой.
Марина Сергеевна изменилась. Теперь она приходила на работу в обтягивающих фигуру коротких платьях да в узких юбках, подчёркивающих бёдра. В чулках и узких трусиках. Так велела ей Дарья Петровна.
Она стала спокойнее и не много рассеяннее. Дарья Петровна запретила ей играть с собой, пообещав за это жестоко выпороть, и от этого она задумавшись алела, вцепившись ухоженными ноготками в подлокотники кресла. На мужчин, заинтересованно глядевших на неё, она смотрела холодно и отстранённо, платя им той же монетой за долгие годы одиночества и тоски.
Сегодня она приехала раньше не предупредив. У дома Дарьи Петровны стояла машина. Из — за закрытой двери в соседнюю комнату доносились мужские охи и строгая ругань Дарьи Ивановны. Откуда — то появившись, Наташка увела её прочь и прикрыв дверь велела ждать. Спустя пол часа зарычав и обдав сизым дымом глядящие в вечность усталые окошки старых домов незнакомая машина унесла своего владельца прочь.
В комнату вошла Дарья. Отстегнула покачивающийся розовый член.
— Опять страпон в дерьме! Заставила бы его вылизать, да он за раз платит столько, сколько я у вас зарабатываю за месяц. А ты думала, я на зарплату с Наташкой живу? Почему пришла раньше не позвонив? Больше так не делай.
Она устало уселась в кресло, закинув ногу на ногу закурила.
— Нравиться тебе у меня? Довольна?
— Да.
— А почему не поздоровалась как положено? Неужели без наказания нельзя? — сказала она устало вздохнув.
Марина тут же опустившись на колени низко склонившись перед Дарьей Петровной.
— Ну — ка, встань и покажи, что там у тебя… — она небрежно ткнула пальцем ей в бедро.
Встав, Марина Сергеевна высоко задрав подол, обнажила стройные ноги в кружевных чулках и выбритый лобок.
— Правильно. Чистилась?
— Да. Всё как вы сказали.
— Ну и денёк, а еще Наташку пороть… Пойдём в баню, у меня баня знатная, — сказала она посмотрев на вспыхнувшую Марину.
Баня у Дарьи Петровны была просторна. Парилка, затем комнатка с большим джакузи и душем, была в ней ещё комната, украшенная большим столом и мягкими скамьями по стенам, оббитыми красной кожей. Стены потолок и пол были деревянными, что придавало уют и тишину.
Дарья распарившись попросила Марину похлестать её душистым веничком, и Марина Сергеевна лукаво поглядывая на Дарью принялась и зо всех сил охаживать её телеса.
Затем, охладившись, они уселись за стол, испить чистой водочки.
— Ты, Маринка, девушка, так тебе, значит, богом указано быть недотрогой. Девушкой и останешся. Но! — Она обняв её за плечи, что — то прошептала ей на ушко.
— Пойдём в бассейн, или как его там его — джакузи.
Приобняв Марину за талию она повела её к краю, они упали в воду выплеснув искорки брызг.
Дарья принялась целовать оробевшую Марину. Марина чуть упиралась, прижимаясь к крупному, горячему Дарьиному телу. Дарья грубо и властно овладевала ею, Марина же, не могла ей ни в чём отказать, зная, что за этим последует. Она лишь отворачивала лицо от её горячих губ, этим ещё более распаляя её.