Наказывала Светлана Александровна своих рабынь много и часто. Наказание — чаще всего порка — следовало даже за самую незначительную провинность, часто даже воображаемую хозяйкой. Прекословить ей, спорить, оправдываться рабыня не имела права — пытаясь хоть немного смягчить хозяйку, женщины униженно просили прощения, молили о пощаде, клялись впредь работать лучше, быть внимательнее и аккуратнее.
Степанова могла походя отвесить работающей рабыне звонкий шлепок по выставленной заднице — это и наказанием не считалось — и рабыня обязана была поклониться и сказать: "Спасибо, Госпожа!" За какой-то мелкий проступок Светлана Александровна могла оттаскать рабыню за уши или за волосы, надавать пощёчин, пнуть в ногу или живот. Рабыня должна была это переносить покорно и молча, за крики боли следовали удары по губам с криком: "Заткнись, животное!"
За более серьёзные проступки следовала порка. Порола Светлана Александровна своих рабынь часто и с видимым удовольствием. Если по какой-то причине у неё не было желания или настроения пороть девку самой, она поручала это Вите или Елизавете, и те выполняли приказ всегда старательно и добросовестно, так, что сами рабыни предпочли бы получить взбучку от хозяйки, было бы не так больно.
Ирина и Мурка обижались на Виту, делившую с ними комнату, страшно, и после особенно жестоких порок подолгу бойкотировали её, что Вита переносила довольно спокойно — главным смыслом её существа стало служение её хозяйке, и общение с подругами по несчастью было для неё вторичным, тем более, что рассказывать о своей жизни до рабства Вита избегала, сама Ирину и Мурку никогда ни о чём не расспрашивала, и ничем, никакими переживаниями с другими рабынями не делилась.
Светлана Александровна верила в чудодейственную силу розги, и не пренебрегала этим воспитательным инструментом. В саду специально для задниц её девок росли несколько кустов краснотала, с которых Вита обязана была регулярно срезать особенно упругие, крепкие, длинные ветви, и готовить из них певучие, кусачие розги, запас которых всегда был в доме.