— А-а-ах! Бля-я-дь! — эта процедура была не менее болезненной, но я должен был уничтожить даже само напоминание пребывания папаши во мне.
Мысль о том, что внутри находилась его чертова сперма, была невыносима для меня.
Когда я только приступил к исполнению супружеских обязанностей, то думал, что у отца очень большой член. Подсознательно я боялся, что он меня пополам разорвет, успокаивало меня только тот факт, что мамино тело за столько лет супружеской жизни привыкло к нему. Однако эти "игры" так возбудили отца вчера ночью, что его хуй раздулся до прямо-таки гротескных размеров. В сочетании с дилдо в заднице, он вошел в мою манду со скрипом. А уж отделал им меня папаша без всякой жалости. Возможно, если бы мне удалось расслабиться и получить удовольствие, то произошедшее предстало бы передо мной в совсем другом свете.
Пошла холодная вода, но я знал, что это не поможет. Не имеет значения как сильно я скребу себя мочалкой, мне уже никогда от этого не отмыться. Закрыв краны, я вылез из ванны, завернулся в полотенце и сел на пол. В довершение всего папаша высек мою бедную попу, но, к счастью, холодный жесткий кафель принес мне некоторое облегчение.
— Что же мне делать? — задал я вопрос в пустоту. — Что же мне делать?
* * *
*****
— Привет, Дебра! — гостья наклонилась вперед и чмокнула меня в щеку.
— Привет, Шар, — широко улыбнувшись, я пригласил ее внутрь. — Может, сделаешь сама кофе, а я присоединюсь к тебе через минуту.
— Конечно.
Я закрыл за ней дверь и побежал выключать пылесос. Все мамины подруги — теперь мои подруги. А Шарлин мне нравится больше всех. Она на несколько лет старше мамы, любит выпить, неразборчива в мужчинах и ругается как сапожник, но даже, когда я был Карлом, то неровно дышал к ней. Я даже фантазировал о нас двоих, но хотя она и подкалывала меня, вряд ли такое бы произошло на само деле.
— Шар?
— Я здесь, — отозвалась она из гостиной.
Я сел рядом с ней на кушетку и взял с журнального столика чашку кофе. Ее приход резко улучшил мне настроение
— Итак, Шар, какими судьбами ко мне? — поинтересовался я.
Он молчала с минуту, словно была не уверенна в ответе, потом решилась.
— Давай поговорим на чистоту, — Шар отхлебнула кофе и спросила. — Как у тебя дела? Я имею в виду на самом деле.
Черт, этим вопросом она заставила меня вспомнить о кошмаре, длящемся уже два месяца. Почему бы нам просто не поболтать о том, о сем.
— А почему вдруг ты спрашиваешь? — холодно поинтересовался.
— Брось, Деб. Ты отлично, мать твою, знаешь, почему. Ты сейчас вся какая-то подавленная, угнетенная; раньше ты гораздо реже бывала в таком плохом настроении. Я беспокоюсь за тебя.
— Все со мной в порядке, — соврал я. — Спасибо, конечно за беспокойство.
— Блин, Деб, вот только со мной не надо. Мы же, хер знает, сколько лет знакомы, — она поставила кофе на столик и села поближе ко мне. — Я ведь от тебя не отстану, пока не расскажешь в чем дело. Лучше давай вдвоем попробуем решить твои проблемы.
Как сильно я ненавидел ее за вмешательство в мою жизнь, так же сильно я был благодарен за попытку помочь мне. Я разрывался между желанием выгнать ее к чертовой матери и стремлением во всем признаться. В конечном счете, мой выбор остановился на последнем.
— Ну, знаешь…черт…это все моя проклятая жизнь, — начал я.
И глядя в черную глубину чашки с кофе, попытался объяснить ей все как мог, естественно без каких-либо сверхъестественных подробностей.
— У нас уже давно все никак у людей. Карл и я уже несколько недель не разговариваем. Я себя из-за этого так дерьмово чувствую. А, Фил…
Ну, как ей объяснить, что он думает, что я его верная и послушная ему жена, но каждая ночь, что мы проводим вместе — превращается для меня в изнасилование. Я ненавижу его за это, он мне отвратителен, но в глубине души понимаю, что отец этого не заслуживает.
— Черт, я так и знала, — заявила Шарлин. — Этот урод что-то тебе сделал, верно? Он сделал тебе больно?
Взяв меня за руку, она потребовала:
— Скажи, Дебра, скажи, как я могу тебе помочь!
— Нет, все не так, — запротестовал я, как бы больно мне не было — он все-таки мой отец, и даже не думал, что делает что-либо не то.
— Я просто, э-э, не могу этим больше заниматься. Траханье, минет и, вообще, полный расклад. Может быть сначала это неплохо, но сейчас я чувствую только стыд и отвращение.
— О, милая, мне так жаль, — кивнула она. — Я всегда этого боялась. Жутко хотелось ошибиться. Но теперь вижу, что была права.
— О чем ты? — спросил я, про себя проклиная, выступившие слезы.
Шарлин вздохнула. Подвинувшись еще ближе, она обняла меня за плечи, причем чувствуя себя явно не в своей тарелке.
— Знаю я, откуда это все идет. Я думала об этом много раз, но до прошлого года никогда серьезно.
— Я…я тебя не понимаю, — она явно не въехала в мою проблему, но не рассказывая всей истории целиком, нельзя было направить ее на верный путь.
— Деб, милая, позволь я закончу. Знаю, что ты не хочешь этого слышать. Но придется. Правда — единственный способ помочь тебе, — сделав глубокий вдох, Шарлин сказала, — Деб, дорогая, ты — лесбиянка.
У меня должно быть глаза на лоб полезли потому, что она стиснула мою руку, прежде чем продолжить:
— Я давно это чувствовала, но раскрыла тебя, когда ты вышвырнула из дома Гвен.
— О чем ты говоришь? — мать точно не было лесбиянкой, и я чувствовал необходимость защитить ее; не смотря на все наши ссоры, я не мог позволить возводить на нее напраслину.
— Деб, выслушай меня до конца. Тебя разозлило не то, что Гвен была лесбиянкой, НА САМОМ ДЕЛЕ тебя взбесил факт того, что, она открыто, заявляет о себе какая она есть, а ты вынуждена скрывать свою истинную натуру. Понимаю, что звучит это как какая- нибудь психолоаналитическая хрень, но так оно и есть, — посмотрев мне в глаза, она закончила, — Ты борешься с собой еще с тех пор, как мы встретились. Ты постоянно стараешься это отрицать — у тебя муж, двое детей, как у любой нормальной гетеросексуальной женщины.
Это десйствительно звучало как психолоаналитическая хрень. Однако крошечная часть меня думала, а не права ли она.
— Шар…- что я мог ей сказать?
Даже если она не ошибается в отношении матери, то может права насчет меня. Пойманный в ловушку женского тела, став пленником женских гормонов и эмоций, я, тем не менее, оставался стопроцентным мужчиной, стопроцентным Карлом. Мысленно вернувшись на пару месяцев назад, я понял, что единственным приятным сексуальным опытом была Эйприл, продавщица из секс-шопа. Что если я навсегда заперт в мамином теле? И если я не смогу заставить себя получать удовольствие от секса с мужчиной то, что мне остается?
Едва вспомнив, как хорошо мне тогда было, я захотел снова испытать нечто подобное. На удачу, я наклонился и поцеловал Шарлин в губы. Она явно была удивлена, но вскоре сдалась так же страстно ответила на мой поцелуй.
— Ммм, как славно, — прошептал я, отстраняясь от нее. — Я…я хочу тебя, Шар. Ты нужна мне.
С лицом красным одновременно от стыда и возбуждения, я стянул свитер, надеясь, что правильно ее понял.
— Нет, Деб, мы не можем, — она покачала головой, я видел, как на ресницах у нее повисло несколько слезинок. — Мы подруги, я не могу этим воспользоваться.
— Пожалуйста, Шар, — я схватил ее за руки прежде, чем она смогла уйти и улыбнулся. — Ты ничем не воспользовалась, поверь мне… Я буду говорить, что люблю тебя, не сейчас, но я чувствую, что ближе тебя у меня никого нет.
Довольно странно, но — это правда.
— Я хочу этого, но только, если ты хочешь того же.
