Cuckold. Второй брак

Это конкурсный рассказ на тему "Секс с другими".
Рассказы конкурса читайте начиная с выпуска от 29 января

1 часть. Встреча

Не думал, что снова женюсь. Просто, когда тебе к сорока, то длительные отношения напрягают, а хочется чего-то очень фееричного, легкого, веселого… Познакомился, соблазнил, перепробовал все мыслимое и немыслимое, а когда начинаются разговоры о совместном хозяйстве, семье и детях, то отношения превращаются в рутину. А это — ноу гуд, сразу становится скучно. Поэтому бросаешь, бухаешь дни напролет с друзьями, потом снова знакомишься с очередной пассией и отрываешься до начала очередной рутины. А рутина у меня уже была, — с женой прожил больше 10 лет. Но мне все время хотелось чего-то нового, а ее все устраивало. Жизнь становилась серой, супружеский секс — скучным, поэтому постепенно его вытеснила мастурбация и случайные связи на стороне. И в какой-то момент мы с женой задались вопросом: а зачем мы вместе живем? И так же спокойно без склок и ругани развелись.

Я изменил стиль жизни, ушел с работы, начал новое дело — разработка и администрирование интернет-сайтов. Веб-мани, ноутбук, никаких офисов: где сяду, там и есть мое рабочее место, главное — наличие интернета. Стал больше общаться с друзьями, чаще выпивать, моднее одеваться, пропадать по ночам в клубах. Я стал эгоистом, и меня это полностью устраивало. И мне очень нравилось, что окружающие больше не называют меня Максимом Александровичем, а обращаются просто — Макс. Круто.

Первый раз я ее увидел в одном из ночных клубов средней паршивости. Пришли с другом (зовут его Олег) , сели за единственный свободный столик, который находился прямо у танцпола. Гремела музыка, чтобы как-то общаться приходилось кричать чуть ли не в уши. Поэтому больше пили, а не разговаривали, наблюдая за танцующими девушками. Подошла официантка и спросила:

Вы не против, если к вам за стол подсядут две девушки, а то мне негде их разместить? А как только освободиться место они отсядут.

Мы были не против девушек, тем более что выглядели очень даже сексапильно: в обтягивающих джинсах, маечках, которые в свете ультрафиолета то и дело становились прозрачными, … Длинные ножки, каблучки… Лица вроде тоже ничего, смазливенькие. Единственное, что немного напрягло — выглядели они достаточно юно, — "не нарваться бы на малолеток". Познакомились. Рыженькую звали Света (она подсела ко мне) , а черненькую — Маша (села рядом с Олегом) . Девчонки оказались веселыми, без признаков излишней застенчивости.

Будете мартини?

Будем.

Может что покрепче?

Можно и покрепче…

Выпили, потанцевали. Рассказал анекдот, — смеются. Рассказал пошлый анекдот, — смеются еще больше. Еще выпили. Щечки у девочек зарумянились, движения стали неточными. Пригласил на медленный танец Свету, спросил:

А тебе восемнадцать-то есть?

А ты проверь, — и хихикает.

Как же я проверю? Ты мне паспорт покажешь?

А ты по-другому не умеешь?

Не умею. Научи…

И Света, хитро глядя мне в глаза, положила мою ладонь на свою грудь:

Ну и как, есть мне 18 или нет?

Упругая девичья грудь размера, наверное, второго, твердый сосок… Я сжал это великолепие и почувствовал, что мой член ожил в джинсах:

Думаю, что тебе девятнадцать…

Света захохотала, я прижал ее крепко и поцеловал взасос, она ответила, и я почувствовал ее язык в своем рту. Когда песня закончилась, мы двинулись к столику, и я увидел, что Олег на танцполе целуется с Машей, жадно вцепившись руками в ее попу: музыки не было, но время для них как будто остановилось. Когда они вернулись за стол, то меня понесло:

— А что, девчонки, может свалим из этого гадюшника?

— Куда?

Я решил схватить быка за рога:

— Например, в сауну, очистимся душой и телом!

— Какие вы, мальчишки, хитрецы, — девушки смеялись и было видно, что в принципе они не против.

