— Удивленно спросила у меня мать, закусывая выпитый спирт, квашеной капустой и огурцом, тем самым, который побывал в наших "щелках", но следуя поговорке мамы " не пропадать же добру". Я обмыла огурец от слизи, под краном и сейчас мы с матерью, употребляли наш " фаллоимитатор," на закусь, хрустя его корочкой.
— А такую Эрна. — На ферму ты больше не пойдешь, не хватало чтобы на свидании с парнями, от тебя навозом пахло.
— И вообще я скоро в Москву поеду, после выпускного и тебе предлагаю ехать со мной?
— Сказала я матери и закурив сигарету, пересказала наш разговор с Иркой, прошлым летом, когда мы с ней шли из райцентра, пешком в деревню.
— Вот дела? — А эта почтальонка Никитишна, всем балаболит, что ее дочка на аграномшу в Москве учиться, а она оказывается, ноги раздвигает, перед мужиками?
— Засмеялась мать, закуривая свою вонючую " яву", моим " гламуром," она явно не накуривалась.
— А ты не шутишь Лена, что эта лахундра длинновязая Ирка, такие большие деньги, сорок тысячь, ****ой зарабатывает?
— С недоверием, спросила у меня мать, затягиваясь сигаретой. Для этой колхозницы, было дико, таскавшей сорокалитровые бидоны с молоком на ферме и получавшую, за свой тяжёлый труд, жалкие пять тысяч, да и те порой с задержкой. А тут какая-то, ссыкуха, за секс с мужиками, зарабатывает сорок тысяч в месяц, безумно большие для деревни деньги.
— Да нет мам не шучу, проститутки в Москве, хорошо получают и по словам Ирки, с моей внешностью, да и с твоей тоже, мы могли бы больше ее "зарабатывать".
— Я посмотрела на мать, а потом решительно, потащила ее за рукав халата в ванную.
— Новая жизнь мама, это новое тело, пошли в ванную, я тебя в порядок, буду приводить.
— Ну у тебя и "заросли" Эрна, прям " джунгли" какие-то?
— С такой " лохматкой" ты всех мужиков от себя распугаешь.
— Смеясь сказала я матери, показывая ей на ее заросший чёрными волосами, чуть ли не до пупка, лобок. К которому, сроду не прикосалось лезвие бритвы, как и к ее подмышкам, с торчащими из под них, чёрными волосянками.
— Ну ничего Эрна, твоя дочка у тебя сейчас все исправит.
— Я взяла свой станок, стоявший отдельно от бритвенного станка отца, выставила в него новое лезвие и аккуратно, подбрила маме лобок, оставив посередине, лишь широкую полоску, чёрных волосиков. А заросшие подмышки, мамаши, сбрила начисто, смазав сбритые места кремом. Потом пришла очередь ее волосам, " новая жизнь" это новый имидж и цвет волос. Не долго думая, я обезцветила матери волосы а затем покрасила их в белый цвет, под блондинку.
— Иди сюда Эрна, стань к зеркалу со мной.
— Позвала я мать, в свою комнату, где стояло трюмо, c большим зеркалом, перед которым я красилась. Я скинула с себя халатик и обняв мать за плечи, встала с ней перед трюмо. В отражении зеркала, на меня смотрели, две обнаженных, красавицы блондинки, у одной из которых, была чёрная полоска волос на лобке, а у другой он был белобрысым.
У мамаши формы, получше чем у меня, с завистью подумала я рассматривая в зеркале, голую мать. Сиськи у неё были больше и не отвислые, да жопа больше а ещё у мамы, был небольшой сексуальный животик, которого не было у меня.
— Вот видишь Эрна, какая ты красивая стала, хорошо что я вовремя тебя с этой фермы вытащила.
— Ещё бы потаскала бидоны и на твоих ножках, вены выступили, кому ты тогда нужна была бы?
— Говорила я маме, рассматривая ее тело, ведь почти у всех доярок, на ногах, выступают вены, от тяжёлой работы. Но у матери ноги были чистые без вен, и ляжки, белые гладкие, не тронутые целлюлитом. Вообще мы с Эрной, были похожи здорово, кто не знал, всегда принимал нас за двух сестёр, старшую и младшую. Родила меня Эрна, рано в семнадцать лет и сейчас ей было тридцать пять, вообще не возраст для женщины. Выглядела мать молодо и была одинакового роста со мной, разница между нами была лишь в размере наших сисек и поп. У мамы они были больше.
— Спасибо дочка, спасибо, я как заново родилась.
— Смеясь говорила мне мать рассматривая себя в зеркало. Потом мы с ней легли спать, голые в мою кровать, я обняла маму, прижалась к ее горячему, обнаженному телу и засыпая думала. Что эта прекрасная женщина как моя мать, обладательница такого роскошного тела, заслуживает большего, чем доить коров и мужа алкаша, не годного ни на что, кроме как переворачивать стаканы.