— Черт, я очень этого хочу, — вздохнула она. — Но я желаю, чтобы завтра ты возненавидела меня. Мне больше нужна подруга, чем любовница.
— Тсс, Шар, — я снова поцеловал ее и пообещал. — Мы сможем играть обе роли.
Шарлин все еще колебалась, но когда я взял ее руку и приложил к своей груди, наконец, сдалась.
— О-ох, как та-а-ак долго этого ждала, — простонала она.
На минуту, оторвавшись друга, мы обе разделись. Затем, обнаженные, мы снова обнялись и упали на диван. В отличие от моего первого лесбийского опыта, сейчас все было естественно, романтично, а не просто перепих как тогда. Не знаю, была ли мама тайной лесбиянкой или нет, но мое тело откликнулась на Шарлин так, как никогда не реагировало на отца.
Долгое время мы просто лежали, целуясь и поглаживая друг друга. Шарлин была слегка выше меня и чуть худее. Наши с ней груди были одного размера — чуть больше среднего, слегка обвисшие. Но соски у нее были в два раза больше моих. Заинтригованный, я решил попробовать их на вкус.
— Ммм, Деб…- дыхание Шарлин участилось, когда я скользнул под нее, взял набухший сосок в рот. Нежно посасывая его, языком я, поглаживая твердый кончик. Руками, я в это время я массировал ее мясистые груди, ощущая их мягкую тяжесть.
— О-о-о, замечательно…- я ласкала ее так несколько минут, но потом Шарлин улыбнулась и слегка оттолкнула меня и оказалась снизу.
— Я хочу попробовать тебя, — выдохнула она, скользя языком вниз по моему телу. — Хочу, чтобы ты ощутила прикосновение другой женщины.
— Да, сделай это, — приободрил я ее.
Закрыв глаза, я играл с собственными сосками, когда Шарлин опустила голову между моих бедер. Когда она стала облизывать мне срамные губки, то ее прикосновения были столь нежны, что я едва их чувствовал. Двигаясь по направлению к сокровищу, скрытому за ними, он медленно увеличила скорость и давления языка, заставив меня задыхаться от наслаждения. Определенно, Шар не впервые занималась этим с женщиной.
Я чувствовал вину за то, что просто так лежу и наслаждаюсь ее неземными ласками. В мире больше никого не было кроме нас двоих.
— А-а-ах, Шар! — теперь она ласкала мой клитор, облизывая его так же, как я ласкал ей соски.
Прошло совсем немного времени, и я почувствовал, что все мое тело задрожало от восхитительных, ранее не знакомых, ощущений. Словно писька и груди соединились воедино, а наслаждение нарастало.
— А-а-а-а, о-о-о, Ша-а-а-а-арлин!
Когда же это случилось, передо мной засияли все звезды на небе. Разрываемый на части от удовольствия, я чувствовал то, что даже и представить-то невозможно, а уж словами выразить и подавно.
— Боже мой, Деб, — это был твой первый оргазм? — подняв раскрасневшее, блестящее лицо, Шарлин ухмыльнулась от удовольствия. — Неужели у тебя никогда его не было раньше?
Не знаю как у мамы, но у меня это был определенно первый оргазм, который я испытал в ее теле. В сотни раз сильнее, чем что-либо подобное, пережитое мной в теле Карла. Надо признать, после всего, что есть определенные преимущества жизни в женском теле.
— Я…я не знаю. Единственное, что могу сказать, что раньше со мной ничего подобного не было.
Довольная, она скользнула вверх по моему телу и нежно поцеловала в губы. Я почувствовал на ее губах вкус собственного сока, что делало их только лучше.
— Рада, что смогла разделить это с тобой, — прошептала она. — Как же долго я ждала.
— Спасибо, — теперь пришел мой черед, лечь на нее.
Я страстно желал отблагодарить Шарлин за ее фантастический подарок. Я целовал ее тело, наслаждаясь даже вкусом ее пота.
— Деб, — спросила она, — Ты уверена? Это очень важный шаг вперед.
*****
Даже если у меня и были какие-то сомнения, то после этих слов их как ветром сдуло. Она предлагала мне свою любовь и дружбу, ничего не требуя взамен. Как я могу называться другом, если даже не попытаюсь вернуть долг.
— Да, — я улыбнулся. — Мне хочется сделать это тебе. Я хочу попробовать тебя на вкус, познать тебя, чтобы тебе было также хорошо, как и мне.
С этим я погрузил лицо в ее истекающую соком пизду, компенсируя энтузиазмом недостаток опыта. К моей большой радости, это было только началом наших забав в этот день.
* * *
Отец вернулся с рыбалки через неделю. Весь грязный как свинья. Впрочем, с его провонявшим рыбой барахлом я бы справился, а вот с похотливым "как же я соскучился по своей женушке" навряд ли. К счастью чувствовал я себя в тот день паскудно, и папашино либидо моментально сникло, когда он увидел, меня стошнило на пол в ванной.
— Увидимся, Деб, — он, явно обеспокоенный моим здоровьем, чмокнул в щеку и убежал на работу. — Надеюсь, тебе станет получше.
— О-ох, наверно не станет, — простонал я
Как только за ним захлопнулась дверь, я рухнул на стул, положив голову на стол.
— Привет, ма! — громко хлопнув дверь, заявилась ухмыляющаяся маман. — Ой, что случилось с нашей девочкой?
— Оставь меня старушка, я в печали.
— А, критические дни, — с чашкой кофе в руке она уселась на подоконник.
Как бы хреново я себя не чувствовал, но еще прекрасно помнил, что фабрику, где работает Карл (сначала я, потом мать в моем теле) на уик-энд закрыта. Если ее не выперли с работы, то где же она шаталась до семи часов утра.
— Где, мать твою, ты шаталась?
— На свидании, — ехидно улыбнувшись, она достала из кармана пачку сигарет, — великолепно провела время.
Мне жутко хотелось верить, что она встречалась с женщиной. Даже, хотя, это было не мое тело и не моя жизнь, я все еще беспокоился, как обо мне (или о ней) думают люди.
— Правда? И кто же та счастливица, и во сколько она тебе обошлась?
— Обломись, мамуля, все гораздо круче, — она допила кофе, и по пути к холодильнику выдохнула мне в лицо клуб дыма.
Открыв банку с пивом, мать сказала:
— Это, конечно, не твое дело, но Дейв и я оттянулись по полной.
Я должен был догадаться — еще один пидор. Грохнув кулаком по столу, я заорал:
— Ты что не успокоишься, пока не уничтожишь мою прежнюю жизнь полностью, да?
Не обращая внимания на мой вопль, она вздохнула.
— Ты бы его видел. Высокий, черный, причиндал как у слона, великолепный и на вкус, и на ощупь. А сколько в этом парне энергии! Ой-ой-ой! — ухватив себя за промежность, мать повернулась и выпятила мне в лицо задницу. — Хочешь посмотреть, как тебя ТАМ растянули?
Я просто закрыл глаза и покачал головой. Одно дело — слушать, как она разрушает мою жизнь, но знать, что она уродует мое тело — совсем другое. Я имею в виду алкоголь, курение, постоянные тусовки до утра и каждую ночь секс с новым парнем. Теперь я все чаще спрашивал себя, а хочу ли я действительно вернуться к своей прежней жизни. Я определенно не желал возвращаться на те дымящиеся развалины, в которые эта сука превратила мою жизнь, но в быть в ее теле — тоже не фунт изюма
— Ладно, — рыгнула она, — Покедова. Я приму душ, а потом встречусь в городе с Элом. Домой вернусь с пирсингом члена, — грязно ухмыльнувшись, маман посмотрела на меня. — Я тебе покажу его, когда приду.
Если я и собирался ей что-то ответить, то мгновенно забыл, потому что секундой позже несся в ванную — меня опять тошнило.
* * *
Прошел месяц, а мое самочувствие не улучшилось. Обеспокоенный отец, настоял на моем визите к доктору, но наш любимый "сынуля" вместо этого предложил отправить меня к гинекологу. Отец согласился, и мама записала меня на прием. Мне совершенно не хотелось проходить через это унижение, но, что я мог сделать?
— Я сейчас вернусь, миссис Чамберс
С вежливой, но неискренней улыбкой медсестра оставила меня в процедурной.