Олег оценил их реакцию как команду к действию: быстро набрал номер такси, потом обзвонил сауны, забронировал номер. Выехали из клуба, по дороге купили еще выпивки и всякой нехитрой закуски. В сауне разошлись по раздевалкам — мужской и женской. Стали раздеваться, Олег на минуту завис:

— Ты как думаешь, снимать трусы или не надо, а то девушек шокируем?

— Конечно, снимать. Девки пять минут как знакомы, а уже в баню с нами согласились. Так что хрен ты их шокируешь!

Обернули простыни вокруг торса, и вышли в предбанник. Скоро появились девушки, тоже в простынях:

— Ну, где тут парная, — Маша подмигнула Олегу, — ведите нас, а то мы замерзли.

Вошли в финскую сауну. Девушки тут же спокойно, как само собой разумеющееся сняли с себя простыни, оставшись абсолютно голыми. У Маши была узенькая полоска волос на лобке, а у Светы — маленький треугольничек. Ни капельки нас не стесняясь, они деловито сложили простыни себе под попы и сели на среднюю полку, болтая какую-то ерунду. Мы, не подавая вида, что несколько ошарашены их неожиданным энтузиазмом, тоже скинули с себя простыни и сели на верхнюю полку, прямо над ними. Девушки оказались между наших ног. У меня от пикантности этой ситуации, от прикосновения к юным девичьим телам медленно, но верно начиналась эрекция. Первой это заметила Света, которая тут же захихикала:

— Смотри, Машь, а у мальчиков что-то очень плохое на уме!

— Почему же плохое, — Маша посмотрела мне в глаза, а потом неожиданно дала щелбан прямо по головке моего члена, — По-моему, вполне нормальная реакция, значит не импотенты!

Девушки засмеялись и выскочили из парной поплескаться в бассейне.

— Ты прикинь, а… — только и смог сказать Олег.

— Да, повезло нам с тобой сегодня, — ответил я ему вроде как спокойно, но у самого мысли изнутри разрывали черепную коробку.

Так же легко девушки разошлись с нами по разным комнатам: Света со мной в раздевалку, где было огромное полудиван-полукресло, а Маша — с моим другом в комнату отдыха.

Я старался быть нежным, долго ласкал ей клитор, пока Света ни кончила. Потом надел презерватив, поставил ее "раком" и стал долбить сзади. Она стонала, извивалась… Не знаю, сколько это продолжалось, но по моим подсчетам не больше двух минут: я был слишком возбужден и быстро кончил. Мне показалось, что Света немного разочарована. Она улыбнулась мне и сказала:

— А лижешь ты классно…

Мы покурили, выпили еще, а наши друзья все не выходили. Мы слышали их стоны и ритмичное постукивание диванчика о стенку. Наконец они вышли: порозовевшие и разгоряченные, голые и потные, уставшие и удовлетворенные. От них пахло сексом. Перепачканный спермой член Олега висел, но был еще немного напряженным. По внутренней стороне бедра Маши стекала белая струйка. "Значит трахались без презерватива" , — решил я. Они плюхнулись на диван и молча закурили. Света смотрела на них с плохо скрываемой завистью. Под надуманным предлогом она пересела ближе к Олегу, начала полушутливо его раззадоривать, дескать, сможет ли он еще или один раз для него предел. Потом уговорила сходить в душ. Из душа они вернулись в приподнятом настроении в прямом смысле этого слова: у Олега была эрекция. Света походя потрепала меня по затылку:

— Теперь мы с Олежкой покувыркаемся, а ты развлеки мою подругу языком, как ты любишь. Машь, он классно умеет лизать, а большего тебе, судя по виду, и не требуется.

Подруги рассмеялись, Олег мне подмигнул и закрыл за собой и Светой дверь. Маша, не вставая, лениво повернулась ко мне и широко расставила ноги:

— Значит, любишь работать языком? Ну, давай, подлижи там все, а то у меня после твоего друга нет сил подмываться…

Да только от одних этих слов, и от того, с каким надменным выражением лица это было сказано, мой член стал крепнуть. Я опустился на колени и припал к божественной чаше этой бесстыжей девушки. Мое лицо мгновенно перепачкалось ее соками, перемешанными со спермой Олега. Но мне почему-то не было противно, хотя гомосексуальных наклонностей до этого за собой не замечал. Но в тот момент мне было не до психоанализа. Я лизал и лизал, мне хотелось задохнуться в ее благоухании, мне хотелось захлебнуться ее нектарами. Через какое-то время Маша стала тихонечко постанывать:

— Ну, давай, вставь в меня, — бросила она мне небрежно.

