— Славка, да отдохни ты хоть немного, — с улыбкой просил он, когда парень в очередной раз зажимал его в каком-нибудь углу квартиры. — Ты вообще о чём-нибудь другом думать можешь?
— Нет, — честно ответил Чекменёв, утыкаясь губами в шею брата.
— Наверное, так и есть, — усмехнулся Виктор. — В твоём возрасте у меня тоже, помню, стояк был перманентный.
— Какой? — вопросительно глянул на него Слава.
Витька с улыбкой потрепал его по белокурой макушке:
— Эх, неуч ты мой любимый, — ласково шепнул он, целуя чуть приоткрытые губы парня.
А Славке хотелось только одного: чтобы эти дни длились вечно. Он любил брата где придётся: в спальне, в гостиной, на кухне, в прихожей или ванной — где у него встанет, там он на Витьку и накидывается. Парень сам не понимал, что с ним происходит. Когда он успел так сильно влюбиться? И ещё его удивляло то, что Виктор, хоть и был на пятнадцать лет старше, производил впечатление человека, в сексе совсем неопытного. Минет он делал, правда, улётно! Но во всем остальном зажимался, комплексовал, и Славке приходилось его в буквальном смысле развращать, словно это он был старшим. Витька, например, стеснялся своей наготы и поначалу раздевался только в темноте. Хотя чего там стесняться — непонятно, фигура у него была, словно у юноши. Славке приходилось силовыми методами бороться с его комплексами.
Однажды он уселся на кресле в гостиной и велел брату сесть напротив.
— А теперь разденься, Витюш, — мягко попросил он. — Посмотреть хочу.
— Ой, ты что, Слав, не надо, — покраснел тот.
— Надо, — не терпящим возражений тоном ответил младший брат.
— Я не буду…
— Будешь. Раздевайся. Только медленно.
В кои-то веки Славка благодарил судьбу за то, что его брат такой безотказный. Краснея от стыда, Виктор стянул с плеч рубашку. Потом торопливо спустил вниз брюки.
— Постой, — остановил его Чекменёв, — притормози. Раздвинь ноги.
Бедный биолог немного развёл колени в стороны.
— Шире… ещё.
— Мне джинсы мешают, — полыхая от смущения, возразил Витя.
— Ладно, сними их совсем. Вот так. Теперь раздвинь ножки пошире… Хорошо…
Витькины щёки вспыхнули от стыда, словно маки, когда Слава приблизился к нему, опустился на колени меж его разведенных ног и стал жадно разглядывать бугор под его трусами, который от всего происходящего увеличивался с каждой секундой. Паренёк легонько поглаживал эту выпуклость подушечками пальцев. Вскоре под мягкой трикотажной тканью можно было различить даже вздувшиеся венки на возбужденном члене.