Чувствуя себя голым в дешевой хлопчатобумажной рубашке, я потер свои ноющие груди. Мне впервые в жизни сделали рентген груди, и я отнюдь не горел желанием повторить это еще раз. Должно быть тот, кто придумал засунуть женскую грудь в тиски, а потом пропустить через нее X-лучи — настоящий садист.
Я слишком нервничал, чтобы просто лежать в гинекологическом кресле и ждать. Вместо этого я стал расхаживать по комнате. И, боясь, что вдруг со мной действительно приключилось что-то серьезное, остановился перед большим, в человеческий рост, зеркалом. Впервые я решил попристальней приглядеться к маминому телу.
Распустив волосы, первое, что я увидел — несколько седых прядей. Были ли они и раньше, или — это я поседел от жизни такой? Чувствуя себя ужасно глупо, я, тем не менее, наклонился поближе и стал внимательно изучать свое лицо. Большие карие глаза, маленький носик, полные губы; морщин и складок на лице стало явно больше, чем раньше. И снова я подумал, сколько из них появилось во время моего существования в мамином теле.
— От седины и морщин еще никто не заболевал, — сказал я себе.
Отступив назад, я осмотрел в зеркале тело полностью. Похоже, бедра немного расползлись, наверно, я поправился. А еще эти мерзкие растяжки на животе, включая длинную бесцветную справа.
— Вроде ничего серьезного, — проворчал я.
В соответсвии с диарграмамми, висящими рядом с зеркалом, я поднял правую руку, а левой обследовал правую грудь, все еще побаливающую после рентгена. Я поморщился, но продолжил исследования. Не найдя ничего, я поменял руку и грудь. Левая сиська оказалась чуть меньше правой, но никаких новообразований я не нашел и там. Поэтому решил, что с грудями у меня все в порядке.
— Дебра, рад снова вас видеть, — улыбающийся доктор средних лет пригласил меня обратно в кресло. — Медсестра чуть позже зайдет к вам еще с кое-какими тестами, а я сейчас осмотрю вас.
— О’кей, — Я чувствовал неловкость, но был слишком напуган, что не подчиниться.
Я думал, что взять себя в руки, но, увидев, как он перебирает свои инструменты, запаниковал.
— Что, черт возьми, вы собираетесь со мной сделать? — спросил я, глядя на врача, выглядящего как злодей-ученый из дешевого научно-фантастического фильма.
— Расслабитесь, — сказал он мне. — Ничего нового вас не ожидает.
Как я мог, объяснит ему, что для меня все это в первый раз? Внезапно, в горле у меня перехватило, когда холодный металлический инструмент вошел и растянул мою вагину для осмотра. Должно быть, она немного сузилась после того, как я в последний раз трахнулся с отцом. И теперь это было столь же болезненно, сколь и унизительно. И меня не заботило, что мужчиной передо мной двигал исключительно врачебный интерес.
— Ну, — сказал врач, вытаскивая из меня свое орудие пытки, — Чтобы быть полностью уверенным, мне нужны результаты тестов, но не думаю, что с вами что-то случилось.
О чем он говорит? Что еще ему нужно? Почему так много тестов? Я уже позволил сестре тыкать меня иголками, я пописал в чашку — с моей старой пиписькой это было бы не в пример легче, а этот убийца в белом халате засовывал в меня разные железки. Чего еще он хочет? Я попытался успокоиться, видя его улыбку, но не смог.
* * *
— Ох, блин, как же я хочу тебя, детка.
Я не мог рассказать отцу, что мне сказал гинеколог. Поэтому пришлось соврать и сказать, что мне нужно изменить рацион. К сожалению, теперь он не видел никаких преград, чтобы завалить в койку свою благоверную. Если я не был болен, то, значит, секс мне не повредит. И хотя, последнее чего мне хотелось — это исполнять супружеский долг, но что я мог привести в свою защиту. Он — верный, заботливый муж, а я отказывал ему в сексе дольше, чем мама, когда в своем теле.
Лаская его яйца, я подавил желание вонзить в них ногти. Этот кожаный мешочек был источником стольких проблем, а решение казалось таким простым. Выбросив эти мысли из головы, я убрал руку, прежде чем инстинктивно попытаюсь кастрировать папашу, сосредоточившись на минете. Лежа у него между ног, я на секунду оторвался от его члена и сделал глубокий вдох.
— Ммм, готова трахнуться? — осведомился папаша. — Это то, что хочет моя девочка? Она хочет, что бы муженек засадил ей глубоко-глубоко?
— Нет! — я не думал, что это прозвучит так резко, но оно именно так и прозвучало. То есть, — поправился я, улыбнувшись через силу, — Я хочу насладиться вкусом твоего дружка. Поэтому засади его мне в горло, а не туда, вниз.
Необходимость разогревать его, таким образом, убивала меня, но мне нужно было сохранить иллюзия, что я — его любимая женушка. По крайней мере, сейчас.
— Верно, — оскалился он, — Доктор сказал, что тебе нужно изменить свой рацион. А что может быть лучше большой порции свежих горячих сливок?
Я быстро сунул его достоинство обратно в рот, прежде чем мне пришла в голову идея ответить на этот образчик неподражаемого юмора. Желая покончить с этим как можно скорее, выгнул спину и поудобнее устроился между его ног. Я сосал его хуй усерднее чем обычно, раздувая от старания щеки. Будучи не в состоянии видеть его орган между своих губ, я закрыл глаза, но, внезапно почувствовал, что мой нос уперся в его волосатые яйца.
— О-о, Деб…- крепче ухватив мою голову, простонал он. — Ты…ты уже несколько месяцев так не сосала так глубоко. Я…думал, ты за…забыла как это делается.
Он был прав. Хуй до половины ушел мне в глотку, а я даже не поперхнулся. Чертова мамаша, она, наверно, была настоящей профессионалкой, если ее тело все еще помнит, как это делается. Блин, только одна из моих подружек смогла бы так, но и ей было далеко до маман! Двигая головой вверх-вниз, я сосредоточился на своих ощущениях. Неожиданно мне даже понравилось то, как его горячий твердый член упирается мне в горло. Это было необыкновенное чувство власти над мужчиной, восхищение собственным сексуальным мастерством. На несколько минут, я даже смог справится с отвращением.
*****
— Блядь, Деб, отпусти, отпусти его! — папаша вцепился насквозь мокрую от пота простынь. — Я…вот-вот…спущу!
Я намеревался позволить ему кончит мне на лицо, помня как сильно ему это нравится, но не успел. Его первый залп отправился прямиком в мой желудок, за ним последовали еще и еще. Я держал его конец во рту, а он выплескивал горячую, солоновато-горькую спермы. Меня передернуло, когда я представил, что он сейчас плещется у меня в желудке. Но мамино тело действительно нравился этот вкус. Должно быть, это что-то на уровне гормонов потому, что мне он абсолютно невыносим.
Наконец, папаша иссяк, и я почувствовал, как член обмяк в моем рту. Проглотив последние капли спермы, я выпустил его изо рта и вздохнул, чувствуя, как горячо у меня между ног. Этот жар не был приятен. Отвращение и чувство униженности вернулось ко мне. Поцеловав папашу на ночь, я повернулся к нему спиной и заснул. Я знал, что в последний раз уступил перед его напором. Неважно чего мне это мне стоить, но больше я не буду его послушной и угождающей во всем женушкой.
* * *
— Здорово, мамаш! — мать плюхнулась на диван рядом со мной и поцеловала, так как целуют любовницу, а не так как мать сына или наоборот.
— Да иди ты, — отмахнулся я, у нее изо рта отчетливо пахло спермой, уж не знаю ее собственной или чужой.
— И что сказал старый доктор Шервин? — ухмыльнувшись, она откинулась назад и принялась поглаживать член сквозь джинсы. — Слушай, а он использовал такое маленькое зеркальце? Мне всегда нравилось, что он может так глубоко заглянуть в меня. Помню, пришла я как-то к нему на прием рано утром, не подмывшись, как следует, сам понимаешь, что доктор там увидел.
— Ты беременна, — сказал я ей без обиняков. — Это проклятое тело, что ты мне оставила, собирается произвести на свет сраного детеныша.
— Что? — у нее глаза на лоб полезли, и впервые я увидел ее забеспокоившейся. — Он уверен?