Два раза меня не надо было уговаривать. Я тут же надел презерватив и с легкостью вошел в нее. Даже слишком легко. Практически не чувствуя соприкосновения со стенками ее влагалища, мой член просто болтался в ней. "Неужели это Олег ее так разработал? Или она еще и до Олега такая раздолбанная?". Я снял с члена презерватив и заново вошел в нее. Ощущения стали более явными, но все же далекими от тех, что я обычно испытываю во время секса с девушками. Маша тоже была явно не в восторге от моих фрикций:

— Ты такой маленький, — она издевательски полуулыбнулась, — Лижешь ты лучше, давай-ка, верни свой язык в мою норку.

У меня не такой уж и маленький — 14 см в длину (не ахти что, но все же) , правда, тонковат. Но почему-то в этот момент слышать такие унизительные слова от юной нахалки было так сладко, и так возбуждающе! Я опять упал на колени и стал жадно ее вылизывать, и автоматически схватился рукой за свой пенис и начал мастурбировать. Когда я кончал, то оторвал голову от ее влагалища и встретился своими глазами с ее: оказывается, все это время она внимательно наблюдала за моим онанизмом. Этот ее заинтересованно-насмешливый взгляд, который я увидел в те секунды, я не забуду никогда.

— А ты оказывается дрочунишка, — она потрепала меня за волосы, закинула ногу на ногу, взяла сигарету и повелительным тоном сказала, — Дай-ка мне зажигалку! Курить хочу…

Больше ничего интересного в ту ночь не было: мы с другом посадили девушек на такси и разъехались по домам. Меня не покидало чувство неловкости, я боялся очередных насмешек при друге. Но их не было. Мысли мои были сбивчивы: меня с одной стороны почему-то тянуло к Маше, а с другой, — я хотел побыстрее посадить ее на такси, чтобы больше никогда не видеть. Знал бы я тогда, что это судьбоносное знакомство, что это зарождение большого и сильного чувства.

*****
— Господи, ну можешь ты нормально попросить Карена, чтобы он согрел мои сиськи!

— Могу, — я взял себя в руки и предельно внятно произнес, — Карен, будь добр, согрей грудь Маши, а то она замерзла.

— Как согреть — руками или губами? — Карен продолжал свою игру.

— Как тебе будет угодно…

— Ну, если ты просишь… — Карен подмигнул мужикам и впился губами в затвердевший Машин сосок, покусывая и поигрывая с ним языком. Другой сосок тоже не остался без внимания — его он легонько покручивал между пальцами.

Возникла пауза, неудобная лишь для меня, поскольку мужики с интересом пялились, как Карен ласкает мою девушку, а она, прикрыв глаза и прижавшись к своему "обогревателю" , постанывает от удовольствия, немного откинув голову. А я сидел как идиот, безропотно созерцая, как моя девушка практически отдавалась другому на глазах у публики. Паузу прервал Михалыч:

— И губки у Машеньки замерзли, видишь, Макс, как они дрожат. Попроси Карена и их согреть…

Я на автомате произнес:

— Карен, поцелуй Машу в губы… Пожалуйста…

Карен с улыбкой оторвался от соска:

— Как скажешь, дорогой, — и они слились с Машей в страстном поцелуе.

— А ты ей другие губки согрей, — Михалыч подмигнул мне.

— В смысле, — искренне не понял я.

— Пизду ей полижи, — Михалыч усмехнулся, — Теперь-то въехал?

