Часть 1
-Что за… — простонал я, перевернувшись и зарывшись лицом в подушку.
Ага, как же. Шум от включенного пылесоса все равно настиг меня, хотя работал он этажом ниже.
— Что за блядская жизнь! — швырнув со злости подушку через всю комнату, я неохотно вылез из постели.
Едва взглянув на меня, не прекращая пылесосить, мама буркнула: "Доброе утро".
— Доброе, — прожег я ее взглядом. — Какого лешего ты затеяла уборку в 11 часов утра, черт возьми.
— Сынуля, а почему бы тебе ни пойти со своими проблемами куда подальше? — она выключила пылесос, и, скрестив руки на груди, уставилась на меня. — Ты не успел проснуться, а уже ворчишь.
— Ага, учитывая, что спал я всего лишь два часа. Есть, дорогая мамуля, такая вещь как работа в ночное время, — включив свет в ванной, напомнил я ей. — Я работал до восьми утра, домой приперся в полдевятого и только в девять заснул.
Взяв тюбик с зубной пастой, закончил:
— А сейчас одиннадцать утра. Тебе это понятно?
— Ну, я, конечно, жутко извиняюсь, — протянула она. — Слушай, нам теперь всем планировать свои дела, учитывая тебя. Похоже, ты занял вакантное место Пупа Земли.
— Да иди ты со своими шутками, — я выдернул полотенце из ящика. — Неужто так трудно подождать пару часов с этим пылесосом.
— Ну, дорогой, дома должно быть чисто, — хмыкнула она. — А я не могу ждать весь день, пока ты валяешься в кровати.
— Конечно, мам, это для тебя действительно непосильная задача. Гораздо проще весь день проиграть с подругами в бинго, дымя при этом как паровоз. Похоже, мысль о том, что можно заниматься чем-то еще ты приравниваешь к восьмому смертному греху.
— Не смей со мной так разгововаривать со мной, — рявкнула она, выдергивая шнур пылесоса из розетки.- Ты даже представить не можешь, сколько у меня работы днем.
— Извини. Неужели я что-то пропустил: сигареты, бинго, кофе, дневные телесериалы и подобная им херня. Да, действительно, ты, мамочка, работаешь как Папа Карло.
Включив душ, я предложил:
— Устройся на настоящую работу днем, и ты поймешь, что значит по-настоящему уставать. Хотя, вряд ли кто-нибудь захочет взять человека с неоконченным средним образованием.
С чувством победы, я захлопнул дверь ванной и забрался под душ, в шуме которого утонул ответ мамулька.
Как долго мне еще мучаться со всем этим дерьмом? Я ненавидел жить в родном доме, но не себе позволить что-нибудь другое, пока не верну ссуду, взятую на обучение в колледже. Я не живу, а существую: колледж — пять дней в неделю, работа — три ночи плюс уик-энд, а в немногие свободные часы — корплю над домашними заданиями, а мамуля вечно всем недовольна. Правильно, она чуть ли не завидует тому, что я учусь в колледже. Сама-то школу бросила, когда залетела от одного парня, а вернуться ей мешала гипертрофированная гордость. Моя старшая сестра Гвен была абсолютно права, когда три года назад уехала от нас.
"Почему отец живет с ней?" — подумал я, ожесточенно втирая шампунь в волосы. Десять процентов из их времени они с мамой разговариваю, сорок процентов — не замечают друг друга, а все остальное время — ругаются между собой. И снова я пообещал себе, что, как только смогу, то непременно съеду отсюда.
* * *
— Куда это ты собрался? — маменька сидела на кухне с сигаретой, зажатой между пожелтевших от табака пальцев — это был один из ее любимейших вопросов.
— Знаешь, — затянулась она, — Хотела бы я хоть денек пожить твоей жизнью.
— М-да, если хочешь, — пожалуйста, — я покачал головой. — Думаешь двенадцать часов на ногах, вкалывая на кучку ленивых засранцев из профсоюза это здорово, пожалуйста, вперед и с песней.
Надев солнечные очки, я продолжил:
— Однако ты уверенна, что я ни хрена не делаю.
— А ты попробуй как я: стирка, уборка, походы по магазинам и прочее, и посмотрим кому тяжелее.
— Да не вопрос, ма, — ухмыльнулся я. — Вот будут у меня каникулы, и я весь твой.
Докурив сигарету, мама зажгла новую и выдохнула:
— А не пошел бы ты, сынуля, на хер.
— Я тоже люблю тебя, ма.
* * *
— Доброе утро!
— А? Что? — я вскочил, протирая глаза и озираясь по сторонам, пытаясь определить, сколько сейчас времени, однако, часов нигде не было.
— Подымайся, соня. Раковина полна немытой посуды, грязного белья до черта, а на пол без слез не взглянешь.
— Слушай это не смешно. Иди лесом, — заныл я, укладываясь обратно в койку. — У меня сегодня выходной, и надо быть идиотом, чтобы потратить его на твои чертовы домашние дела.
— Нет-нет, это твои домашние дела, — ее голос звенел от радости. — Теперь ведь ты стал мамочкой.
— Что? — я резко сел и огляделся по сторонам, возле постели стояла моя точная копия; пораженный я закрыл глаза, подозревая, что просто еще не проснулся.
— Вставай, мамуля, — хихикнула моя копия — блин, да это же мой собственный голос! — Я уезжаю, а когда вернусь вечером, то хочу увидеть вкусный ужин и чистый дом. Думаю, что папа хочет того же.
Неохотно я открыл глаза и обнаружил, что двойник все еще здесь.
— Что, черт возьми, происходит?
Отбросив одеяло, я выбрался из постели, едва не рухнув мордой в ковер. Похоже, я здорово прибавил в весе. Посмотрел вниз и увидел, что за ночь у меня отросли здоровущие сиськи. В панике, я сунул руку под ночнушку, которая была на мне (кто-нибудь знает какая сволочь на меня ее натянула?) и обнаружил между ног женский первичный половой признак.
— Ну, как нравится? — осведомилось Альтер эго. — Лучше чем те шлюшки, которых ты приводил домой, а?
Если бы я не был так напуган, то меня точно бы стошнило прямо на ковер. Не обращая ни на что внимания. Я ворвался в ванную. Включая свет, заметил, что ногти у меня покрашены розовым лаком и примерно в дюйм длиной.
— Черт, этого не может быть, — собрав остатки храбрости, я взглянул в зеркало — оттуда на меня смотрела моя мать.
Это было ее тело, а я — моя сущность была внутри.
— Что это вообще за хуйня? — спросил я у зеркала, надеясь, что голос не выдает ужас, охвативший меня.
— Ущипните меня, — донеслось из-за двери. — Но мне это нравится. Все, что мне известно — это то, что проснулась я в твоем теле. И я планирую увлекательно и небесполезно провести сегодня свой выходной.
Громко рассмеявшись, она добавила:
— Извини, но бинго сегодня тебе не светит, но дома полно работы, поэтому скучать не придется. Пока.
Потеряв дар речи, я тупо стоял и пялился в зеркало. Дрожащей рукой я ощупал одну грудь и простонал от удовольствия, когда мои холодные пальцы наткнулись на набухший сосок.
"Неужели мне это нравится?"- подумал я, еще более испуганный, чем раньше. Потом другой рукой я нащупал влажный холмик у себя между ног, и, сунув в щель палец, понял, что мне все больше и больше это нравится.
— Да, пошла она в жопу. У нас обоих будет сегодня выходной.
Я засунул в свою новообретенную письку второй палец и улыбнулся.