— Не знаю, и я не собираюсь повторно проверяться. Ма, если мы не поменяемся, то я закончу тем, что стану матерью собственного брата или сестры. Но я не могу.
— Похоже, у тебя не слишком богатый выбор, — она пожала плечами и потрогала мой живот.
— Мам, пожалуйста. Прости меня за все, что я говорил тебе, за все, что сделал. Если ты хоть немного любишь меня, верни все обратно, — не выдержав напряжения последних дней, я расплакался, проклиная ее тело. — Я лучше вернусь в свое изуродованное тело, лучше окажусь среди людей, считающих меня пидором, чем пройду через это.
— А ты ведь здорово испуган, верно? — осведомилась она.
— Да, — так странно было возвращаться к обычному разговору, я просто не знал, что еще сказать. — Пожалуйста, прекрати этот ужас.
— Карл, я не имею никакого отношения к этим странным изменениям. Когда это случилось, я была так же шокирована и беспомощна, как и ты, — она нежно взяла меня за руку. — Я сожалею, что так произошло, но мне пришлось полюбить твое телу. Конечно, я скучаю по старому доброму супружескому сексу, но и сейчас мне совсем неплохо. — Она говорила абсолютно искренно. — Тебе придется смириться с тем, что произошло, это еще не конец жизни.
— Но, я НЕ хочу твоего ребенка! — запротестовал я. — Это нечестно.
— Карл, милый, — это не мой ребенок, — мать улыбнулась и напомнила мне. — Через несколько дней после перемены у тебя случились месячные, а потом еще одни. Нет, дорогой — это твой ребенок.
Я не знал, что и думать. Последние несколько дней я проклинал мать, взвалившую на меня это бремя, но она ту не причем. Я не хотел трахаться с отцом, но трахался. Так что все последствия — моя вина.
— Что же мне делать?
— Не беспокойся, я буду рядом и помогу тебе. А, кроме того, можешь рассчитывать на своего отца.
Она действительно была счастлива. Она радовалась не моему горю или свершившейся материнской мести — она радовалась за меня. Абсолютно запутавшись, я прошептал:
— Я…я еще ему ничего не сказал.
— Понимаю, но тебе придется.
— Мамочка…
Крепко обняв меня, она положила мою голову себе на плечо и мягко покачала.
— Поплачь, — ласково сказала она. — Не стесняйся.
Мы сидели так довольно долго, и никто из нас не проронил ни словечка. Уже давно мы так не проявляли свои чувства. Наконец, мама выдавила из себя:
— Мне…мне тоже очень. Я никогда не хотела, на самом деле, как-то задеть тебя.
Не смотря на то, что думал я сейчас только о своих проблемах, было видно, что она говорит правду. Тем тяжелее мне было рассказать ей о своих планах на будущее:
— Мама, извини, если это как-то заденет тебя, но я могу остаться с отцом. Боль, стыд, чувство вины — для меня одного это слишком много.
Вынужденный признать тот факт, что я застрял в ее жизни, мне пришлось сделать не легкий выбор. Коли это теперь моя жизнь, то жить я буду, так как лучше для меня.
— Милый, ты просто расстроен, — ее голос звучал так, как голос матери, по которой я так скучал, но говорила она вовсе не то, что мне хотелось от нее услышать. — Ты не можешь справиться с ребенком в одиночку. Отец НУЖЕН тебе.
— Мам, он мне не нужен, — черт, что с ней такое?
Не думал, что придеться раскрывать свою тайну, но другого выхода, похоже, нет. Встав с дивана, я принялся расхаживать по комнате туда-сюда.
— У меня есть…есть другой человек. Человек, которого, по моему, я люблю, тот с которым я смогу остаться. Он не только поддержит меня, но и даст мне то в чем я нуждаюсь. Даст мне то, чего не может дать отец.
— Нет, ты не можешь так поступить, — она явно разозлилась. — Я не собираюсь позволить тебе разрушить то, что мы с твоим отцом создали.
— И что же вы такое СОЗДАЛИ? — поинтересовался я, и прежде чем она смогла ответить, выдал. — Это Шарлин, мам.
Взгляд матери представлял смесь злости и отвращения.
— Мы уже почти два месяца с ней любовницы, и считаем, что нам нужно жить вместе.
Нервничая, я попытался как можно лучше объяснить все матери, но она даже не думала слушать меня.
— Сволочь! — мать соскочила с дивана, и сильная пощечина швырнула меня на мол. — Как же ты посмел. Я готова забыть твое видео с той проблядью, но это уже чересчур. Это не какой-нибудь там эксперимент в первый день.
— Мам, я люблю ее, — снова слезы потекли у меня из глаз, как она может злиться на меня за это, хотя в моем теле приобрела солидный гомосексуальный опыт, тут-то я все понял. — Да, Шар была права.
— Не произноси ее имени больше в моем доме. Эта ебанная лесбиянка больше мне не подруга! — нависнув надо мной, она рявкнула. — Я запрещаю тебе видеться с ней. Ты ОСТАНЕШЬСЯ со своим отцом, и он воспитает ТВОЕГО ребенка.
— Нет, мам. Я не сделаю этого. Как же ты не понимаешь? Я просто не могу!
— Так, так, — прорычала она, поднимая меня с пола и забрасывая себе на плечо. — Сейчас я подправлю твою сексуальную ориентацию раз и навсегда.
Я сопротивлялся изо всех сил — щипался, кусался, лягался. Бесполезно, мое старое тело было сильнее нового.
Она направилась в мою — теперь уже ее — спальню, и ногой открыла дверь. В ту минуту, когда она бросила меня на кровать, я перевернулся и попытался сбежать из комнаты.
— Ну, уж нет! — взвизгнула мать и легко перехватила меня в дверях.
. Приложив меня головой об косяк, она вопила:
— Ты не уйдешь отсюда, пока я не сделаю с тобой то, что ДОЛЖНА была сделать с твоей сестрой!
Она снова ударила меня о косяк, не вырубив окончательно, но сломив волю к сопротивлению. Оттащив меня обратно на постель, мать разорвала на мне одежду и привязала руки чулками к изголовью.
— М-мам, пожалуйста, не надо, — несмотря на раскалывающуюся от боли голову я попытался уговорить ее. — Мы …мы можем что-нибудь придумать
— О да, что-нибудь мы обязательно придумаем. Мы придумаем, как выкинуть из твоей милой головки все эти грязные лесбийские извращенные мыслишки.
Она раздевалась, а на губах у нее блуждала безумная улыбка.
— Отец был слишком нежен с тобой, слишком мягок. Пришло время научить тебя, что на самом деле любят мужчины.
Мать на самом деле собиралась сделать это. Находясь в моем теле, она хотела изнасиловать меня.
— Нет, пожалуйста! — истерически завопил я. — Не надо! Ты сейчас просто разозлилась! Мам, ты же не…
Запихнув мне в рот свой грязный носок, она прикрикнула:
— Урок первый — ЛЕЖАТЬ ТИХО!
Вытащив из-за постели скотч, мать закрепила кляп. На ее (моем) теле заметил две татуировки. На правом бицепсе — "беру в рот", на левом — "даю в жопу". Ей было недостаточно разрушить мою жизнь, она решила рассказать о своих извращениях всему миру.
Удостоверившись, что я крепко связан, она уселась мне на живот. С безумным блеском в глазах, мать стала ласкать член.
— Ну, как, он тебе нравится? А?
Я окаменел. Она не шутила, когда говорила о пирсинге члена. Сквозь головку проходил длинный металлический штырь, закругленные концы которого торчали с двух сторон. Это выглядело не только гротескно, но и чертовски болезненно.
Сдавив мои сиськи, она плюнула себе на руку и размазав слюну по стволу.
— У Эла такой же штырь только на языке. И теперь всякий раз, когда он отсасывает у меня, то наши украшеньица исполняют маленький сексуальный танец.
Все еще скалясь, сильным движением бедер, она загнала хуй в ложбину между грудей и стала меня трахать.
Хотя ее руки и грубо мяли мне сиськи, а металл холодил кожу, но я не мог отрицать того, что постепенно завожусь. Как бы мне не было страшно и противно, но явная извращенность ситуация возбуждала меня. Я вовсе этого не хотел, но именно так все и было.
— Видишь, видишь! — триумфально расхохоталась она. — У тебя соски как камень. Да, ты, мамуля, кайф ловишь!