Ну это я с удовольствием. Хоть какое-то участие в сексуальных утехах моей девушки. Я залез под стол, прижался к божественному лону моей девушки лицом и впился в него губами и языком. А там греть было уже нечего — там и так все пылало и текло, и было так вкусно и восхитительно, что оторваться невозможно… Но оторваться пришлось — кто-то засунул свой палец мне в рот, обмочил его об язык и бесцеремонно ввел его в киску моей ненаглядной. Маша застонала и шире расставила ноги. Я оторвал голову от ее лона и увидел, что это рука Карена заняла место моего языка. Выбравшись из-под стола, я тут же услышал властный голос Николаича:

— Макс, иди в дом, расстели для них кровать — там-то им поудобней будет.

И тут я не выдержал и возмутился (сначала от киски любимой отстранили, а теперь еще, как горничную, посылают кровать стелить для утех нагловатого мужика с моей девушкой:

— Если им надо, то пусть сами стелят…

— Мы же о девушке твоей заботимся, — проронил Михалыч, явно осуждая мое поведение, — Ты о ней-то подумал? Что ей прямо здесь, за столом сексом заниматься?

Все это было настолько абсурдным, что не укладывалось в голове: мою девушку хотят трахнуть, я не препятствую этому, а меня еще и осуждают, что я недостаточно способствую комфорту ее измены. Карен с Машей перестали целоваться и выжидательно смотрели на меня.

— Ну, это же женское дело, застилать кровать, — ответил им я.

— Что за чушь? — Карен пожал плечами, — Ну, если тебе западло поухаживать за своей девушкой, то я могу это сделать, мне не сложно…

— Ну, если уж мы заговорили о мужских и женских обязанностях, то это попахивает архаизмом, — с умным видом включился в наш диалог Михалыч, — Ну, давайте вернемся к древним обычаям. В давние времена рыцари бились за благосклонность красавиц, побеждал сильнейший. Сейчас другие нравы, но коль уж пошла такая пьянка, то давайте, поборитесь — только не на мечах, а на руках. Кто проиграет, тот и застилает кровать; кто выигрывает — тому достается наша красавица и ее ласка. Устраивает такой вариант?

Это предложение было с подвохом: я далеко не Шварценеггер (и Михалыч прекрасно это понимал) , а Карен напротив был в прекрасной физической форме. Но отступать мне было некуда, сам кашу заварил. Мы поставили локти на стол, сцепились руками, и по сигналу Михалыча я начал жать изо всех сил. А Карен без напряжения держал свою руку неподвижно. У меня не было никаких шансов, и он с легкой издевкой смотрел на меня. И тут я обратил внимание, что Маша смотрит в его глаза с каким-то восхищением… Она тоже прекрасно видела, что ему не составляет никакого труда завалить меня, но он умышленно затягивает исход схватки. Маша игриво захохотала, положила свою ладошку на наши сцепленные руки и надавила… в пользу Карена… Я не верил своим глазам: до последнего я надеялся, что она сейчас поможет мне сгладить неудобную для меня ситуацию, а вместо этого она только все усугубила, недвусмысленно продемонстрировав, что отдаться она хочет именно Карену, а моя участь — готовить им постель.

Я пошел в дом застилать кровать под смешки компании и крики "Горько!" , под которые Маша с Кареном целовались взасос. "Каждому свое" думалось мне; я одновременно злился и был возбужден: поведение Маши сводило меня с ума, я по уши влюбился в нее — я знал это точно…

Я расстелил кровать и вернулся к столу. Не знаю, может мне казалось, но по-моему все смотрели на меня с насмешкой. Я смущенно произнес:

— Все готово…

— Ты там хорошо все подготовил? — Маша вызывающе смотрела на меня, а я отводил свои глаза в сторону.

— Да, хорошо…

— Куда мне кончить? — в разговор вступил Карен, адресовав вопрос мне.

Я сделал вид, что не понимаю о чем идет речь, но Карен абсолютно спокойно переспросил:

— Ты же любишь с Машеньки слизывать сперму после любовников. Вот я и спрашиваю, куда мне кончить, чтобы доставить и тебе удовольствие.

