Часть двадцать первая. Я открыл глаза и увидел перед своим носом не что иное, как миску Брауна. Я начал соображать, где я. После недолгих размышлений, понял, что у себя на кухне и почему-то на полу.
Шатаясь, я поднялся на ноги. То есть сделал слабую попытку подняться. Ноги абсолютно меня не слушались и тело было полностью неподдающимся.
Меня кинуло обратно. Трахнувшись всем телом об пол и создав этим страшный грохот на кухне и у себя в голове, я лежа на спине, стал беспомощно рассматривать потолок.
– Тебе нравится так лежать? – раздался вдруг голос.
Я долго моргал глазами стараясь успокоить "вертолет" в голове и в конце концов с трудом разглядел вверх тормашками силуэт Мишки стоящего в дверях кухни.
После нескольких безуспешных попыток я ухитрился более или менее членораздельно произнести:
– Мне не нравится так лежать…
Смеясь, Мишка помог мне подняться на подкашивающиеся ноги и установил меня в вертикальное положение.
– Ты как? – сочувственно глядя на меня спросил он.
– Хреново. Пиво есть? – спросил я борясь с ватным языком.
– Есть… – улыбнулся Миша.
– Держи меня. Пошли.
– Куда? – вытаращил глаза Мишка.
– Туда где есть пиво. Скорее. Иначе меня ща вырубит по новой. Нужно топливо!
Неверными шагами мы добрались до комнаты. Взглянув на Митю, который лежал в позе немецкой свастики на кровати, я понял что его донесли, а меня нет.
Мишка, посадив меня на край кровати подал мне баклажку. Я с трудом отвернул крышку и принялся жадно пить. Он глядя на меня, лишь тихонько посмеивался.
– Чего угораешь? – спросил я его когда осталась половина баклажки.
– Да так… Просто вспоминаю как ты вчера пытался набить холодильнику морду, называя его отчимом. Круто было. Мы все тут угорели смеяться, в самом деле. Точнее мы с Дэном. Этот – Мишка показал на спящего Митю, не мог угорать. В общем шоу ты вчера устроил.
– Да? Гм… Что-то не припомню. Помню, как в огороде скосило меня. И всё.
– Ага! – опять засмеялся Миша. Помнить откуда тебе ещё. Мы задолбались тебя волоком по лестнице тащить. Ты ведь сначала в комнате был, а потом тебе видать механизм переклинило, и ты поперся на кухню… Потом вниз, потом опять на кухню. Морду бить. Отчиму! Ха-ха!
– Волоком? Меня? По лестнице?! То-то так голова трещит… Ладно, фигня. Бывает. А этот то как? – я отхлебнул из баклажки и показал пальцем на Митю.
– Да как, как? Да тоже малость побродил… Но его быстрее срубило… Всё требовал продолжения… Ну мы дали ему пива – Мишка немного смутился, но потом добавил: – С водочкой вперемешку. А то по-другому его бы не успокоили бы.
– Жестоко… Гм… С водочкой… А мне случайно, вы ничего не давали? Ась? – я глянул на Мишку.
– Да ты сам завалился вот точь-в-точь, так же как и недавно, – засмеялся он.
– Мда… Нажраться мы вчера здорово нажрались. Митяй был прав. Кстати… – я ударил лежащего Митьку по заду ладонью. Тот не подавая признаков жизни, продолжал лежать. Я повторил, но уже посильней.
– Мм… Идите все на хуй! Вон из искусства! – раздалось вдруг.
– Во! Живой! – я перевернув Митьку на спину и стал трясти.
Митяй сначала долго не открывал глаза, но потом вероятно его тряска достала и он вылупившись на меня сказал:
– Здравствуй Ян.
– Бляха… Ну, здравствуй искусствовед… – заржал я. Как головка? Трещит?
– Головка? – всё еще продолжал в непонятках пялиться на меня он. Головка нет… А вот как ты говоришь чердак, – чердак раскалывается. И сушняк, – он пошамкал пересохшим ртом.
– Вот ты в натуре… Даже с бодуна у тебя порево на уме… На вот, – я протянул ему баклажку. Хлебни, помогает, говорят.
Митя привстал, и взяв пиво начал жадно пить. Допив то что там оставалось, вдруг сказал:
– Ян. А ты помнишь, что мы вчера с тобой на уток собирались?
– Каких уток? Ага бля… Конечно… Я не помню, как я на кухне то оказался, а ты говоришь утки…
– Ну на кухне то ты оказался это я еще помню. Ты там разбор полетов с якобы отчимом устраивал. Чем-то тебе холодильник твой досадил наверно… Как он кстати. – Митька хмыкнул.
– Целый. Живой… – рассмеялся Миша.
Я пересел в кресло и повернувшись к Мишке спросил:
– Дэн спит?
– Не знаю… – пожал плечами он. Я в компьютер играл, пока ты костями не загромыхал на кухне. Наверно спит.
– Тащи его сюда, – сказал я.
– О’ кей… – сказал Миша и вышел из комнаты.
Митька поднялся полностью, встал и потянувшись сказал:
– Бля… Ян. Как хреново то! Чё делать то будем?
– Спать, – пошутил я.
– Обалдел что ль? И так не хило поспали. Может поправим здоровье то? А?
Я взглянул на часы.
– Час дня. Не особо то и не хило… Ладно. Сейчас посмотрим что почём… Погоди. Дай хоть мозги на место встанут.
– Вот я и говорю! Надо мозги ставить на место – сделал жалкий вид Митя.
– А чё ты думаешь? У меня водяра кстати кончилась в баре. А по-другому я лечить не буду. Полезет обратно это пиво. Так что идти придется кому-то.