Сделав еще несколько толчков, она отпустила сиськи, и сползла вниз.
— Готова к ебле, а? Готова принять в эту беременную письку свой бывший хуй? — потершись проколотой залупой о клитор, мать простонала. — Может быть, это извращение, может быть — инцест, но, блядь, как мне этого хочется!
И вогнала в меня мой собственный член; металлический стержень царапал стенки влагалища. Это было даже хуже чем с отцом. К несчастью, в ту же минуту, что я вспомнил о нем, странное возбуждение, охватившее меня исчезло. Полный отвращения к самому себе, я только и мог, что наблюдать, как мать дрючит меня. По сути дела, получалось, что я сам себя насилую.
*****
— Не думаю, что отец с тобой счастлив, — издевалась она. — Слишком уж у тебя узкая дырка. Мужики любят, когда она мяконькая, хлюпающая и очень, очень широкая. Если ты собираешься стать женщиной, то и пизда тебе нужна соответствующая!
Одной рукой она щипала и крутила мне соски, а другую сунула в ящик. Стоящего рядом с кроватью туалетного столика.
— Посмотри, что у меня есть, — мать злобно улыбаясь, хлестнула меня по лицу двумя дилдо из тех, что я прикупил в первый день жизни в женском теле.
Увидев мой испуганный взгляд, она расхохоталась:
— Что, думал, избавился от них? Я вытащила их из мусора, а сними еще парочку чудесных вещичек.
Не переставая смеяться, она положила мне между сисек батплаги, а на лицо — "шарики удовольствия".
Я завопил сквозь свой импровизированный кляп и завертелся как ужи на сковородке, однако сбросить мать так и не смог. Отец измучил меня этими штуками, но он-то, по крайней мере, хотел сделать мне хорошо. А мать же намеренно хотела сделать мне больно.
— Что такое? — спросила она. — Хочешь все сразу. Ах, ты, поблядушка ненасытная.
Вытащив из меня член, она широко раздвинула мне ноги своими коленями.
— Помнится, твоей суке-продавщице это очень нравилось, — напомнила она мне.
Взяв в рот нить с шариками, мать тщательно обслюнявила их, затем, медленно вытащив их, один шарик за другим, она ухмыльнулась:
— Посмотрим, доставят ли они тебе такое же удовольствие.
Прежде чем я снова закричал, она стала запихивать "шарики удовольствия" мне в попу, похлопывая при этом меня по ягодицам.
Странно, но это было не так уж плохо. Возможно, при других обстоятельствах я бы даже получил бы удовольствие. К сожалению, то, что произошло, потом никогда бы мне не пришлось бы по вкусу. Вытащив лежащий у меня между грудей батплаг, мать прижала его резиновое основание к моему заткнутому кляпом рту. Это было то самое чудовище, которое использовал папаша в "ночь игр".
— Смотри, — сказала она. — Как я натренировала твое тело.
Повернувшись, она стала медленно опускать задницу мне на лицо, пока головка не уткнулась в мое (теперь уже ее) очко. Затем, без каких бы то усилий, она с отвратительным чмоканьем насадилась жопой на дилдо. Такое ощущение, что анус просто засосал его внутрь.
— Надо сказать — не самый большой из тех, что побывали во мне. Но думаю, что, в общем, ты понял.
Она принялась стонать и крутить бедрами. Блин, да она действительно получала удовольствие от искусственного члена в заднице! Когда отец вогнал в меня этот батплаг, то я испытал жуткую боль, но, похоже, мое старое тело без труда с ним справилось. Я с отвращением подумал, что мать не рассказала мне и половины о тех мерзких штуках, которые она проделывала с моим телом.
Мать слезла с моего лица и вытащила дилдо из попы.
— Видишь, как я тебя люблю, — прошептала она мне на ухо. — Я даже смазала его специально для тебя.
Перепуганный до смерти я забился под ней.
— А ну перестань! — вызверилась она и стала отвешивать мне пощечины, пока я не сдался. — Правильно, умные шлюхи не сопротивляются!
Не тратя больше времени на болтовню, она сунула покрытое говном дилдо мне в попу, еще глубже при этом загнав "шарики удовольствия" еще дальше. Смазка смягчила боль от внезапного вторжения такой громадины. Но только лишь физическую боль, моральные раны стали даже глубже чем были
— Видишь, — ласково сказала она. — Теперь, когда обе дырки у тебя растянуты как нужно, ты будешь вести себя хорошо. Когда твой живот станет совсем большим, папочка не сможет трахать тебя так, как он привык, — чмокнув меня в нос, мать начала играть с моими сосками. — Твоя обязанность, как любящей жены, — подставить ему попу.
С ее стороны это была не только месть за то, что я занимался в ее теле любовью с женщинами, нет, в моем лице мать мстила и отцу и, вообще, все парням с кем ей пришлось когда-либо спать. И она точно не остановится, пока не превратит меня в жалкую на все готовую блядь, которой ей самой так долго пришлось быть. Когда я понял это, то решил, что могу справиться с ситуацией, но все оказалось гораздо хуже.
— Ммм, тебе ведь нравится это, правда? — промурлыкала она, и, сунув руку мне между ног, стала вращать дилдо из стороны в сторону.
Сейчас, когда мое очко было достаточно растянутым, я почти не чувствовал боли, но мне невыносимо было видеть, как она наслаждается мои унижением.
— Тебе ведь это, правда, нравиться? — на этот раз ее голос было слышно раздражение.
Надеясь, что это хоть как-то ее успокоит, я кивнул. Я готов был сделать все что угодно, чтобы эта пытка прекратилась.
— Прекрасно! У меня такая смышленая девочка! — поаплодировав мне, она сунула в рот дилдо и устроила для меня своеобразное "отсос — шоу", затем с вздохом она вытащила его и пожаловалась мне. — Эти пластиковые штуки и рядом не стояли с настоящими.
Потом, пожав плечами, мать добавила:
— Но сейчас они пригодятся.
Когда эта небольшая пластиковая штучка погрузилась в мою намокшую писю, я впервые, с того момента, как мать притащила меня в спальню, испытал нечто похожее на удовольствие. Мне всегда нравились небольшие дилдо. Закрыв глаза, я заставил себя расслабиться, надеясь, что она решила и меня немного побаловать. Но не тут-то было.
— Разнежился, — хмыкнула мать. — Неужто, ты думаешь, что дилдо — это все, что тебе нужно? Нет, конечно!
Сильно сжав пальцами мои соски, она потянула их на себя:
— Тебе, блядь, нужен мужчина, а не эта пластмассовая дешевка!
И снова она надавила членом на мою щель, раскрывая ее еще шире, чем раньше.
— А-а-ах, охуительно туго. Блядь, СЛИШКОМ туго, — одним сильным ударом она вошла в меня, и настоящий хуй присоединился к своей пластиковой копии
Удерживая дилдо рядом со своим членом, мать начала ебать меня ими одновременно. Одна часть моего влагалища, которую ласкало гладкое дилдо, посылала мне в мозг импульсы удовольствия, зато там, где орудовала мамашина дубина, наслаждение было смешано с болью. Металлический стержень в залупе, угрожал разодрать мою нежную розовую плоть в клочья.
К моему счастью, мать долго не продержалась. Кипя гневом, злобой, похотью, возбужденная до предела, она с искаженным в экстазе лицом, наполнила меня спермой.
— У-уф, — вытерев пот со лба, она наклонилась и поцеловала сначала одну мою грудь, потом другую. — Неплохой был урок, но мне кажется, что ты все-таки невнимательно отнеслась к нему.
Мать захохотала, и я поежился, услышав безумные нотки в ее смехе. Она явно была на грани, и могло произойти самое худшее.
— Никуда не уходи, мамуля, — она слезла с постели и сказала. — Пойду принесу пиво и сигареты. Потом отдохну, а ты в это время отсосешь мне.
Абсолютно сломленный, я смотрел, как она выходит из комнаты. Меня трясло от страха за свое будущее. Сегодня днем я почти сбежал из этого дома, но вместо этого очутился в ловушке, еще худшей, чем раньше. Теперь мать никогда не отпустит меня. Чего бы ей ни стоило, он она оставит меня для своего и отца развлечения. И вот тут-то впервые в жизни меня посетила мысль о самоубийстве.