Маша от этих слов прыснула от смеха, а я видел, что пока ему не отвечу, они не уйдут. Поэтому, пересилив стыд, ответил:

— В киску…

— А где волшебное слово — "пожалуйста"? — Карен продолжал веселить Машу своей наглостью, — Я же тебе одолжение делаю, так что и ты — будь вежлив, попроси меня…

— Ну, хватит что ли… — не смело запротестовал я. Но тут подключиласб маша, которая весьма резко "наехала" на меня:

— Ты совсем что ли обнаглел? Будешь так себя вести, вообще ничего не получишь, и меня больше не увидишь! Понял?

После такой встряски я готов был встать на колени (мне было ужасно от одной только мысли, что больше я ее никогда не увижу) , поэтому я тут же протараторил:

— Карен, будь так любезен, кончи Маше в киску. А ты Машенька, прошу, не подмывайся, я очень хочу вылизать тебя после Карена…

Компания прыснула, Николаич сказал Михалычу:

— Ты был прав, я проспорил…

А Михалыч в ответ:

— Я всегда прав, — и, подмигнув Маше, добавил, — Я же тебе сказал, что так и будет, так что слушайся меня, девочка, я тебе плохого не посоветую…

Видимо, пока я стелил кровать, Михалыч надавал консультации моей девушке, как правильно ей себя вести со мной, чтобы я был полностью в ее власти. Но додумать эту мысль мне не дали, предложив выпить за хороший секс с Машей. Все чокнулись, выпили, и Карен в обнимку с моей девушкой удалились в дом, бросив мне на прощание:

— Макс, не скучай… И не подглядывай! — и вновь рассмеялись.

Пока мы сидели, то разговаривали ни о чем, пока Михалычу не позвонили. После телефонного разговора он недовольно пробубнил:

— Вот угораздило им так не вовремя… — и наскоро пожал нам с Николаичем руки, — Домой срочно нужно, люди приехали… Надо же, такой облом… Ну, не в последний раз, да, Максим? — и подмигнув мне, пошел к своей машине и уехал. А моя-то без машины… Николаич как будто прочитал мои мысли:

— Ничего, у меня переночуете. Ты все равно выпивши, так что за руль нельзя. А до завтра проспишься, я тебя подкину до твоей машины, и со свежей головой поедешь…

Через какое-то время дверь дома распахнулась и оттуда вышли голая Маша и Карен в семейных трусах. Моя девушка шла неуверенной походкой, было видно, что любовник ее распахал вдоль и поперек. В каком-то полуоборочном состоянии она поравнялась со мной и оперлась о стол, и тут я заметил, что ее ляжки испещрены густыми струйками спермы. И без труда угадывались источники этих ручьев — киска и попа…

— Как ты и заказывал, — Карен самодовольно закурил в мою сторону, — Да еще и с бонусом от меня. Ну чего же ты ждешь, десерт подан, — он усмехнулся и заговорщецки сказал Николаичу, — Мне интересно посмотреть, как он будет ее подчищать, поэтому сюда ее и вывел… Я такого еще не видел, только в порнухе…

— Ну, долго я буду стоять? — Маша недовольным тоном дала мне понять, что не стоит испытывать ее терпение. Она опершись руками на стол, стояла, прогнувшись в спине и расставив ноги. Я встал на колени так, что моя голова оказалась под ее киской и стал медленно ее облизывать: сначала нижние струйки на ляжках, поднимаясь все выше к ее благоухающей киске и растерзанной попке. Это было так вкусно, так великолепно, что я не мог сдержаться и тихонечко застонал, а мой вздыбленный член, не прикрытый никакой одеждой, все наглядно показывал — какое я получаю удовольствие…

— Это пипец какой-то, — глядя на меня, полушепотом произнес Карен, налил себе водки и выпил, — Николаич, я сгоняю до Михалыча, там к нему люди приехали, мне тоже надо с ними перебазарить.

Тут неожиданно оживилась Маша, которая не меняя позы загундосила:

— Карен, ты что уезжаешь?