– Ну ты понял кому. Да? – Митька заржал.
– Бля – сказал я смотря в потолок.
Тут дверь в комнату открылась, и вошли Мишка с Денисом. Дениска подсел ко мне и поцеловав спросил:
– Ну ты как Ян?
– Ох фигово котенок. Плющит и колбасит как говориться. Так хуево что даже немного пиздато…
– Надо думать… Я вчера тебя несколько раз спать укладывал, но ты все к этому холодильнику пристал, – улыбнулся он.
– Да уже наслышан. Я вот что тебя позвал зай. Ты не ругайся сейчас на нас с Митькой, мы поправить здоровье собрались. А завтра начинаем трезвый образ жизни. Завтра к тебе поедем.
Денис сначала не понял с спросонья что я сказал, только после того как протер глаза переспросил:
– Что, что? Куда поедем?
– К тебе поедем! Что, что! Будем базар вести, – улыбнулся я.
– Какой базар? – опять удивился он.
– Ну что ты как маленький? Диска! Надо ведь какие-то документы тебе?! Предкам скажешь, где будешь жить. И заодно меня познакомишь. Ну и всё такое.
Денис сначала взглянул на Митю, потом на Мишку, а после спросил:
– А ты что и правда, решил что я у тебя буду жить?
– Тьфу ты ети его мать то! А до тебя только доперло? Я же тебе твержу уже об этом вот уж, какой день. Блин, котенок… Мне сейчас не до приколов… Так паршиво… В общем, ты понял да? Завтра я как новенький. А сейчас отпусти на волю… А? – я слегка улыбнулся.
Денис обхватил меня с такой силой, что мне показалось он меня задушит.
– Ян! Я помнишь, тебе говорил, что ты самый лучший брат на свете?
– Ну помню… – ответил я.
– Так ты вот самый, самый, самый, самый лучший брат. И я тебя обожаю! – сказал он.
– Ну мы пошли? – спросил я.
– Конечно! – радостно ответил Денис.
– Ну, тогда по коням, – я повернулся к Мите. И вот что еще Мить. Возьми одну баклажку, сполосни её и тащи вниз. А я тебя там жду.
Митька ничего не спрашивая взял ту же баклажку которую он только что допил и поплелся на кухню.
– Что-то задумали, – сказал Мишка Денису, когда я выходил вслед за Митькой.
Зайдя в спальню я взял из секретера немного денег и пошел вниз. Митя ждал меня уже там. Когда мы вышли за ворота он спросил меня:
– Куда едем?
– Какой на хрен едем?! Идем! Я не за какие барабульки за руль в таком состоянии не сяду!
– Ну ладно… Куда идем то?
– Ща увидишь. Я подумал, что ну её, эту водку. Сейчас я тебя таким самогончиком угощу, что у тебя глаза из орбит повылезают.
– На экзотику потянуло? Да Ян? – Митя смотрел на меня грустными глазами.
– Дурак! Ни фига ты не понимаешь в настоящем самогоноварении! Некоторые так делают, что слюнки текут при одном только виде!
– Гм… Может быть… Но я-то имел в виду, что мы с тобой в домашних тапочках идем.
– Еб твою мать! – заорал я в самом деле увидев что это так. Что ж ты японский бог сразу то! Бля! Ну а впрочем, уже по фигу… Тут недалеко, да и кругом то свои…
Первыми "своими" оказалась соседка через два дома, тётя Галя. Или как называет её маманя – Галина Николаевна Невмержицкая. Бывшая учительница русского языка, интеллигентка на все сто процентов и страшная зазноба.
Проходя мимо её забора, мы не остались не замеченными. Галина Николаевна, ковырявшаяся в своих грядках, среагировала первая:
– Добрый день Ян. На прогулку?
– Да. Вот решили воздухом подышать… Здрасте…
– Как там мама поживает? Как работа у вас? – опустив голову и глядя через очки спросила она.
– Спасибо Галина Николаевна… Вашими молитвами… – съязвил я.
– Передавайте привет маме, скажите, что я ей денежку верну, как только она соизволит к нам сюда приехать.
– Та не надо… Она вам простила… – пошутил я…
– Ой! Ну что вы! Правда, ведь? Не красиво же. – смутилась Галина Николаевна.
– Честное пионерское! Клянусь! – улыбнулся через силу я.
– Ой! Ой! Неудобно-то как! – запричитала она. Великодушно ей благодарна! Господи! Как славно, что остались еще благородные люди на этой бренной земле!
– Да конечно остались! Всего вам самого, самого, Галина Николаевна! – сказал я прибавляя шаг.
– Удачи вам молодые люди! – пропела она, когда я, уже не оглядываясь, дабы полностью не загрузиться пошел дальше.
Пройдя еще пару домов, мы вышли к одноэтажному деревянному домику, как мне всегда казалось довоенной постройки, в которой жил мужичок, который слыл в округе наилучшим мастером своего дела в области самогоноварения.
Его в поселке звали Рамсес. А настоящее его имя было Рома. Ну, так вот этот Рома, сколько я его знаю, никогда не подводил меня в "трудные" минуты – в минуты похмелья в частности. Честно сказать я никогда в жизни не пробовал столько сортов самогона и такого качества.
О Рамсесе я знал всё, так-так мне с ним приходилось порой выпивать не одну бутылку его "святой воды" ну и соответственно не одна бутылка не проходила без задушевной беседы. Один раз я даже спас Рамсеса от "налогов". Местная шушера решила снимать с него налог. Гм… Ну, об этом история уже умалчивает. Перестала снимать, одним словом.