* * *
— …просыпайся. Деб, Деб, ты слышишь меня? Пожалуйста, Деб, проснись.
Я с трудом открыл глаза и увидел Шар, стоящую на коленях возле моей кровати. Ее волосы были растрепаны, косметика размазалась по лицу, глаза заплаканы, но все равно — она была самой красивой женщиной, что я когда-либо видел.
— Ш…Шар, — я едва мог говорить из-за пораненного горла. — Чт…чт…
— Тсс, молчи, — прижав к моим губам мягкий палец, она улыбнулась. — Я здесь, чтобы забрать тебя отсюда. Сейчас мы поедем ко мне домой.
Шарлин перерезала чулки, которыми меня связала мать, и помогла встать с постели.
— Подожди, — просипел я.
Сорвав с рук остатки чулок, я бросил их на пол. Запястья у меня распухли, покраснели и были покрыты мелкими ссадинами.
— Спа…спасибо, — едва смог выговорить я, и, сделав болезненный вдох. — Я…люб…люблю…
— Я тоже люблю тебя, Деб, — улыбнулась она. — А теперь давай уносить ноги из этого ебанного гадюшника, прежде чем твой мудак-сынок не очнулся.
Выводя меня из моей бывшей спальни, она отпихнула ногой мое старое тело, валявшееся на дороге. Не в силах сказать что-либо, я вопросительно посмотрел на Шарлин.
— Я пришла узнать, как у тебя дела. Тут выскочил Карл, обложил меня по-всякому, а потом заявил, что я соблазнила тебя, и теперь мне, говенной лесбе, навсегда закрыта дверь в этот дом.
Боже мой, матери было не достаточно отомстить в моем лице всем мужчинам в мире, теперь она обвиняет Шарлин в том, что она совратила меня — словно та виновата в том, что матери пришлось жить под гнетом своих тайных желаний.
— Я сразу же поняла — ты в беде. Попыталась силой войти в дом, но он захлопнул дверь перед моим носом. Тогда я выбила окно в гостиной и поймала его, когда он уже был наверху. Не спрашивай меня, как я догадалась — просто что-то внутри сказало мне, что тебя надо спасать.
Шарлин надело на мое обнаженное, измученное тело свой плащ, мы спешно вышли через переднюю, дверь и сели в ее машину.
— Чт…что ты с ним…
К счастью, она поняла мой полувопрос.
— Врезала ему сзади, а потом как следует вломила по его сраным яйцам. Блин, как же я люблю высокие каблуки. — Шар заразительно рассмеялась, и вскоре, несмотря на боль в горле, я присоединилась к ней. — Пока он валялся и визжал от боли, схватила настольную лампу в его комнате и вырубила парнишку.
После этих слов, я едва не лопнула со смеху, хотя мне и было очень больно, но рассказ Шарлин доставил мне истинное удовольствие.
Когда моя подруга, моя любовница, привезла меня к себе — нет, теперь уже к нам — домой, я наконец-то почувствовал себя в безопасности. Я нуждался в Шарлин, но это было больше чем просто секс. Я чувствовал, что нам суждено быть вместе, и никто не сможет нам помешать.
— Давай, милая. Пошли приведем себя в порядок.
Она помогла мне залезть в ванну, потом разделась и встала позади меня. Пусти воду, Шарин обняла меня, моя голова очутилась между ее мягких грудей.
*****
— Ты представляешь, через что я из-за тебя прошел, — Забыв на время про сестру, я сосредоточился на Шар, прожигая ее гневным взглядом. — Отец месяцами трахал меня, заставлял делать ему минет, мне все время приходилось изображать покорную всем его желаниям жену.
В этот момент я хотел убить ее. Воспоминания о месяцах проведенных в родном доме в теле матери только усиливали боль:
— Ты позволила этой бляди — моей матери — разрушить мою прежнюю жизнь, а потом ты позволила ей изнасиловать меня!
— Боже мой! — вскрикнула Гвен, и, подобравшись ко мне, поближе обняла меня. -Все в порядке, Карл, — сказала она. — Я с тобой.
Не знаю, как она смогла найти в себе силы, чтобы принять этот эту фантастическую историю, но я был благодарен ей за это.
Посмотрев на Шарлин, сестра спросила:
— Как ты могла так поступить с ним?
— Клянусь, я даже не думала, что так все выйдет! — Шарлин, стоящая на коленях возле дивана, убрав с лица несколько прядей волос, добила меня. — Твой отец с первого дня был в курсе. Этот ублюдок обманул меня.
— Что?
— Твой отец хотел развода, — объяснила она. — Дебра трахалась на стороне как крольчиха. Отец знал это, но не мог доказать. Но, если бы она ушла от него к другой женщине, то у суда не было бы иного выбора как признать его аргументы.
Я быстро убрал руки за спину, когда она захотела схватить их, но взгляда так и не отвел. Уж коли она собралась каяться, то пусть сделает у меня на глазах.
— Мне так жаль, — плакала Шар. — Я даже не предполагала, что твой отец обманет меня, и что твоя мать могла так себя повести. Я намеревалась сразу помочь тебе, но отец сказал, что ты сам очень рад такой перемене.
Глаза у нее распухли и покраснели.
— Странно, но твоя мать очень легко отказалась от своей старой жизни, — закончила она.
— Ты не имела права, — заорал я на нее. — Абсолютно никакого! Я хочу вернуться в свое старое тело! Немедленно!
— Карл, я не думаю, что это хорошая мысль, — Гвен попыталась меня успокоить, сказав, что не следует принимать такое решение впопыхах. — Ты же, на самом деле, не хочешь узнать, во что мать превратила твою жизнь.
Не обращая внимания на сестру, я рявкнул Шарлин:
— Верни мне мое тело.
Шар устало кивнула.
— Хорошо, — поднявшись с пола, она велела мне встать с дивана и подойти к ней. — Знай, я буду рядом с тобой, когда ты…
— Заткнись и дело делай, — перебил я ее.
* * *
Блин! Головокружение, тошнота, а под черепом, словно черти на барабанах играют — попытался я изучить свои первоначальные ощущения. Медленно приходя в себя, первое, что я понял — куда-то исчез ребенок. Странно, что я подумал об этом в первую очередь. Однако я ощущал действительно некую пустоту внутри. Вскоре я почувствовал свое старое тело. Его силу. Но, вместе с тем, казалось, что я занял чужое место. Возможно, я слишком привык к жизни в теле матери, однако, с этим покончено.
Я не был точно уверен, где я и что я делаю, но точно знал — мне сейчас хорошо. Здоровый пот сочился из каждой поры, меня распирало от адреналина, а все тело подрагивало от удовольствия. Я чувствовал, как что-то вонзилось в мою попу и стало двигаться там. Я сам не понимал, как это может доставлять такое наслаждение. В тоже время мой рот был полон вязкой теплой жидкостью, которую я жадно глотал, будто повинуясь какому-то рефлексу. Черт, она и пахла отменно, и на вкус была восхитительна…
— А-а-ах, обожаю, когда ты так стискиваешь задницу.
Низкий мужской голос окончательно вернул меня в реальный мир, заставив пожалеть об этом. К своему ужасу, я понял, что со мной. Крепко зажмурившись, я не хотел смотреть по сторонам, но минутой позже они сами раскрылись.
— Эй, Хосе, похоже, ты нравишься нашему парнишке!
Оглянувшись, я увидел огромного мексиканца трахающего меня в задницу; его короткий, но невероятно толстый хуй с легкость скользил в моей хорошо смазанной дырке. Вспомнив, что чувствовал, когда папаша кончал в меня, я прикинул — где-то пять или шесть порций спермы плескались во мне. Было такое ощущение, словно вымазался в грязи с ног до голову, мне захотелось немедленно нестись в ванную. Но, как я уже говорил, моему старому телу такое обращение было не в новинку. И судя по моему напряженному до боли члену — оно получало удовольствие!
Схватив меня за подбородок здоровенный лысый негр, повернул меня к себе:
— Знаю, что тебе сейчас, малыш, по кайфу, но не забывай и о работе.
С ухмылкой, он разжал мне челюсти с силой сунул хуй в рот. Я замер и со страхом уставился на его орудие — оно было офигенно большим. Блядь, да у него елда была похожа на черную бейсбольную биту. Хотя, никаких имен не было названо, я сразу же понял — это Дейв, о котором болтала мать.