— Да, детка, надо дела уладить…

— А я? …

— А что ты? Ты же не одна остаешься, а с женихом, — он сделал язвительный акцент на слове "жених" , — И Николаич вам в помощь…

— Ну Карен…

— Все, я побежал, пока! …

Вы представляете, я торчу у своей девушки между ног, вылизываю ее после другого, а она все своим видом показывает, что хочет быть рядом с другим! Которому она на фиг не нужна, для которого она очередная давалка — поматросил и бросил. Он даже и не пытался сделать вид, что это не так. А она перед ним стелется, как тряпка… А я перед ней… И было видно, что она расстроилась отъездом Карена:

— Ну все, побаловался и будет, — она отпихнула меня от себя и с недовольным видом села за стол.

Николаич то ли для того, чтобы разрядить ситуацию, то ли просто так, подошел к Маше, приобнял ее и по-отечески сказал:

— Ну что, банька-то готова, айда попаримся!

В бане Маша потихоньку отошла от своего дурного настроения. Николаич безостановочно травил какие-то жутко смешные байки, что даже я гоготал в голос. Он между делом сделал Маше массаж, втирая в ее тело какие-то благовонные лосьоны, и его руки особенно делали акцент на ее стратегических местах — груди и киске. В какой-то момент, он не переставая балаболить, задержал свои пальцы на ее клиторе, поглаживая его, а потом и вовсе ввел их во влагалище, задержавшись там аж на несколько минут, так что Маша уже не смеялась, а улыбалась своей особенной похотливой улыбкой, а ее ноздри чуть раздулись от прерывистого дыхания. Я вышел в туалет, а когда возвращался, то из-за двери услышал их полушепот:

*****
— Думаешь он купится? … — это Маша.

— Сто процентов, я тебе такое шоу устрою…

Тут они заметили меня в дверях и резко переключились на другую тему. Но свои пальцы Николаич еще какое-то время держал внутри Машиной киски, несмотря на мое присутствие.

Стемнело. После бани мы пили чай с волшебным вареньем из кизила, сидя за столом в махровых халатах (вот они и пригодились!) . Было очень уютно, несмотря на то, что Маша села на противоположную от меня сторону стола рядом с Николаичем, который продолжал балагурить. В какой-то момент она грациозно потянулась, как будто собираясь идти спать, и протянула свою ножку мне в пах, под халат. Она, игриво глядя на меня, играла своей ножкой с моим тут же ожившим членом. Я с вожделением глядел на нее, а она по-кошачьи промурлыкала:

— Ну, и кому же из вас мне дать? … Для двоих я слишком устала, но одному из вас могу помочь.

— А можно… — в горле у меня пересохло, и я неожиданно стал заикаться, — Можно мне? …

Наверное, я выглядел униженным и смешным… Да наверняка, то же мне, жених! Но мне было плевать, от длительного спермотоксикоза я плохо соображал, и так невыносимо хотел секса! Да еще моя девушка продолжала дразнить меня и своим поведением, и своей ножкой, теребящей мой член.

Маша вытянула губки, как будто разговаривала с ребенком:

— Конечно, можно, дурачочек, если хозяин дома не против…

— Ну, я-то, может, и против, но Максу отказать не могу — он парень хороший, и так сегодня натерпелся, — начал Николаич, — Но все же и мне хотелось бы хоть немного радости… Или я не заслужил? Тогда я просто встану и уйду, а вы оставайтесь, — хозяин сделал обиженное лицо.

И меня разумеется подвела моя воспитанность и я ответил:

— Нет, ну зачем так сразу ставить вопрос?

— Да, нехорошо получается, — протянула Маша, — Пойдемте вместе на кровать, я что-нибудь придумаю.

Мы втроем плюхнулись на двухместную кровать в спальне, и Маша решительным тоном, выставив перед собой указательный палец для пущей убедительности, произнесла:

— Ладно, я придумала, что нужно сделать, чтобы все остались довольны. Я вам говорила, что на двоих меня не хватит?

— Говорила, — хором ответили мы.

— Вы же не хотите, чтобы мне было плохо?

— Не хотим…

— Тогда сделаем так, как скажу я, чтобы и мне, и вам было хорошо. Я загадала загадку, кто из вас, что выберет, тому это и достанется. Только чур не жульничать! Поклянитесь, что не будете жульничать, и выполните то, что я загадала.