* * *
Стоя под горячим душем, омывавшим мое новое, тело, я намылил руки и тщательно исследовал его. Уделяя особое внимание грудям, благодаря которым маман в свое время получила место барменши и влагалищу, давшему жизнь двум детям — мне и сестре, я почти кончил. Черт, у женщин столько способов доставить себе удовольствие-это просто нечестно. Однако маменька едва ли этим. Облазив ее спальню, я обнаружил, что у нее нет ни секс-игрушек, ни порножурналов или кассет, ни эротического белья. Добавив к этому тот факт, что по пальцам одной руки можно посчитать сколько раз, они с папашей трахались в этом году, мне стало ясно, что своим телом она просто пренебрегает. Ладненько, тогда мы оторвемся на полную катушку. Не исключено, что сегодня вечером маман прославится на всю округу как последняя шлюха. Это будет даже забавно. По крайней мере, для меня.
Однако сначала надо закончить этот прекрасный душ. Сняв душ со стояка, я зажал его между ног, направив струю прямо на клитор. О-о-о, блядь, как же клево! Охуительно! Волны удовольствия прокатились по телу. Взяв с полочки бутылочку шампуня, я всадил узкое горлышко в манду. Затем, наклонившись, стал трахать себя бутылочкой и одновременно массировать клитор упругой струей воды. Оргазм не заставил себя долго ждать. Когда он, наконец, наступил, мне стало так хорошо, как никогда раньше
— О-о-о, о-о-о, а-а-а! — визжал я от удовольствия, мышцы влагалища сокращаясь, вытолкнули бутылку наружу, тело билось в судорогах наслаждения. Это было что-то невероятное, я определенно увидел небо в алмазах и едва не лишился чувств. Обессиленный я отбросил душ в сторону, запустил руку себе между ног и зачерпнул немного своего сока. Затем, улыбнувшись, я сделал то, что точно был уверен, моя маменька никогда не делала — дочиста облизал ладонь, покрытую выделениями, тщательно обсасывая каждый палец в отдельности.
* * *
— Здравствуйте, могу я вам чем-нибудь помочь?
— Да, — запуская правую руку в сумочку, я поинтересовался у продавщицы. — Где у вас вибраторы.
Она показала мне стойку возле дальней стены и принялась объяснять достоинства наиболее популярных моделей. Я рад был отвлечься потому, что чувствовал себя не вполне комфортабельно в женском платье, кроме того, меня одолевали сомнения по поводу, а правильно ли я использовал косметику, а при взгляде на сумочку болтающуюся на руке начинал чувствовать себя вообще полным идиотом. Проявив неподдельный интерес к предмету продажи, я пытался задавать самые грязные, самые интимные вопросы, что только мог придумать. Может быть, может быть маменьке это аукнется.
Надеясь, что на маменькиной кредитке есть деньги, я выбрал самое длинное и толстое дилдо, самый мощный вибратор, пару батплагов, "шарики удовольствия" и массажер для клитора в форме бабочки.
— Это все?
— О, конечно, нет, — я шмякнул сумочку на прилавок. — Есть ли у вас такое белье, в котором самая добропорядочная домохозяйка почувствует себя стопроцентной шлюхой?
Начав с трусов с разрезом в промежности, она продемонстрировала мне прозрачное белье, кружевное, кожу, латекс и всякие разные штучки-дрючки. Я выбрал с дюжину разных трусов, лифчиков, корсетов, а также наручники, шарообразный кляп, несколько масок и хлыст.
*****
— Не беспокойся за меня, — хмыкнула она. — У меня есть свой план.
Посмотрев на Шар, она спросила:
— Ты переместила Карла в тело матери, это все, или можешь еще кому-нибудь поменять тело?
— я могу сделать это столько раз, сколько захочу, но не буду, — покачав головой, моя возлюбленная вздохнула. — Я уже использовала свою силу во зло. И… не могу снова сделать это.
— Брось, — настаивала Гвен. — Сделай это для меня — для всех нас.
— Ох-хо-хо, — засмеялся я. — Как у тебя глазки-то загорелись.
Сестра тоже рассмеялась и, присоединившись к нам на диване, рассказала свою задумку.
* * *
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — я стоял в своей старой спальне, стараясь не вспоминать о том, что совсем не давно произошло здесь. К счастью, Шарлин и Гвен больше веря в меня, чем я сам, оставили мать связанной в спальне Шар.
— Не волнуйся, Карл, — извиваясь от нетерпения, заявила Гвен. — Доверься мне — все будет хорошо.
— Надеюсь…
Улыбаясь, Гвен дождалась, пока тело брата окрепнет, прежде чем спросить:
— Карл?
Моргнув, Дебра открыла глаза и с ненавистью и отвращением уставилась на дочь. Ей бы протянуть руки и придушить эту гниду — вместе с телом Карла вернулась и сила, — но сейчас еще не время.
— Привет, Гвен, — ответила она, стараясь выглядеть как можно более дружелюбно.
— Как себя чувствуешь?
— Отлично, — зевнула Дебра и добавила. — В жизни так еще так хорошо себя не чувствовал.
Гвен улыбнулась, наслаждаясь каждой минутой их неуклюжего диалога. — Тебе привет от мамы.
— Т-ты разговаривала с ней? — удивилась Деб, ненавидя свою блядскую доченьку еще сильнее, чем раньше.
— Ага, у нас был до-о-олгий разговор, — намеренно снимая лифчик, — протянула Гвен. — Она теперь совсем другая женщина. Веришь ли, мама поблагодарила меня за то, что я осветила ей путь. Сказала, что мое решение уйти из дома помогло ей разобраться в собственных чувствах.
Лопаясь от гнева Деб так сильно сжала зубы, что прокусила нижнюю губу в трех местах. Ты еще свое получишь, подумала она. Утро вечера мудренее. А вслух сказала:
— Рада за нее.
Как ей не было тяжело, она притворилась будто бы все нормально. Гвен должна расслабиться, успокоиться.
— Ну ладно, приму душ и в постель, — потянувшись, девушка, изогнула спину, едва не уткнувшись грудями в лицо Деб. Уже в дверях, она обернулась и улыбнулась:
— Не бойся, мама в хороших руках.
Спускаясь вниз, Гвен, подавив дикое желание, вернуться и посмотреть матери в лицо, громко добавила:
— Не говоря уже о ногах, губах, сиськах и …
* * *
— Просыпайся, пизда недоебанная.
— Мм?
Возвышаясь над обнаженной дочерью, Дебра рявкнула и снова хлестнула ее:
— Я сказала, просыпайся, сука!
Открыв глаза, Фил с удивлением увидел над собой Карла. Конечно. Он помнил. Что в теле Карла сейчас его неверная жена. Но, что ей от него нужно?
— У-ум, о-о-о, у-у-у? — почувствовав, что рот у него забит холодной резиной, он посмотрел вниз и уставился на резиновый кляп, который он раньше использовал на теле жены. Только внутри был Карл. Как она нашла эту фигню?
Абсолютно не предполагая, кто находится в теле дочери, Дебра рявкнула:
— Я давно должна была преподать тебе урок.
Встав на колени, она хлестнула Фила членом по лицу, металлический штырь, торчавший из головки, поцарапал ему щеку.
— Даже и не думай убежать, — предупредила его Дебра. — Я никогда не совершаю одну и ту же ошибку дважды.
Ничего не понимающий Фил смог приподнять голову достаточно высоко, чтобы увидеть — он очутился в теле своей дочери. Он с самого начала подозревал, что что-то не так, но чтобы так плохо. Фил слишком хорошо знал, в чем дело, и теперь-то он, по настоящему, испугался. Жена думает, что перед ней ее дочь-лесбиянка, и собирается изнасиловать ее, так же как он сам в свое время изнасиловал Карла. Трепыхаясь в веревках, которыми, Дебра привязала его к постели, Фил отчаянно пытался сообщить ей, что он — не Гвен. Так или иначе, он должен был ей сказать об этом!
— Думаешь убежать после того, что сделала со мной, не так ли? — осведомилась Дебра, водя членом по губам дочери, возбуждаясь от мысли, что эта лесбийская сучка впервые пробует настоящую мужскую штуку.
— Нет, поиздевалась на своей старой мамочкой, и просто так уйдешь, — грубо сжав соски дочери, она усмехнулась. — Ты за все заплатишь, Гвендолин, aза все заплатишь.