— Похоже, ты сегодня не в духе? — осведомился он. — Немного больно?
Ухватив меня за уши, он стал грубо трахать меня в рот, каждый раз, проталкивая свой конец все глубже и глубже. На меня сразу столько свалилось, я просто не знал, что делать. Мое тело автоматически реагировало на Дейва с Хосе, что позволило мне мысленно дистанцироваться от этой оргии, но сигналы удовольствия по нервным окончаниям добрались и до моего мозга, а вот с этим трудно было смириться. Благодаря своему старому телу, я чувствовал, что два мужика, сношающих меня — обычное и даже очень приятное дело. А похотливые взгляды и вопли других мужчин только подзадоривали меня.
Я уже успел пожалеть о своем желании вернуться в старую жизнь, Гвен, похоже, была права, советуя мне не спешить. Мексиканец спустил в меня, добавив свой заряд к тем, что уже плескались внутри меня. Только он вытащил свой хуй, его место занял другой. Поскольку Дейв яростно трахал меня в рот, я не стал усиливать унижение, рассматривая, кто ебет меня с другого конца.
— Апчи! — густые волосы на лобке Дейва щекотали мне нос.
Бог мой, раньше стоило доктору сунуть мне в рот палочку, чтобы проверить горло, и меня уже тошнило. А тут добрых два с половиной дюйма этой черной палки залезли мне в глотку и упираются в кадык — и ни фига. Да и вообще, я инстинктивно чувствовал, что могу и глубже заглотнуть его, гораздо глубже, чем смогло бы старое мамино тело. Эта твердая, горячая, подрагивающая жердь из мяса надежно засела во мне, и я никак бы не смог от нее избавиться.
— О-о-о, да-а! Карл, никто раньше отсасывал у меня лучше тебя. Ни у одной еще бляди не было такой роскошной глотки, — шлепая меня яйцами по лицу, пока я неохотно обслуживал его, Дейв продолжала рассказывать, как сильно он ценит меня. — Бля-ядь, очень скоро ты позабавишься с тем жеребцом, который тебе так приглянулся. Да-а, только представь, как он спустит тебе в глотку, а парень? Густая, соленая, горячая конская молофья для моего любимого мальчика.
Нет, нет, нет! Это уж чересчур — я не хочу, я просто не смогу этого вынести. Даже если я останусь в этом теле, то мамочкины дружки меня так не оставят. Оглянувшись вокруг, я увидел еще, по меньшей мере, пятерых мужиков, подрачивающих свои набрякшие члены и ожидающих своей очереди. А скольких маман уже успела обслужить, я и понятия не имел. Здесь не было никакой любви, заботы, чувства — голая неприкрытая похоть. Поперхнувшись фонтаном спермы Дейва, я мысленно обратился к Шар с мольбой о помощи. Я любил ее, действительно любил. Мне ужасно не хватало того, что нас с ней связывало и благодаря чему наши отношения так отличались от этой грязной случки.
Теперь, сделав окончательный выбор, я силой заставил себя расслабиться. Я прошел через огонь и воду, смогу вынести и эту ночь. Я должен это сделать, если хочу отомстить.
* * *
Что за…о, черт, нет! Хотя Дебра и не до конца не понимала, что с ней произошло, одно она знала, точно — она вернулась в свое прежнее тело. Проклятье, ей до смерти не хотелось снова становится женщиной. Ей куда больше нравилось быть мужчиной — просто отлично иметь свой собственный член и играть с ним, когда захочешь. После стольких лет между кухней, пылесосом и супружеским ложем, она наконец-то смогла жить в свое удовольствие. А теперь все это ушло — ее обокрали, вернули в хрупкую бабскую оболочку, да еще с будущим нахлебником в пузе.
— Милая, с тобой все в порядке? — Шар улыбнулась и взяла ее за руку, чтобы ослабевшая Деб не рухнула на пол. — Я ведь говорила тебе, что это может случиться, если ты не расслабишься.
— Со мной все нормально, — запротестовала она, хотя без посторонней помощи вряд ли бы смогла стоять.
Так случилось не только потому, что ушла сила тела Карла, но еще и из-за побочных эффектов, возникших при обмене тел.
— Давай я помогу тебе отвести ее в спальню, там она сможет прийти в себя. — Гвен, улыбнулась Шарлин, и взяла мать за другую руку.
— Все будет хорошо, — приободрила она мать.
Деб узнала ее голос, — голос, который она ненавидела, — но не смогла найти в себе силы выразить свою "радость" по этому поводу. Черт, в теле бабы даже думать трудно, херня всякая лезет в голову.
— Со мной все в порядке, — повторила она, но, открыв глаза, Деб могла видеть только лишь какие-то размытые пятна разных цветов.
Когда Гвен и Шарлин, наконец, привели ее в спальню и помогли лечь, Деб простонала, почувствовав, как шевельнулся ребенок внутри нее.
— Оставьте меня одну, — еле слышно попросила она.
— Ага, похоже, мамуля в печали, причем сильно, — пошутила Гвен. — Думаю, что пребывание вдали от папеньки будет для тебя лучшим лекарством от тоски, грусти и прочих подобных хворей.
Наконец, Деб смогла сконцентрироваться этом мерзком пятне с таким знакомым голосом: дюйма на три выше Шарлин, стройная, небольшая грудь, зеленые глаза и кудряшки розового цвета — ее дочь собственной персоной.
— Что это, ты, тут делаешь? — ядовито осведомилась мать.
Пряча улыбку, Гвен притворилась, словно ничего не произошло:
— Что-то с памятью моей стало, верно мам? Я уже неделю тебя, окружаю тебя заботой и лаской. Черт возьми, ты же сама попросила меня приехать.
*****
Она была так нежна, что мне хотелось вечность провести в этой ванне.
— Шар, — горло словно терка, — Я должна…сказать тебе…
Мне было страшно, что она скажет, но я любил ее и хотел, чтобы Шарлин знала мою тайну.
— Я знаю, — прошептала она, целуя меня в шею. — Мы вместе воспитаем ее.
— Как… — начал я, но захлебнулся кашлем.
Шар еще крепче обняла меня, передав частицу свою силу, которая была сейчас мне так нужна.
— Карл сказал мне, — объяснила она
Я снова заплакал, но теперь это были слезы радости. Повернувшись к ней, я поцеловал ее, а потом спросил:
— Откуда…ты знаешь, что это девочка?
— Дебра, дорогая. Неважно кто что скажет, главное, что это будет наш ребенок, — поцеловав меня в ответ, она сама заплакала. — Разве наш ребенок может быть мальчиком?
Шарлин была права. Кивнув, я успокоился в ее объятиях, и позволила ей вымыть меня. Вода и лаковые руки Шар смыли не только грязь, пот, кровь, но и боль, стыд, вину. С ней я освободился от груза моей прошлой жизни и превратился в полностью другую женщину. И мне это понравилось. Очень
Часть 3
— Точно, не хочешь со мной пообедать?
— Спасибо за предложение, но ответ отрицательный, — взяв дорожную сумку с заднего сиденья, Гвен хлопнула дверью машины.
Изо всех сил, стараясь не расхохотаться, она помахала на прощание водителю и повернулась к дому. "Даже если бы я не была лесбиянкой, то мне нужно было бы напиться до полной отключки, чтобы переспать с тобой", — пробормотала она про себя. Это было правдой — темноволосый коротышка, подвозивший ее выглядел так же плохо, как и пах. Но вовсе не случайный попутчик беспокоил Гвен, а перспектива вернуться туда, где не была почти три года.
Дзынь-дзынь. Она нажала на знакомую с детства кнопу звонку. Про себя Гвен молилась, чтобы дверь открыл Карл, ее брат. Если бы открыл отец, это было бы хуже, но не слишком. А вот если бы на звонок вышла бы мать… "Давай же", — прошипела она, нервно постукивая каблуком по крыльцу.
— Да-а? — брат явно не совсем проснулся, но, увидев сестру, оживился и глумливо протянул. — Ух ты, кто к нам пожаловал.
Это был несколько не тот прием, на который рассчитывала Гвен.
— Господи, Карл, у тебя какие-то проблемы, черт возьми? — она ехидно улыбнулась. — Тяжелая трудовая ночь, или что еще?