— Клянемся…

— Ну смотрите, если обманите, то я на вас обижусь и уйду. Навсегда уйду, понятно?! — и она строго посмотрела почему-то именно на меня. Видимо, из-за этого я ей и ответил:

— Да ладно тебе, Маш, мы взрослые люди. Я тебя безумно люблю, зачем мне тебя обманывать?

— Никто тебя за язык не тянул, вот и поклянись любовью, чтобы потом не изворачивался.

И откуда это параноидальное настроение у Маши, что я ее могу обмануть. Но чтобы ее успокоить я ответил:

— Клянусь, клянусь любовью…

— Хорошо, — Маша сделала театральную паузу, — Выбирайте: кому писю, а кому сисю?

Мы с Николаичем переглянулись:

— Кто из нас первым выбирает? — я обратился к нему, пребывая в замешательстве.

— Ну, давай ты…

И я естественно, решив, что поймал удачу за хвост, произнес:

— Тогда мне писю, естественно…

Маша хитренько заулыбалась:

— Почему-то я так и думала, что ты выберешь это, — и протянув свои ручки под подол халата Николаича, достала оттуда набухший член с ярко синей оголенной головкой, — Вот тебе пися, дрочи ее и соси. А сися достается ему, — и она, оголив свою грудь, нагнулась над головой Николаича так, что ее сосок угодил в его угодливо приоткрытый рот, — А после того, как гостеприимный хозяин дома кончит, я устрою тебе, Максик, сексуальное шоу…

Ё-моё, вот это я попал! Конечно же, я хотел шоу. Да просто хотел секса с Машей, но я так чудовищно подставился… Я ж не пидер, чтобы насасывать хуи, а тут такая ситуация. Не то, чтобы мне было очень противно это сделать, но… Воспитан-то я в других, не гейских традициях, и дело тут не столько в сексе, сколько в психологии. Словом, я запаниковал:

— Маш, ну как-то это…

— Что это? — она обратно запахнула свою грудь.

— Ну крутовато как-то ты придумала…

— Значит, помочь своей любимой девушке, которая сильно устала, это крутовато?! И это говорит мне, типа, продвинутый чувак, который на самом деле живет каким-то древними предрассудками?! — Маша гневалась не на шутку, — Так значит, я для тебя ничего не значу, если ты спокойно можешь поклясться любовью, и тут же отказаться? Знаешь что, я в тебе полностью разочаровалась! …

— Да подожди, не кипятись, — я попытался ее успокоить, и злился уже не столько на нее, сколько на себя за весь этот конфуз, — Ни от чего я не отказывался… Просто неожиданно как-то, вот и все…

Николаич до сих пор лежал и молча наблюдал за нашим диалогом, а тут вступился:

— Максим, расслабься — это всего лишь жребий, выбрал бы я "писю" , то без вопросов поменялся с тобой местами. Что тут такого-то? Ничего сверхъестественного, все взрослые люди, это всего лишь секс. И ты, Маша, не сердись. Ты не правильно поняла Максима, он тебя любит, к тому же он мужик, и слово свое сдержит. Правда, Макс?

Конечно, слово "мужик" в данной интерпретации воспринималось несколько комично, но сейчас мне было не до самоанализа, и я утвердительно ответил:

— Правда…

Маша сменила гнев на милость и переспросила меня:

— Точно?

— Точно…

— Ну ладно уж, — она подошла к выключателю, — Выключу свет, чтобы кое-кому не было так страшно…

"Кое кто" — это, разумеется, был я, но когда свет погас, то мне действительно стало намного спокойнее. Маша вернулась на кровать, на ощупь достала член Николаича, взяла мою руку и передала его мне, как эстафетную палочку:

— Выполняй обещание, — а сама распахнула халат и прижалась к Николаичу, который, причмокивая, покрывал ее тело поцелуями.