Нет! Фил заорал, однако его крики заглушил кляп. Какая-то его часть кипела от гнева на Шарлин, которая обдурила его — сам он не испытывал никаких угрызений совести от того, что обманул ее — но вскоре страх поглотил все остальные его чувства, когда жена сунула один за другим три пальца ему в пизду.
— Слишком узко, — рассмеялась Дебра, — Мужики этого терпеть не могут.
С улыбкой она прижала к отверстию залупу.
— Ты ведь хочешь его, правда? — спросила она. — Чувствуешь, как мой член давит снаружи, и жаждешь впустить его.
Ущипнув дочь за набухший клитор, она снова засмеялась:
— Не переживай милая, твое желание абсолютно естественно!
— Не-е-е-ет! — чувствуя, как хуй входит в него и вот-вот сломает целку закричал Фил сквозь кляп.
Нет! Это не честно! С мольбой в глазах он посмотрел на жену, желая, чтобы она все поняла. Однако с безумной улыбкой на губах Дебра ответила, что только так и надо поступать с ебанными лесбами. Она трахала Фила грубо, не заботясь о его чувствах. Ему бы вспомнить, что именно так он всегда трахал ее тело, как до перемены, так и после. Но Фил всегда был выше таких мелочей.
— Да! Да! Да! — завопила Дебра, взрываясь внутри дочери; никогда она не испытывала такого сильного оргазма: сладость мести, радость первопроходца, и невероятное удовольствие от мысли что, ее дочь может залететь от нее — все слилось в один мощный взрыв.
Всхлипывая, Фил чувствовал, что внутри него плещется целое море спермы, уверенный, что миллиарды живчиков уже проникли в матку, и теперь он забеременел. Стыд и унижение оттого, что сейчас его выебли как последнюю шлюху, сменились ужасов, что станет с ним через девять месяцев. Подсознательно, он знал, что все это лишь страхи, но мыслить в такой ситуации рационально было выше его сил.
— Ах-ах, ты вся такая грязная, — сказала Деб с издевкой. — Хочешь я почищу тебя? Вычищу из тебя всю эту гадкую сперму?
Вил с готовностью кивнул, с облегчением подумав, что, наконец-то, в его жене проснулось сострадание. Минутой позже он уже корил себя за то, что в доброту этой суки.
Издевательски считая пальцы, Деб, один за другим, погрузила всю пятерню в письку дочери.
— Нравится? — поинтересовалась она и растопырила пальцы.
— Скоро у тебя будет возможность попробовать хуй такого же размера, — ухмыльнулась она. — Поэтому, чтобы не было больно лучше подготовиться заранее!
Фил со слезами наблюдал, как рука по локоть вошла в его растянутую щель. Повизгивая сквозь кляп, он чувствовал, что сейчас ему пизду пополам порвут. Черт, вопил он про себя, ну почему у Карла такие большие руки!
— Не возражаешь, если мы войдем?
— Ребята! Как здорово, что вы пришли! — вытащив из Фила, руку Дебра, чмокнула его в нос. — С тобой столько возни, что я пригласила друзей помочь мне.
Поцеловав Дебру в засос, Дейв протянул руку и ущипнул девушку за грудь.
— Блин, с такими сиськами ты любого мужика себе подцепишь, — заржал он, — А тебе сейчас покажем, как это делается.
Раздеваясь, возле Дейва встал еще один парень и пошутил:
— Не боись, детка. После общения с нами, ты на баб даже смотреть не станешь.
Подрачивая себя третий парень встал возле постели.
— Расслабься и получи удовольствие. С таким лекарством как у нас, ты в миг поправишься!
Испуганный, самому себе омерзительный, униженный до невозможности, Фил не мог ничего сделать, только лишь наблюдать, как мужики, выстроившись в ряд, рассматривали его (Гвен) пизду. Он зажмурился, у него даже не было сил, чтобы плакать. Когда вошел в него первый, Фил забился в агонии — это было даже хуже, чем рука, но мелочи с тем, что последовало потом.
Повернув его к себе, второй парень засунул член ему в задницу. Тело Гвен не привыкло к такому обращению, поэтому боль была адская. Наконец, третий вытащил у него изо рта кляп и сунул Филу в рот свой потный, вонючий хуй. Только сейчас, Фил почувствовал что-то похожее на раскаяние. Нельзя сказать, что он полностью осознал свою вину, нет, Фил просто посочувствовал Карлу, которому приходилось делать ему минет каждую ночь.
— Давайте, ребята отделайте ее, — усмехнулась Дебра. — И пусть каждый по разу спустит ей в пизду.
Подняв веки и заглянув в изумрудные глаза дочери, Дебра и понятия не имела, что смотрит сейчас на своего мужа.
— Потом ты, сучка, еще и отсосешь у нас. Увидишь тебе это понравится — обещаю!
* * *
— Ох, блядь…о да, как хорошо, да! — моргнув от попавшего в глаза пота, Дебра простонала в экстазе. Потратив целый день и большую часть ночи на ломку ее своенравной дочери, она могла расслабиться. Попу ей подпирали две пропитанные потом и спермой подушки, а ее муж снова засаживал ей, заставляя упругие ягодицы Дебры (Карла) сжиматься от удовольствия.
— Ммм, тебе нравится, правда Карл? — спросила Гвен, прикидывая, как долго она сможет продолжать эту игру.
Когда она вошла в дом, то даже не предполагала через что могла пройти. Однако короткого взгляда на ее избитое, измученное тело было достаточно. Было совсем неважно, что внутри находился ее отец — это изнасилование было уготовано ей.
— Эй, чего ты там медлишь? — подрачивая собственный член, ухмыльнулась Деб. — Я вот-вот кончу. Хочешь посмотреть, как кончает твой сыночек?
Боже, это было противнее, чем она думала.
— Думал кончить тебе в жопу, — ответила она. — Но теперь, наверно, спущу на лицо.
В нескольких порнофильмах Гвен видела, как женщинам кончают на лицо, она всегда считала, что нет ничего более унизительного для женщины. Хотя ее блядовитая мамашка, наверняка, ловила от этого кайф. Для Гвен же это символизировало победу над матерью
*****
Шарлин кивком подтвердила эту ложь.
— Да, милая, — мягко сказала она. — Вы так долго разговаривали вчера, потом приняли вместе ванну. Думаю, что теперь между вами мир и понимание.
Зардевшись, Гвен хихикнула:
— Да, мы, Шарлин, вчера не только разговаривали.
Вне себя от гнева, Деб сморщив нос от отвращения и сжав кулаки, с трудом сдерживала желание наброситься на эту сучку. Карл достаточно испортил ей жизнь, но, мало того, он еще и свою сестрицу-извращенку сюда приволок.
— Думаю, мне надо отдохнуть, — простонала она, закрывая глаза.
Все, что ей было нужно — это несколько минут, которых вполне хватило бы для побега. Единственная проблема — как вернуть назад тело сына.
— Гм, я знаю, что тебе нужно, — ухмыльнулась Шар. — Кто же, как не я знает, как подлечить мою любимую.
Подмигнув Гвен, она аккуратно, стараясь не напугать Деб раньше времени, взобралась на постель.
— Открой ротик, милая, пора принимать лекарство! — засмеялась Шар и опустилось на лицо Деб, губки ее намокшей письки чуть раздвинулись.
Все нормально, — сказала она Гвен. — После порции моего сока, ей всегда становилось лучше.
Такая возможность предоставляется раз жизни, и упустить ее грех, решила девушка и тоже залезла на постель.
— Спасибо за заботу о маме, уверенна, она тоже благодарна тебе, — едва сдерживая, рвущийся наружу смех, она облизнулась и спросила. — Знаешь, как помочь ей расслабиться?
— Ты уверена? — удивилась Шар, и с удовлетворением увидела, что Гвен кивнула в ответ.
— Ну, тогда, — заявила она во весь голос, — Твоя мамуля всегда говорит, что нет ничего лучше для нее, чем массаж клитора языком.