Карл улыбнулся в ответ, но от его улыбки у Гвен по спине поползли мурашки.
— Вообще-то, нет, — ответил он. — Начальник цеха два раза трахнул меня, а потом я отсосал у трех парней в душе, перед тем как пойти домой.
Он наклонился поближе к сестре.
— Чувствуешь, как у меня спермой изо рта пахнет? Ах да, ты же совсем не по этому делу, верно?
В последний раз он улыбнулся ей и, повернувшись, ушел в дом, оставив сестру перед открытой дверью.
Обалдевшая Гвен не знала, что и думать. Неужели она действительно хотела домой? Осторожно войдя внутрь, она закрыла за собой дверь, и только почувствовав знакомый запах дома, она слегка успокоилась.
— Привет! — крикнула она, желая знать кто еще дома. — Карл? Папа?
После этих слов ей захотелось повернуться и убежать из дома прочь, но Гвен пересилила себя и даже добавила:
— Мам, ты дома?
— По какому случаю, вернулась?
— Ой! — Гвен вздрогнула и повернулась, встретилась лицом к лицу с отцом. — Я скучала по вас, — сказала она, отступая в тень; внезапно на глаза навернулась слезы, Гвен возненавидела себя за это. — Я очень сильно по вас соскучилась.
Отец, спускаясь вниз по лестнице, ухмыльнулся:
— Ах-ах, бедной маленькой девочке очень-очень захотелось домой. А мы, предполагается, должны все забыть и все простить, так?
Пристально посмотрев на нее, он потребовал:
— Отвечай, ты, поэтому вернулась? А?
— Не думаю, что это была хорошая идея, — обнаружив, что никто ей тут не рад, Гвен жутко расстроилась. — Наверно, мне нужно уйти.
— Не так быстро, блядюга, — рявкнул отец, хватая ее за руку, прижимая дочь к стене.
— Посмотри на себя, — он, сплюнув от отвращения. — Кожа да кости, розовые волосы, а морда намазана словно у шлюхи какой-то. А еще, небось, бубенчики на сиськи и письку повесила, верно? Отвечайте, маленькая мисс!
— Отпусти меня! — вырвав руку, Гвен потерла покрасневшее запястье. — Да что с тобой такое? Ты, по-моему, даже больше спятил, чем Карл!
— Что со мной такое? Что со мной такой? — отец стоял выше Гвен, и ее взгляд постоянно упирался в его крепкие руки и мускулистую грудь, ниже нависало пузо — результат неумеренной любви к пиву, но, не смотря на это, отец был еще очень и очень силен, это-то и пугало Гвен больше всего.
— Все, я ухожу, — пообещала она, отступая к двери. — Ты больше никогда меня не увидишь, о’кей?
— Нет! Не о’кей! — отец был в ярости. -Это все твоя вина, и ты это знаешь. Ты разрушила нашу семью. От тебя только одни несчастья.
Он, казалось, светится от гнева:
— Ты сделала свою мать ебанной лесбиянкой!
— Что?! — Гвен почувствовала, что ей просто необходимо сесть и осмыслить слова отца, но времени на это не было.
С отцом и Карлом явно случилось что-то не то, но она даже не могла на мгновение поверить в то, что сейчас было сказано про ее мать.
— Вы все ту рехнулись, — прошептала она.
— Да, — захихикал отец. — И в этом виновата только ты.
Прижав ее к холодно деревянной двери, он улыбнулся, и Гвен стало по-настоящему страшно.
— И так как ты во всем виновата, стало быть, ТЕБЕ и расплачиваться.
— Чем? — закричала Гвен. — Вы молодцы, ребята! Я без работы, одна. Что я могу…
Но тут она осеклась, увидев похоть в глазах отца.
— Я хочу тебя, — сказал он. — Ты украла мою жену, и теперь должна занять ее место.
Все с нее хватит — больше она не может это выслушивать. Резко выбросив вперед ногу в розовой туфле на шпильке, Гвен со всей силы пнула родителя по яйцам, отправив его в нокдаун. Прежде чем он отошел от удара, она выскользнула за дверь и прыжками побежала через газон. Гвен понятия не имела куда бежит, все, что ей хотелось — как можно скорей убраться подальше из родного дома.
* * *
— Звонят, ты откроешь?
— Конечно, — я улыбнулся, вытер руки о полотенце и пошел к двери.
Шар и я уже почти три месяца жили вместе, и все шло просто замечательно. Я чувствовал, как наш ребенок растет внутри меня, и даже не думал о том, что поднабрал вес.
— Иду! — крикнул я, когда отчаянный стук в дверь повторился.
К двери я подошел с улыбкой, но когда открыл ее, то у меня челюсть отвисла:
— Г…Гвен.
Она выглядела такой же испуганной, но я тут же почувствовал, что причина ее страха в чем-то другом.
— Мам? — спросила она, словно не верила собственным глазам.
— А…- что мне ей сказать? Конечно, хотя я и заперт в теле матери, но я совсем не она. Мне очень хотелось обнять сестру, успокоить, но я больше не был ее братом, по крайней мере, не в глазах Гвенн.
— Деб, кто это? — появилась Шар, расчесывающая свои длинные белокурые волосы.
Она обняла меня и ухмыльнулась:
— Гвен! Как же я рада тебя видеть!
Та явно не находила слов для ответа, она просто стояла и смотрела на нас. Неожиданно Гвен лишилась чувств, и мы с Шар еле-еле успели предотвратить ее падение на пол.
* * *
— Итак, вы, двое, действительно любите друг друга, я права? — с благодарностью принимая от Шарлин чашку кофе, Гвен недоверчиво покачала головой. — Ты столько гадостей мне сказала и сделала, а на самом деле оказывается такая же, как и я.
Черт, я хотел ее заставить ее думать, что мать изменилась, но не смог. С одной стороны мать не заслуживала прощения Гвен, а, кроме того, сестра имела право знать всю правду. Мы с ней всегда были очень дружны, и я очень жалел, когда ей пришлось уйти из дома. Тогда я ни слова не сказал в ее защиту, и до сих пор испытывал из-за этого угрызения совести. Как бы это не тяжело было признать — у меня был долг перед сестрой.
— Гвен…я должна тебе кое-что сказать, — боясь продолжить, я стиснул руку Шар. — Шардин, ты тоже должна это услышать.
Дрожа, я обратился непосредственно к ней:
— Прежде чем начать, я хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя и надеюсь, что ты простишь, меня за то, что узнала правду только сейчас.
Шмыгнув носом, чувствуя, что вот-вот расплачусь, я признался:
— Хотя я ужасно боюсь, но…
— …
— Хватит, — оборвала меня Шар. — Прекрати, я не могу позволить тебя так себя изводить
— Пожалуйста, я хочу, чтобы ты знала, — меня глубоко тронуло ее забота обо мне. — Я только надеюсь, что мои слова ничего не изменят между нами.
— Да я уже все знаю, — вздохнула она. — Черт… — она спрыгнула с дива и стала ходить взад-вперед перед нами. — Вот дерьмо, я чувствую себя законченной сукой. Это я должна была все рассказать тебе раньше.
— Может быть, кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — осведомилась Гвен громче, чем обычно. — С тех пор как я вернулась домой, меня приятные и не очень сюрпризы ждут меня на каждом шагу. По-моему, я заслуживаю объяснения!
— Хорошо, — сделав глубокий вдох, Шарлин не стала ходить вокруг да около. — Гвен — это не твоя мать. Я бы жизни не смогла полюбить эту суку. Да, безусловно, — это тело твоей матери, но внутри — Карл.
— Что? — Гвен явно не знала плакать ей или смеяться.
— Твои мать и брат поменялись местами, или, если тебе угодно, телами, — заламывая себе руки, женщина, которую я думал, что люблю, призналась. — Это я сделала
Пришла моя очередь задавать вопросы.
— Почему? — потребовал я ответа, чувствуя себя преданным. — Почему ты так поступила со мной?
— Потому что любила тебя! — всхлипывая, она объяснила мне, что всегда вожделела мать за ее тело, но как личность та ее никогда не интересовала; со мной же все наоборот — я никогда не привлекал ее физически, но душу мою, нежную и тонкую Шарлин всегда любила.
— Это была единственная возможность, — плакала она. — Только так мы смогли бы быть вместе.