— Да полноте-с, вам, Аделаида Макаровна. Напраслину на паренька возводите, Видел его, вполне благонамеренный юноша, симпатишный. Мне, во всяком случае, так показалось. Ну, уж ежели вам так чудится, то присылайте его на беседу. Заодно и осмотрю, может, какая-нибудь болячка юношеская приключилась…
— Премного вам буду благодарна, Моисей Соломонович. Просто не могу представить, что бы я без вас делала…
Сказать честно, Саша шел к дому доктора Кацнельсона в сопровождении тетушки без радости и со страхом. Голову заполняли различные мысли, содержание их было совсем не радостное, да и тетка, судя по всему, была настроена очень воинственно. Они поднялись по ступенькам крыльца, открыв дверь, прошли в маленький коридорчик, в нос пахнуло больничным запахом йодоформа. Они вошли в кабинет. За столом у окна сидел маленький толстый человек, с отвислым крючковатым носом, оттопыренной нижней губой. Маленькие бегающие глазки скрывались за стеклышками пенсне. Встав из-за стола, он шариком подскочил к тетке, картавя на ходу:
— Ой, кто к нам пришел, Аделаида Макаровна! Ой, скажите, чем вы мажетесь? У вас кожа как у девочки, а глаза, глаза… . Нет вы не женщина, вы фея, фея, если бы не моя Фирочка, я бы целыми днями стоял у ваших окошек, носил цветы и пел романсы.
— Да будет вам, Моисей Соломонович, экий, вы шутник. Вот привела племянничка, как договаривались…
— Да-да… Вы нас оставьте, мы уж тут по мальчишески поболтаем
— Хорошо, тем более что надо к купчихе Серафимовой зайти, вот-вот родить должна…
— Привет передавайте, скажите, что мы ждем от нее наследника
Шелестя юбками, тетка вышла, каблуки застучали по полу, хлопнула дверь. Доктор и Саша остались вдвоем.
— Нуте-с, молодой человек, как вас? Александр? Давайте-ка проходите в смотровую. Раздевайтесь до гола и как готовы будете, приступим к осмотру.
Не возражая, непослушными от страха руками, Саша с трудом снял рубашку и брюки, аккуратно положил все на стул, сказав:
— Я готов…
Доктор вошел, довольно потирая руки, с улыбкой произнеся:
— Ложитесь-ка на кушеточку, на бок, юноша. Ноги подтяни к животу, посмотрим, что там у тебя сзади.
— Зачем это?
— Не надо спрашивать, надо, значит надо! Ложись, не разговаривай!
Доктор, надев перчатку красной резины, палец указательный в банку макнул, левой рукой раздвинул гимназисту ягодицы и бесцеремонно полез в зад. Было не столько больно, сколько стыдно, палец шевелился, коснувшись чего-то внутри. Странно, но было приятно, тем более что писюн Саши от прикосновений почему-то "вскочил" и надулся, доктор палец вводил глубже и глубже, Саше было стыдно, но, с каждым разом приятнее…
Доктор, не спросив разрешения и не предупредив, левой рукой за писюна взял, а пальцем сзади, внутри копошится. Саша чувствовал, еще немного и с ним случится нежданное. Успел подумать, мол, что-то надо делать, иначе… Может неприятность случиться, на стенку или в ладонь доктора прольется "запретное", что он скрывал от тетки и матери. А доктор, пальцем сзади двигая, ладонью теребил писюна, спрашивая, как учитель гимназический строгим голосом, от которого мурашки бегут по спине:
— Ты знаешь, что такое предстательная железа?
— Нет, не знаю, — честно признался гимназист.
Он и в самом деле не знал. Доктор объяснять начал, а пальцем глубже и глубже.