Задрав матери юбку, Гвен мигом стянула с нее кружевные трусики.
— Без проблем, — улыбнулась она, отбрасывая в сторону смятый комочек ткани.
А затем, отчасти мстя за Карла, отчасти — за себя, сделала то, чего мать всегда боялась больше всего в жизни. Ухмыльнувшись, она приникла к сочной пизде, облизывая языком дырку, а потом стала сосать клитор со всей страстью, на которую была способна. Величина клитора поразила ее. Жаль, что мать им не разу толком не воспользовалась!
Деб отчаянно боролась со своим телом, но чувствовала, что не в состоянии полностью контролировать его. Как они осмелились заставить ее стать одной из них? Она подавила кипящий внутри нее гнев; силы ей еще понадобятся, нечего растрачивать их понапрасну. К великому сожалению Деб, она постепенно сдавалась.
Против собственной воли, женщина сделала глубокий вдох, втягивая запах возбужденной пизды Шар. Что особенно было противно — это физическое возбуждение, который пробуждал в ней аромат другой женщины. Она крепко сжала зубы, чтобы не позволить языку получить хоть каплю сока Шар, но тело — предатель и тут ее подвело. Самым унизительным было то, как ее писька отвечала на активную работу дочери языком. Хотя душа Деб и отвергала то, что с ней делали, плоть ее содрогалась в экстазе.
— Поверить не могу, — захихикала Гвен через какое-то время. — У нее тут просто наводнение!
— У-у-ух, а-а-ах, — яростно трахая свою бывшую подругу в рот, Шар простонала. — Я л…люблю поговорить… но сейчас — о, Боже! — я кончаю!
— Давай же, давай! — кричала возбужденная Гвен, широко раскрыв глаза она предвкушала реакцию матери.
Слова Шар завели ее, хотя, она, по — большому счету, была лишь зрительницей
Гвен была уверена, что мать вряд ли будет благодарна ей или Шар за доставленное удовольствие.
Чувствуя приближающийся оргазм, Дебра была уверенна, что не переживет его. Это сраное тело уже предало ее, и нет никакой нужды, чтобы ее обращение в лесбиянки закончилось ее полным поражением. Разрываясь между плотью и разумом, Деб спасовала и, поняв, что проиграла, потеряла сознание.
Прошло несколько минут, прежде чем Шар и Гвен заметили это. Однако они не остановились, было слишком мало времени, чтобы терять его на ерунду.
* * *
Он кончил — какое счастье! Обдумав план мести, я выпусти инстинкты моего тела на свободу. Если мой план сработает, то меня ждут суровые времена. Не важно, выдержу. Чтобы отключиться от происходящего, я вспомнил любимые хоккейные матчи и сконцентрировался на них. Тело, натренированное мамашей, работало как хорошо отлаженная машина, а этого было более чем достаточно.
— Ох, заебись как хорошо! — они час назад перевернули меня на спину, и за меня взялся Дейв.
Еще никто не входил в меня так глубоко, как он. Держа меня за широко раздвинутые ноги, он при каждом толчке вперед впечатывал собственные бедра в край стола.
— Здорово, — засмеялся один из моих коллег, который, стоя на коленях и, изогнувшись буквой "зю", трахал меня в рот; странная позиция, но его яйца постоянно шлепающие меня по глазам, позволили мне закрыть их и не смотреть на весь этот ужас. — Если бы мы только могли привязать ему веревочку к шее и дергать его голову вверх — вниз, было бы вообще охуительно!
— Ребята, вы взяли это на заметку? — пошутил кто-то.
Несколькими секундами позже я проглотил очередную порцию спермы, ничего при этом не почувствовав. Забавно, когда мать переместилась в мое тело, то беспорядочный секс лишенный каких бы то ни было чувств, кроме как удовлетворения похоти, стал важной частью в ее жизни. Именно за это я ненавидел мать больше всего, но теперь ее страсть к грязным групповым случкам стала моим спасательным кругом. Использовали лишь мое тело, в мыслях я был далеко отсюда и поэтому не испытывал никаких чувств. Естественно, с Дейвом наедине мой трюк не сработал бы. Поэтому -то я и бегал от папаши как от чумы, когда ты с человеком один на один волей-неволей заводишься.
— А-а-а-ах! — Дейв в последний раз засадил в меня свой хуй на всю длину и спустил.
Я действительно отрешился от происходящего; когда обмякший, покрытый спермой член выскользнул из меня, я почувствовал только, как, чмокнув, сошлись края моего растянутого очка.
— Все, ребята, сегодня наш мальчик уже негоден для дальнейшего употребления, — объявил Дейв, вызвав у многих стоны разочарования. — Дырка слишком растянута, внутри все хлюпает- никакого удовольствия.
Пришло время моего бенефиса. Сейчас мне предстояло сделать самую сложную, самую неприятную вещь в жизни, но дело того стоило. Забыв о хоккее, я, решив, что это прекрасное начало, вытер со щек сперму и дочиста облизал пальцы.
— Ммм, как же я люблю этот вкус, — солгал я. — Обожаю хуй, все, что мне сейчас нужно — этого большой твердый хуй!
— Точно! — мои трахари шумно одобрили мои слова, как бы меня не мутило от собственных слов, но они произвели именно ожидаемый эффект.
— Обожаю мужчин, — завопил я. — Мне всегда мало, я хочу еще!
— Хочешь сказать, что мы для тебя недостаточно хороши? — набычился Дейв
— Нет, нет, — заставил я себя улыбнуться. — Мне с вами обалденно хорошо.
Проклятье, этот труднее, чем я предполагал.
— Мне просто хочется больше секса, — сделав глубокий вдох, я обвел взглядом моих мучителей и заявил. — Я хочу стать мужчиной-проституткой, пидором, который подставляет жопу за деньги.
— Черт возьми, если ты именно этого хочешь, — ответил белый мужик средних лет. — Я стану твоим сутенером. Бля, да ты парень мне целое состояние принесешь
Так, полдела сделано. Только бы они приняли мое последнее предложение — и мамаша в полном дерьме.
— Я согласен. Но я не хочу быть обычной блядью.
Нет, в этом случае маменька только кайф словит. Моя же задача поставить ее в такую ситуацию, которую она не сможет контролировать. Я должен лишить ее той силы и энергии, которая так привлекала мать в моем теле.
— Я хочу уйти с работы, — сказал я своему новоявленному сутенеру, — И стать твоим рабом. Мне хочется почувствовать, что значит полностью подчиниться, утратить насовсем свободу воли. Мысль об этом здорово заводит меня.
Подумав о том, как отреагирует маменька на мой сюрприз, я улыбнулся и прибавил:
— Даже прогуливая по улице, ловя клиентов, я буду помнить о своем господине и постараюсь его не разочаровывать.
— Еб твою, этот парень просто клад! — ухмыльнулся Дейв. — Кстати, у меня, конечно, будет скидка.
Мой сутенер кивнул и завязал мне вокруг шеи свой черный носок.
— Носи его, блядь, пока я не подберу тебе нормальный ошейник.
Маман обоссытся от злости.
— Да…господин, — ответил я широко улыбнувшись.
* * *
— Привет.
— Что тебе нужно? — встав в дверях Шар впилась в меня взглядом.
— Я хочу вернуться, сказала я ей, чувствуя, что не могу сдержать слезы. — Я очень люблю тебя Шар. Я не могу без тебя.
— Милая, — она обняла меня, отвела в гостиную и усадила на диван.
— Мне так жаль, — Шарлин чмокнула меня в макушку и всхлипнула. — Я вовсе не хотела, чтобы ты снова прошел через этот ад.
— Нет, я сам был виноват, — перестав плакать, ответил я. — Извини, что так распсиховался. Я скорее орал на мою чертову мамашу, чем на тебя.
Взяв ее за руку, я вздохнул, не зная как продолжить.
— Конечно, я не могу забыть то, что ты сделала, — наконец, выговорил я. — Но результаты… Шар — ты моя истинная любовь….И я хочу нашего ребенка.
