Десять минут назад я умирала от похоти, а сейчас от голода. Так ведь и не удалось толком заморить червячка.
Смыв с себя следы разврата, я чувствовала себя легко, как будто к подошвам прикрепили пропеллеры. Кусок мяса, стакан вина и полнота жизни обеспечена.
Марксена в столовой уже не было. Эллы фактически тоже. Вместо нее на диване извивалась дикая фурия, растрепанная, расхристанная одалиска, приносящая жертвы богам сладострастия. Оно сосала поочередно все предлагаемые ей члены и делала это с таким огоньком, как будто тренировалась лет десять. Три ее партнера не слишком то деликатничали. Они вертели ее как хотели, проникая снова и снова во все имеющиеся дырки. Труднее всего Элле Марковне пришлось, когда немец и итальянец попытались войти в нее вдвоем. У немца член был покороче, но куда толще, с такой огромной головкой, что даже не верилось, что он в принципе куда-то может поместиться.
Но помещался. Натужно пыхтя, он вкручивал свое достоинство в Эллину задницу с чисто немецкой методичностью и, засандалив инструмент до самых яиц, удовлетворенно похлопывал женщину по бедру. А первопроходец мачо, не в силах смириться с превосходством арийской расы, проникал в нее с другой стороны, расположившись снизу. Насаженная на два шомпола сразу, она не могла двигаться сама и вяло следовала сбивчивому ритму партнеров. Они никак не могли добиться согласовнности — итальянец трахал Эллу быстро и часто, а немец медленно и глубоко. Если учесть, что азиат в это время имел Эллочкин рот, то можно представить, как нелегко приходилось "скромнице".
А может быть, как раз легко. Видимо она уже преодолела тот критический порог, за которым количество перерастает в качество. Могу поручиться, Элла почти беспрерывно кончала, по ее истерзанному телу с едва различимыми интервалами проходила сладкая волна, но оргазмические стоны тонули в резких мужских выкриках.
Мы взяли бутылку вина, тарелку с бутербродами и ушли в номер. Заснули значительно раньше, чем утолили голод. Просто провалились в крепкий глубокий сон.
Вы будете смеяться, но утром чета Вершковых загадочным образом снова превратилась в побитых молью пенсионеров. Они вели себя так, как будто ничего не произошло. Чопорно раскланялись с нами за завтраком, спросили, как нам спалось.
— А вам? — парировал Игорь.
— Шумновато, — скривилась Элла Марковна, — но в целом вполне приятный отель.
Черт возьми, может они решили, что все им приснилось?
Но нет. Я почувствовала как рука Марксена гладит под столом мое колено. Профессор не наигрался, жаждет продолжения.
Автомеханик из ближайшей мастерской сказал, что к обеду все будет готово, а пока у нас есть несколько свободных часов.
— Может быть, мы переберемся в ваш номер? Зачем платить двойную цену? — робко предложила Элла Марковна, — все равно ведь ночевать больше не будем.
Мне показалось, что в ее голосе звучит плохо скрытое сожаление.
Сказано, сделано. Вершковы переместились к нам и тут же предложили сыграть в картишки. Ни я, ни муж не являемся поклонниками этого вида досуга. От одного только слова "картишки" у меня сводит скулы.
— Разве что в дурака, на раздевание… Как? — подмигнул Игорь Марксену.