– Не знаю: К ней многие ходили, а к новой наш Гнобель наладился.
– Новая повариха фигуристая хоть?
– О, да! Очень фигуристая!
Решили пойти вечером. Гога взял из тумбочки флакон с одеколоном и, сильно намочив чистую тряпку, сунул ее в карман.
– Это еще зачем?
– Понимаешь, эта повариха любит хорошие и сильные запахи. Кадеты говорят, сунешь ей тряпку и делай с ней что хочешь. К тому же это для нее – знак, что мы не чай пить пришли.
В коридорах корпуса было пустынно, но был велик риск наткнуться на дежурного офицера, поэтому Гога предложил:
– Пойдем по черной лестнице.
– Так она заперта!
– А у меня ключ есть!
На черной лестнице было тихо, темно и пахло мышами. Пробираясь почти наощупь, кадеты спустились на два этажа и оказались в подвале.
– Огонек видишь? – сказал Гога шепотом. – Это ее каморка.
– Тогда кричи.
– Анфиса, ты дома?
– А, мальчики! Заходите!
Открылась дверь, и темный абрис обозначил могучую, почти квадратную фигуру поварихи.
– Да уж, фигура убийственная! – подумал Васенька и вошел в каморку вслед за князем Гогой.
: Хотя повариха Анфиса из всех музыкальных инструментов скорее всего напоминала деревянную колоду с отщепом, Вася и Гога сыграли на ней в "два смычка". Да, в физиологическом смысле Анфиса была на высоте. Огромные груди, качаясь в ритме движений, свисали на трясущийся, как желе, круглый живот, который, в свою очередь, наползал на лобок, поросший жестким, как проволока, густым волосом и почти скрывал его. Она, нюхая подаренную тряпку с одеколоном и наклонясь над Васенькой, казалось, забыла, что ее одновременно пронзают два немаленьких члена: один – Васенькин в привычном для барчука невидимом хлюпающем отверстии, а другой – в заднем проходе – принадлежал Гоге.
– Ну, как девушка? – задыхаясь, спросил Гога.
– Соответствует описанию! – ответил Васенька, отворачивая голову от струйки слюны, которой орошала его лицо Анфиса. Он уже выпустил в ее лоно один фонтан молодой спермы и теперь нетерпеливо ожидал второго оргазма. То так и не дождался, потому что в темном углу кто-то завозился, и из угла на свет выбралась девушка, почти ребенок и встала, прикрываясь руками, посмотрела и спряталась. Барчук повалил Анфису набок на широкий топчан, покрытый лоскутным одеялом, вытащил из нее член и замер. Вместе с поварихой со стоном повалился на топчан и Гога, едва не сломав член в заднем проходе, но извернувшись, он продолжал долбить Анфису в узкое отверстие:
Было уже поздно, но Васенька никак не мог заснуть. Его занимала не дебелая повариха, а некая девушка из темного угла. Проворочавшись часа два, барчук разбудил князя Гогу. Тот еле продрал глаза.
– Тебе чего, Львович?
– В корпусе, кроме поварихи, еще женщины есть?
– Тебе этой мало, да? – засмеялся сонный Гога.
– Это дубовая колода с дуплом, а не женщина. Так еще есть?
– Насколько мне известно, нет. А что?
– Когда мы были у поварихи, мне показалось, что я видел девушку: молоденькую такую:
– Слушай, не знаю: Надо будет у Гнобеля спросить. Спи давай, утро скоро!
Перед занятиями Гога подошел к ротному, а Васенька наблюдал за ними издали. Вдруг к барчуку подошел Леня. За эти дни Васенька и Леня подружились, а Гога извинился за свое поведение.
– Что-то князь перед ротным скачет?
– Ты женщин любишь или как?
– А как же! Худеньких люблю, стройных:
Леня мечтательно закатил глаза, но в этот момент вернулся Гога.
– О, Лена! Здравствуй, дорогая!
– Что, князь, голова больше не болит? – ответил Леня. – Могу отоварить еще раз!
– Ладно, ладно! Больше не буду так шутить! А по нашему вопросу, Львович, ответ положительный! Таинственная незнакомка – поварихина дочь.
– Значит, не привиделось, – заметил Васенька. – Навестим дочурку?
– Сегодня?
– Конечно! А что откладывать? Только вот вдруг она – девственница?
– Ну и что? Перестанет! Да, Гнобель сказал, она – немая, как Герасим. В общем, Му-му.
Прозвонили на занятия, и любители наслаждений удалились в классы:
: После занятий троица уединилась за дровами.
– Ну, что? Идем сегодня после отбоя? – спросил нетерпеливый по "женской части" Гога.
– Идем! – ответил Васенька.
– А она орать не будет? – спросил осторожный Леня.
– Чудак ты, право! – хохотнул Гога. – Она же – немая!
– Не скажи. Говорить она не может, а орать:
– А у меня вот что есть! – похвастался Гога, показав друзьям пузырек из темного стекла.
– Это что?
– Капли Иноземцева. Обезболивающее. Чтобы немая не орала!
: Пока кадеты спускались по черной лестнице, князь Гога радостно потирал руки.
– Эх, станцуем! – то и дело говорил он.
– Лезгинку? – уточнял Васенька.
– И лезгинку, и кабардинку! – смеялся князь. – И овечку, и козочку! Я вообще универсальный мужчина!
Гога нес небольшой мешочек с бутылкой вина, стаканами и нехитрой закуской в виде куска сыра и нескольких кусков хлеба, а пузырек с каплями держал в кармане.