Это бы правдой. Удивительно, если раньше перспектива родить ребенка пугала меня до жути, то теперь я даже хотел принести в этот мир новую жизнь.
— Я все для тебя сделаю, — пообещала Шар. Чего бы мне это не стоило. Я хочу, чтобы ты знал тоже очень тебя люблю и не хочу снова расставаться с тобой.
Улыбнувшись, я вытер ей слезы и еще крепче обнял:
— Тогда верни меня обратно, и мы навсегда забудем об этом ужасе.
— Вовремя же ты вернулся, — в комнату вбежала Гвен и обняла нас обеих.
— Я так рада за вас. Вы оба заслужили свой кусочек счастья.
— Спасибо сестренка. Жаль, что не могу для тебя ничего сделать, — потом, вспомнив свою маленькую месть, добавил. — Может тебя, обрадует известие о том, что наша маменька попала в рабство до конца жизни. Хотя по сравнению с тем, что она сделала тебе — это мелочи.
*****
— О да! Давай, папочка, спусти мне на лицо, — высунув язык, Деб широко открыла рот, еще раз поблагодарив небо за то, что у Карла такой широкий рот; ее старое тело едва ли могло уловить четверть той спермы, которой ей выплескивали в рот, но тело Карла в этом плане значительно превосходило его.
Пуская от нетерпения, слюни, Деб ожидала мужниного оргазма.
— Ох, бля… А-а-а-ах! — изогнувшись от удовольствия, Гвен почувствовала, как первая струя спермы выплескивается из ее члена на лицо брата, с трудом ей удалось заставить себя вспомнить, что перед не была ее мать, а не брат, которого она любила.
Она сварила член обеими руками, чтобы можно было прицеливаться. Гвен не могла отрицать, что постижение мужского оргазма стало крайне приятным для нее опытом, но она никогда не променяла бы его на те восхитительные ощущения, которые она испытывала в собственном теле от ласк другой женщины.
— Да, еще, еще! — вопила Деб между выбросами, ей жутко нравилось, когда горячая, вязкая жидкость стекает по ее лицу.
Теперь же, когда она трахалась с мужем в теле сына она испытывала удовольствия от совершения чего-то запретного, почти инцеста. А, кроме того, Деб очень радовалась возвращению в мужское тело. Так или иначе, но еще не разу ее так не заводил оргазм собственного мужа.
Наконец, Гвен растянулась на постели возле нее, довольная тем как все у нее получилось. Если бы можно было бы реализовать ее план мести, не занимаясь сексом с матерью, Гвен была бы только рада. Мать закурила — сигарета выглядела абсолютно неественно в руках Карла.
— Ты был великолепен сынок, — улыбнулась Гвен и, шутя, шлепнула Деб по попе. — У тебя еще никогда не было такого широкого очка. Видать большая практика?
Деб рассмеялась:
— Да уж, как-то раз меня за ночь меня трахнуло не меньше дюжины парней, но…
Но, вдруг осознав, что произнес муж, Деб выплюнула сигарету и повернулась к нему:
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
Да! Сработало! Широко улыбаясь, Гвен ответила:
— Не беспокойся, Карл. Твоей матери нет дома, сестра нас не слышит. Да и вообще, что она могла бы сделать, даже если бы знала.
Заставив себя придвинуться к Деб поближе, она прошептала ей на ухо:
— Мы спокойно можем поговорить о нашей любви.
Никогда еще не было таким растянутым? Их любовь? Обозленная Деб сделал глубокую затяжку, не зная, что и говорить. Как она могла быть так слепа? Из нее сделали идиотку. Не удивительно, что пока она трахалась на стороне, ее муженек, черт знает как давно, проводил время с их сыном.
— Это не смешно, Фил, — сказала она, чувствуя себя преданной.
Мамаша купилась — именно такую фразу и хотела услышать от нее Гвен. Добивая Деб окончательно, она засмеялась:
— Блин, ты, что забыл ка давно мы с тобой уже развлекемся.
Прижавшись обмякшим членом к попе Деб, Гвен добавила:
— И не говори мне, что после всех своих трахарей, ты забыл о старом добром папочке?
Затушив сигарету об изголовье кровати, Деб вылезла из постели.
— Пойду в душ, — пробормотала она.
Когда мать вышла из спальни, Гвен торжествующе подняла в воздух руку, сжатую в кулак. После такой неслыханной лжи, ее чертова мамаша никогда больше не будет себя уютно чувствовать в теле Карла. Мать ненавидела ее зато, что она — лесбиянка. А теперь эта старая сука пусть подумает об еще паре извращенцев притаившихся в их семье. Услыхав, что мать включила душ, Гвен тоже встала с постели и развязала свое тело. Ей было больно смотреть на то, что с ним сделали. Но один телефонный звонок Шарлин, и начнется лечение.
* * *
— О-о-о, Ша-а-ар… — откинувшись на холодный твердый край ванны, я закрыл глаза и вздохнул.
Беременность давалась мне не легко, но моя любимая знала, как устранить эти неудобства. Сначала она приготовила для нас горячую ванну, с множеством пузырьков и зажгла свечи. Я залез в воду с одного конца, Шар с другого — у нас было предостаточно места для игр. И теперь мы нежно терлись писями, поднимая маленькие волны.
— Ммм, тебе нравится? — промурлыкала Шар. — Странно, что твоя мать осталась недовольна.
Услышав о том, как Шар и Гвен позаботились о матери, я захохотал. Мне было непонятно, как ей это могло не понравиться. Но я абсолютно не хотел делать каких либо умозаключений, поскольку был слишком занят.
— Ой, щекотно — я открыл глаза и увидел, что Шар нежно посасывает мой большой палец на ноге.
Никогда не думал, что мои ноги могут вызывать сексуальные желания, но полные красные губы охватившие мой пальчик выглядели безумно эротично. Она двигала головой вперед назад, словно делала минет, ее розовый язычок был лишь немного темнее, чем мои накрашенные ногти на ногах. Подняв из воды ее левую ногу, я слегка подвинулся и решил выяснить, что Шар нашла в моих ножках.
Конечно, ножка Шар была мягкой, гладкой и очень изящной, но все равно я не видел в ней ничего возбуждающего. Решившись, я поцеловал кончик большого пальца, Шар захихикала в ответ. Это послужило сигналом для меня. Погрузив ее пальчик в рот, я удивился до чего же скользким оказался ноготь под моим языком. Благодаря воде ее ножка была абсолютно чистой, и я наслаждался, лаская ее так, зная, что, доставляя Шар удовольствие.
— Эй, не против, если я к вам присоединюсь? — в дверь просунулась улыбающаяся Гвен. — Моему телу просто необходима ванна, особенно, если там сидят такие милые девочки.
— Пожалуйста, если только поместишься, — неохотно оторвавшись от меня, ответила Шар. — Милый, почему бы тебе не отплыть к краешку ванны, и твоя сестра легко влезет между нами.
Последовав ее совету, я свернулся клубком, когда Гвен погрузилась в ванну. И хотя я знал, что ей не пришлось вынести пытки, которым мать подвергла ее тело, все равно сестра выглядела не в своей тарелке. Благодарный ей за все, что она сделала, я обнял ее:
— Спасибо тебе за все.
— Да, мы все тебе обязаны, — присоединилась ко мне Шар.
— Даже не знаю, как мы сможем с тобой расплатиться за эту услугу, — вздохнул я, наслаждаясь нашей близостью; какая -то часть меня испытывала сожаление по поводу матери, но все же мне хотелось как можно скорее забыть ее.
— Я тоже должна поблагодарить вас, — всплакнула Гвен, — Я ненавижу себя за то, что мне пришлось сделать, но благодаря вам, я смогла отомстить своим сволочным родителям.
Внезапно Шар посмотрела на нас, хитро усмехаясь:
— Кстати о мести, как бы вам понравилось снова вернуться к нормальной жизни, которую украли у вас ваши родители.
Широко раскрыв глаза, мы с Гвен выслушали ее план.
* * *
— Мы признаем обвиняемого Карла Чамберса виновного по всем пунктам предъявленного ему обвинения.
Когда отец завыл от ярости, я обнял Шар. У нее был абсолютно иезуитский ум, но этим-то она мне и нравилась.
Благодаря ее странному таланту отец сейчас пребывает в моем старом теле, в котором он проведет следующие лет двадцать в тюрьме. Мать взяли по обвинению в проституции, и Шарлин сразу же организовала для них с отцом перемену тел. Затем, в своем старом теле, Гвен обвинила меня (то есть отца в моем теле) в нападение, похищении и изнасиловании. И, наконец, в теле отца, она выступила как ключевой свидетель обвинения
Теперь папашка надолго отправиться в тюрьму, татуировки "беру в рот" и "даю в жопу" сделают его чрезвычайно популярным среди сокамерников. Пирсинг члена докажет, что он обладатель необузданного темперамента и странных пристрастий, а натренированное матерью мое тело позволит ему идти на рискованные эксперименты, не подвергая опасности свое здоровье. Маман, наверное, только тащилась бы от приговора, а вот папаша, похоже, был расстроен. Вначале, я боялся, что мне станет, жаль его, но, вспомнив, что сделал со мной отец, я забыл о всякой жалости.
Для матери расплата наступила через несколько недель.
* * *
— О-о-ох, как же дерьмово я себя чувствую, — с абсолютно чугунной головой, я попытался приподняться на постели, но оказалось, что и на это не хватает сил. Отбросив с лица волосы, пропитанные потом, я обвел взглядом больничную палату и улыбнулся:
— Шар! Я ведь ее еще не кормила, да?
Прижав крошку Гвен к своей прекрасной обнаженной груди, она улыбнулась.
— Нет, но, похоже, что девочка не против.
Засмеявшись, я сказал ей:
— Почему бы тебе не положить ее, и помочь мне устроиться поудобней.
Я ничего не мог с собой поделать и слегка простонал от удовольствия, видя, как огромный набухший сосок выскальзывает изо рта малышки. Может быть благодаря кормлению грудью мои соски станут такими же, как у Шарлин. Если так, то я буду кормить моих малышек грудью до самой старости! Подвинувшись на постели, я со стоном пожаловался Шарлин:
— Ты никогда не говорила, что рожать детей так тяжело и так долго.
— Посмотри на наших чудесных девочек, разве они того не стоят? — возразила она, устраиваясь возле меня.
Бросив взгляд в колыбельку, я увидел, что крошка Гвен улыбается. Ей было всего лишь несколько часов от роду, глаза крепко закрыты, но ее улыбка….В тоже время мы с Шар прекрасно знали, что означают крики ее сестры — близняшки. Ей абсолютно не нравились свое новое тело, но крошка Дебра ничего не могла с эти поделать
— И как все прошло? — спросила я.
Улыбаясь, Шар прошептала мне на ухо:
— Сегодня в больнице установлено, что Фил и Гвен Чамберс вряд ли выйдут из комы.
Кивнув, я повернулся к ней и крепко поцеловал. Бесконечно благодарный ей за то, что она сделал для меня и сестры, я спросил:
— Как ты думаешь…они нам еще когда- нибудь понадобятся?
Шарлин спрыгнула с кровати и вернулась с двумя нашими крошками. Приложив их к моим набухшим от молока грудям — таким полным и соблазнительным, она покачала головой.
— Нет, каждый получил то, что заслужил.
Глядя, как жадно сосет грудь крошка Гвен и неохотно — крошка Дебра, я согласился со словами любимой. Я счастлив, Шар счастлива, Гвен распрощалась со своими страхами, а у матери теперь будет полно времени, чтобы покаяться. Хотя ни я, ни Шар не сомневались, — она не воспользуется предоставленной ей возможностью. И не смотря на это, мы все сердцем любили наших крошек, даже если только одна из них любила нас.
*****
Было бы не плохо поэкспериментировать с этим днем, но когда папаша "случайно" найдет мой комплект для "раскованной, свободомыслящей женщины", мамулька ждет, чертова уйма неприятностей.
Пропустив мою (мамину) кредитку через терминал, продавщица спросила меня:
— А вы знаете, как пользоваться всем этим?
Она клеится ко мне? Маменька повела бы себя довольно определенно — она терпеть не могла лесбиянок, с тех пор как моя сестра привела домой свою первую подружку, — выскочила бы из магазина, плюясь от отвращения. Назло ей, я ответил:
— Вообще-то нет.
И изобразив жутко кокетливую улыбку, продолжил:
— Очень жалко, что вы не проводите инструктажа.
Сверкнув превосходными зубами в ответной улыбке, она перегнулась через прилавок и стала лениво теребить левый сосок через блузку.
— Знаете, — продавщица ухмыльнулась, — У меня сейчас как раз будет перерыв на ленч, и если хотите, то я смогла бы вам помочь.
Я вернул ей улыбку и нагло ухватил ее за другой сосок:
— С удовольствием.
* * *
"Черт, уже четыре часа дня", — на изучение основ лесбийских удовольствий ушло больше времени, чем я планировал. Но мне не было жаль ни одной секунды, продавщица Эйприл, которой было двадцать с хвостиком, проявила недюжинный для ее возраста опыт. Поглаживая сумочку, я усмехнулся, представив, как папенька посмотрит пленку, где его женушка занимается этим с женщиной. Что он скажет, когда увидит мать своих детей в черном корсете и в наручниках, с торчащей в заднице рукояткой хлыста, а другая женщина, с пристегнутым к бедрам дилдо, в это время от души обрабатывает ее? Сблюет он или спустит, услышав, как его фригидная супружница визжит от удовольствия и умоляет свою случайную любовницу сильнее трахать ее?
Убедившись, что кассета надежно спрятана под сиденьем, я решил сделать с нее копию, прежде чем подсунуть эту пленку фатеру. Понятия не имею, как он отреагирует, но позволить ему уничтожить единственное доказательство маменькиного распутного нрава я не могу. Кроме того, это любительское видео всегда можно будет посмотреть, когда мне вздумается погонять шкурку. Да и вообще, вдруг я захочу пошантажировать маман.
Жаль, что я не мог провести больше времени изучаю свои обновки, но качество консультаций Эйприл с лихвой возместило это недостаток. Решив перекусить, я подъехал к "Макдональдсу", сунул руку под юбку и включил маленький вибратор, который мне в пизде оставила Эйприл на память. Когда подошел парнишка-официант, пришесший мой заказ: гамбургер и картошку-фри, я как раз кончал, так что юноше было обеспечено отличное шоу.
* * *
— Как день прошел? — поинтересовалась мамулек. — Смотрю, к домашним делам ты даже и не притронулся. Выходит нашел, чем себя развлечь.
— Вроде того, — ответил я. — Не торопись, через пару дней сама все узнаешь.
— Да, ну ты, возможно, тоже скоро обнаружишь, пару сюрпризов, когда вернешься в свое обычное состояние.
Я пожал плечами, чтобы она не сделала это не идет ни в какое сравнение с моими сегодняшними проделками. С улыбкой я сказал ей:
— Ладно, все было очень забавно, но, думаю, пришло время заканчивать игру.
— И чего ты хочешь от меня? — она откинулась в кресле и закурила, отравляя мои легкие никотином.
— Эй, — нахмурился я, — Вытащи эту гадость из моего рта и поменяй наши тела обратно.
Мама покачала головой и сделала глубокую затяжку.
— Если б я знала как.
Подтянув штаны, в плохой пародии на мачо с Дикого Запада, она сказала:
— Может быть, все изменится, когда ты проснешься. А я должна идти на работу.
О, черт. Она собирается сделать так, чтобы меня уволили! Она же и понятия не имеет, чем я занимаюсь.
— Ты не можешь это сделать, — сказал я ей. — Позвони и скажи, что заболела, пожалуйста.
— Извини, но я хочу полностью почувствовать себя Карлом, — она уже собралась уходить, но вдруг повернулась и издевательски улыбнулась. — Кстати, наверно, я должна тебя предупредить…
— Предупредить, о чем?
— Ну, у меня со дня на день начнутся месячные, так что, вероятно, твой отец захочет меня, то есть тебя, сегодня ночью трахнуть.
— Обломается, — заявил я. — Скажу, что у меня болит голова или что-нибудь в этом роде.
Все еще улыбаясь, она закончила:
— Если наберешься смелости, сделай ему минет. Обычно этого твоему отцу хватает на всю ночь. Иначе, он трахнет тебя, будет тискать сиськи, покусывать соски. Он довольно груб в постели.
— Пожалуйста, мам, хватит, — определенно это было слишком даже для сегодняшнего дня извращений. — Извини, что нахамил тебе. Я очень об этом сожалею.
— Я уже сказала тебе, что ничего сделать не могу, — не говоря больше ни слова, она повернулась и поспешила вниз, оставляя меня наедине с моим кошмаром.
Сглотнув неожиданно возникший в горле ком, я понял, что должен все сделать для того, чтобы у моего старика сегодня ночью не встал.
* * *
Когда я, наконец, заполз в постель на голове у меня были бигуди, на морде — грязевая маска. Я облачился в длинную мамину фланелевую пижаму. Зубы я тоже не стал чистить, надеясь, что мое "свежее" дыхание окончательно затруднит понимание между мной и папашей.
— Милая…
— Па…пожалуйста, давай спать, дорогой, — вовремя поправился я. — Увидимся утром.
Прижавшись ко мне, отец улыбнулся:
— Ах ты, шалунья. Знаешь, ведь, как мне нравится слизывать с твоего личика это косметическое дерьмо и срывать зубами бигуди, — уже поглаживая мне шею, он добавил. — А эта миленькая пижамка, ты даже поверить не можешь, как она меня заводит.
Ни хуя себе! Кто же знал, что у папеньки извращенная страсть к бигудям и всякой такой херне? Я-то наделся охладить его, а он, наоборот, так разогрелся, что аж искры сыпятся. Видимо, мой папик — полный идиот. В любом случая, я вляпался в дерьмо по самые бакенбарды.
— Ммм, — лаская мои сиськи сквозь толстую ткань, он предложил. — Почему бы тебе ни пососать моего крепыша, пока я избавлю тебя от бигудей. А когда я кончу на твою прелестную мордашку, то смогу дочиста вылизать тебя.
Да не в жизнь. Не смотря на тело, сознанием-то я был мужчина. И ни за что на свете не стану сосать член другому парню. И уж тем более не собираюсь это делать родному отцу. К несчастью, мое тело, похоже, думало совсем иначе. Наплевав на внутренний протест, соски затвердели, клитор набух, а писька резко намокла. Испытывая к самому себе глубочайшее омерзение, я чувствовал, что меня эта ситуация сильно возбуждает. Так сильно я не заводился даже, когда был парнем.
Пойманный в ловушку податливого маминого тела, я не мог сопротивляться отцу, надавившему мне на плечи. Он устроился снизу, и я вовсю чувствовал запах его члена.
— Открой пошире ротик, масенькая моя, — сюсюкал папаша. — Папочка приготовил большой-большой сюрприз для своей девочки.
Уставившись на залупу, я быстро прикинул все "за" и "против". Или я у него отсосу, или он оттрахает меня, а в это время будет слюнявить лицо своими поцелуйчиками. Решив, что минет — меньшее зло (едва ли), я закрыл глаза и взял его набрякший член в рот.
— Ой, блядь, да-а-а! Соси, крошка, соси глубже, — я мысленно вернулся к событиям сегодняшнего дня, я представил, что он — Эйприл, а его хер — пропитанное нашими с ней соками дилдо.
Это хоть как-то помогло мне удержаться от рвотных позывов. То, посасывая, то, облизывая, я старался достать языком до самых чувствительных его местечек, которые мне лизала моя подружка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем быстрее папаша кончит, — тем лучше. И все это закончится с его оргазмом.
Ммм, — я удивленно промычал я, почувствовав, как папаша залез пальцем ноги мне в пизду.
Открыв глаза, я был поражен видом своих густо накрашенных губ, елозящих вверх-вниз по отцовскому хую. Мне стало противно до жути, и я попытался выдоить его в рекордно короткий срок. Единственным светлым пятно было, то, что он стимулировал во время минета мою письку. Мне стало не по себе оттого, что ощущения могут перемешаться, и я начну получать удовольствие и от минета.
— Заебись, как хорошо, — методично посрывав с моих волос последние бигуди, отец заявил. — Деб, я вот-вот спущу! А-а-а-ах, не сил больше.
Тяжело дыша, он взмолился:
— Глубже, глубже. Заглотни ствол, поцелуй яйца, и я кончу.
Здорово, что у маминого тела безусловный рефлекс на такие просьбы, иначе меня точно бы вырвало. Сделав глубокий вдох, я за один раз вобрал в рот его член целиком. Не останавливаясь до тех пор, пока нос не защекотали волосы у него на лобке. Только успел я несколько раз быстро лизнуть ему яйца, как он толкнул меня на постель и простонал:
— Готовься, крошка, сейчас ты получишь свое молочко!
Удерживая руками, отец выдохнул сквозь сжатые губы, а его член поливал мое лицо спермой. Снова, снова и снова, его густая, молочно-белая молофья выплескивалась мне налицо, заливая щеки, нос, лоб, губы. Ее запах и вкус ничего кроме отвращения во мне не вызывали. К сожалению, тело матери любило этот вкус, и я обнаружил, что инстинктивно облизываю губы.
— Ну-ка иди сюда, поблядушка, — проурчал он, взбираясь на меня.
Устроившись сверху, папаша облизал мне лицо, время, от времени останавливаясь, чтобы лучше прочувствовать вкус собственной спермы смешанной с косметической глиной, покрывавшей мое лицо. Неужели ему это нравится? Даже на секунду об отце нельзя было подумать, что он — голубой. Но было видно, что он не в первый раз наслаждается вкусом собственной молофьи.
Наконец, он полностью облизал мою лицо, все прекрасно, — если не думать, что теперь у меня вся морда в его слюнях. Мне было противно и стыдно за свой поступок, но, по крайней мере, все позади. Поблагодарив его за великолепную ночь, я перевернулся на бок и притворился спящим. Сначала, кажется, это сработало, но только я задремал, что-то уперлось мне между ног. Боясь открыть глаза, я резко выдохнул, когда его стремительно твердеющая палка вошла в мою щель, пользуясь тем, что во время минета она сильно намокла. Целуя сзади меня в шею, папик проворковал:
*****
— Ты просто лежи, голуба моя, и наслаждайся. Я хочу отблагодарить тебя за лучший минет в моей жизни, и думаю, что оргазм — это как раз то, что доктор прописал.
Уткнувшись лицом в подушку, я старался не заплакать, но слезы стыда все равно текли по щекам. Сначала моя попытка охладить в нем страсть полностью провалилась. Потом отчаянный минет, который я ему сделал, оказался лучшим в жизни. А теперь родной отец усердно дрючит меня, и все это закончится только тогда, когда он затопит мою матку спермой. Сгорая от стыда и отвращения, все, что я мог сделать — это лежать и ждать окончания кошмара.
* * *
— Ой, ой! Дебра, что же ты наделала.
— Чего? — я проснулся и снова увидел себя стоявшего возле постели.
Обмена не произошло! Я все еще был в теле матери! Как следует оттраханом, полном до краев спермой теле! Однако, чувствуя влагу между ног, я едва удержался от искушения, сунуть в пизду палец, а потом облизать его. Ее тело было очень сильно по части инстинктов, независимо оттого, чья сущность сидела внутри.
— Вставай, — сказала мать. — Пошевеливайся, и тащи свою задницу в ванную, пока все тут кровью не загадила.
— Ой, черт! — захныкал я. — Он, наверно, мне что-нибудь порвал, а? У него такой здоровый! Я даже не смог остановить его.
— Дебилка, — вздохнула мать. — У тебя месячные начались.
Твою мать! Я же не справлюсь один.
— Пожалуйста, помоги мне, мам, — взмолился я, — Я ж понятия не имею, что нужно делать.
— Хорошо, — она привела меня в ванную. — В первый раз я тебе помогу, но потом все будешь делать сам. Сначала пописай, как следует, затем мы приведем тебя в порядок, а после этого придет черед тампакса.
— Мам, почему мы не превратились обратно? — я не перестав хныкать. — Неужели это навсегда.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Хоть бы и так. Это не конец света. Кстати, моими стараниями ты теперь получаешь на два доллара в час больше.
Наконец-то хорошие новости.
— Это как же? Я ведь еще даже не состою в профсоюзе.
— Уже состоишь, — мама достала из аптечки коробку с тампонами. — Там в правлении есть три парня, оснащены как кони…
Поглаживая пластиковый аппликатор моего первого "тампакса", она чмокнула головку тампона и продолжила:
— …Я отсосала у них за ленчем, а они вручили мне профсоюзную карточку и подняли зарплату.
— Нет, — разревелся я, — Пожалуйста, скажи, что пошутила.
Теперь, даже если я вернусь к моей старой жизни, то покоя мне больше не будет. Останусь ли я в мамином теле, верну ли свое, найдутся те, кто захочет от меня получить сами знаете что.
Протянув мне тампон, она засмеялась и подтвердила мои опасения:
— Единственное условие — мне придется обслуживать их так каждый вечер. Сперма у них, конечно, гораздо вкуснее чем у твоего отца, если станешь опять самим собой, то будет возможность сравнить.
Грубо засунув в меня тампон, маман ущипнула меня за грудь и отошла в сторону. Расстегнув брюки, она вытащила наружу член, ранее принадлежавший мне, в моей мужской ипостаси, и осведомилась:
— Как насчет небольшой практики? В конце концов, не так уж часто у парня появляется возможность пососать свой собственный член.
Сочетание жутких обстоятельств, стыда, чувства вины и разбушевавшихся женских гормонов было чересчур для меня. Полностью сломленный, стеная, я сполз с унитаза, с ужасом думая о том, что мне придется провести еще один день в теле матери, и о том, что ждет меня, если я снова стану самим собой. Ее руки обвились вокруг меня, а я отчаянно двигал головой взад-вперед, и мне было глубоко плевать, что кто-нибудь нас увидит.
Мать с улыбкой застегнула джинсы и пошла к дверям. Проходя через спальню, она обернулась и бросила мне:
— Когда надоест себя жалеть, может, простирнешь простыни. Знаешь, кровь очень быстро впитывается.
Рассмеявшись, маман ушла, оставив меня с кошмаром, который, похоже, уже никогда не кончится…
Часть 2
— Увидимся позже, милая!
Зажмурив глаза, я сунул голову под душ. Я не мог ответить ему, просто не мог. После всего, что мне пришлось вынести прошлой ночью по его милости, я, вообще, не хотел его больше видеть.
— Э-эй!
Я вздрогнул, попятился назад и едва не поскользнулся на упавшем мыле.
— Сукин сын! — заорал я на него. — Иди в жопу!
Смущенный, отец спросил:
— Деб, в чем дело? Что-то не так?
Ха! Что-то не так? Это еще мягко сказано! Но главная беда — я не могу ему ничего объяснить. Отец или не поверит мне или решит, что его благоверная спятила, и сдаст меня в психушку.
— Нет, все в порядке, — солгал я, силой заставив себя говорить как можно более спокойно. — Я задумалась, а ты немного напугал меня.
Он недоверчиво осведомился:
— Уверена, что все нормально?
— Да, спасибо, — отойдя от стены, я стал намыливать свои длинные каштановые волосы, надеясь, что он клюнет.
Однако отец и не собирался уходить, тогда я выдавил улыбку и сказал ему:
— Давай, дорогой, иди, радуйся жизни. Ты, вроде, говорил, что собираешься порыбачить с недельку.
Отец осклабился:
— Ага. Тед говорит, что в это время года офигительно клюет. Ой, как мы оторвемся.
Вдруг его голос стал более серьезным:
— Слушая, а с тобой точно все в порядке? В смысле, коли с тобой что случилось, то я обязан быть рядом…
— Не бери в голову, — ответил я прочувственным тоном. — Я в порядке. Просто у меня сейчас критические дни.
— Все, дальше не надо, — отец вскинул руки в притворном ужасе, отступая назад. — Пока, дорогуша. Я тебе позвоню.
— Пока, пока, — услышав, как захлопнулась дверь ванной, я сполз на пол. Так я сидел, обняв колени, мечтая, что вода смоет стыд и горечь последних недель и, желая, чтобы меня ошпарило так, чтобы я забыл в какой ад превратилась моя жизнь.
Меньше двух месяцев назад я был студентом на последнем курсе с неплохой работой. Нельзя сказать, что все было так уж прекрасно, но ведь могло бы быть и хуже. Я ненавидел жить с семьей, особенно с матерью, но уехать от них я мог только через год, когда полностью выплачу ссуду на обучение. И вот тогда-то это случилось.
Мы с мамой поцапались — обычная ссора и наговорили друг другу гадостей. Большое дело? Еще какое большое! Каким-то образом — не знаю, как и почему — на следующее утро мы проснулись и обнаружили, что во время сна поменялись телами. Внезапно, я стал своей матерью, а она — мной. Уж, не знаю космическая ли это шутка, или некое сверхсущество попыталось сделать так, чтобы мы лучше понимали друг друга. Если это так, то эта попытка с треском провалилась. Мы оба пострадали от этой ситуации и теперь расхлебываем последствия.
Всхлипывая, я взял мочалку и стал протирать зубы, десны и губы. Пораненный, распухший и даже кое-где кровоточащий мой рот был до краев полон боли, от чего слезы у меня хлынули с новой силой.
В первый день в мамином тел я купил кучу секс-игрушек и прибамбасов для садо-мазо игр, надеясь, что отец обнаружит эту херню и оторвет матери голову. Естественно, когда мы не стали самими собой, я спрятал их от греха подальше, но мама, должно быть, нашла их и положила туда, где папаша не мог их не заметить — в ящик шкафа, где он держал свое нижнее белье.
Он решил, что у меня новая секс-фантазия, и решил прошлой ночью помочь мне воплотить ее в жизнь. Улегшись в постель, он взгромоздился на меня, припер к матрасу и гадко ухмыльнулся.
— Это то, что ты хочешь гадкая девчонка? — поинтересовался он, приковывая мои запястья наручниками к спинке кровати. Я потребовал, что бы папаша сказал, что он намерен делать. Но вместо ответа "супруг" заткнул мне рот ярко-красным кляпом в форме шара, его я тоже купил. Папашино усердие и стало причиной того, что у меня так дико сейчас болит рот.
— Скотина, — я сплюнул; розоватый сгусток слюны и крови исчез в стоке.
Взяв губку, которую мать велела использовать для мытья "интимных частей", я стал намыливать себе между ног.
— О-о-ой! Блядь, как же больно! — с каждым движением губки низ живота охватывала жгучая боль, напоминавшая о самом худшем, что случилось прошлой ночью
Заинтригованный игрушками, отец стал запихивать мне между ног самое толстое мое дилдо. Он никак не подготовил его, считая, что достаточно моей естественной смазки, а просто засадил одним ударом по самую рукоятку. Затем, немного притомившись от проделанной работы, он взял мой самый большой батплаг и всунул мне в задницу, и опять всухую. Помню, как я вопил через кляп, едва не теряя сознание от жуткой боли, но папаша всерьез считал, что мне это нравится!
Не в силах больше терпеть я отбросил губку и лег в ванну. Упершись локтями в дно, я попытался приподнять таз так, чтобы струя душа била прямо в мою раскрытую щель.