Его член моментально надулся в моих руках. Он действительно был огромен — больше двадцати сантиметров в длину и толстенный! А по сравнению с моим отростком — вообще, Кинг-Конг. И я поймал себя на мысли, что на подсознательном уровне проникся уважением к обладателю этого монстра. Все-таки, все разговоры о том, что неважно — большой член или маленький, это успокоение для нищих, т. е. для обладателей маленьких писюнов. Причем, размер важен не только для женщин, но и для мужчин — для личной самооценки. Вон, когда в школьном туалете мы пацанами мерились письками, то обладатели "малышей" всегда завидовали тем, у кого между ног было внушительное орудие, как-то на автомате срабатывала мысль, что вот у этих с большими дубинами проблем с девочками не будет. И все проникались к этим счастливчиком и завистью, и уважением. Да и для женщин это не может быть не важным, тут дело, может быть, даже не в физиологии, а в психологии. Посудите сами, когда два голых мужчины стоят перед женщиной, то их социальный статус или уровень IQ уходит на второй план, срабатывают животные инстинкты: кто из них двоих вызовет интерес и внимание у дамы — обладатель десятисантиметрового заморыша или двадцатисантиметрового толстого удава? Сомневаюсь, что она кинется к заморышу, но наверняка захочет попробовать здоровяка. Причем, не скрывая восторга, автоматически произнеся что-то вроде: "Ого! Ничего себе!" , и протянет к нему свою руку, чтобы прикоснуться к этому чуду. Представляете, какие чувства в этот момент будет испытывать хозяин заморыша? Да, возможно, дама спохватится и обратит внимание и на него, сказав что-нибудь вежливо-успокоительное: "А у тебя тоже симпатяжка" , но восторга в ее словах не будет, по крайней мере, искреннего. Вот и я со своим заморышем как-то свыкся с мыслью, что так и должно быть, что я прекрасно понимаю Машу, что она предпочитает более крупные экземпляры. Даже мне в данный момент было не противно, а интересно держать в руках эту дубину, я испытывал некий трепет перед ним — его преимущества были неоспоримы, поэтому вполне логично, что я дрочу ему, а не наоборот.

Так за своими размышлениями я поймал себя на том, что мое лицо максимально приблизилось к этому громиле, что я пытаюсь уловить его аромат чужой мужской плоти, но от него невинно пахло банными благовониями. То есть, по ощущениям в темноте было неочевидно, что передо мной член другого мужчины, какого-то ужаса происходящего я совсем не чувствовал, поэтому с легким чувством решил попробовать его на вкус — не взять в рот, а немного облизать, может тогда почувствую прикосновение к чему-то очень стыдному и запретному. Но лизнуть не получилось. Вернее получилось, но… Но оказалось, что Маша в данный момент отвлеклась от своего любовника и сосредоточила свое внимание на мне, и когда я ртом прикоснулся к члену, то она легонько нажала мою голову, но и этого было достаточно, чтобы его головка полностью оказалась в моем рту. Я почувствовал горячее дыханье Маши у себя над ухом:

— Вот так, потихонечку соси, туда-сюда, — она своими руками задавала ритм моей голове. Я сам не мог поверить. Что делаю минет другому мужчину, и (о, ужас!) моя девушка это видит. И не только видит, а руководит процессом, помогает мне. Все было как во сне… Вот Маша протянула руку к его члену и приблизила свои губы к моим и стала меня целовать, перетаскивая член Николаича то в свой рот, тот возвращая в мой… Наверное, это ужасно звучит, но я был в восторге от этого процесса. Я не чувствовал себя ни геем, ни пидером, я любил Машу, меня безумно возбуждало ее присутствие и то, что мы с ней делаем. Делаем вместе. Вместе сосем хуй ее очередного любовника. Он-то с ней на одну ночь, а она со мной — на всю жизнь, потому что я никогда никуда ее не отпущу, потому что мне ни с кем, никогда не было так хорошо… Она была волшебницей, полностью перевернувшей мою жизнь и мои представления о том, какие должны быть взаимоотношения между любящими людьми. Может, кто-то посчитает, что я извращенец, а наши отношения ненормальные, но какие критерии у нормальности? Где они начинаются и где кончаются? Быть как все, потратить свою жизнь на поиск одобрения у большинства людей? Или сосредоточиться на собственном счастье, никому ничего не объясняя, находясь рядом с тем человеком, который впервые наполнил твою жизнь сильными эмоциями, да и просто смыслом?

*****
Мои мысли прервал бурный оргазм Николаича, который сотрясаясь, извергал из себя фонтаны спермы, а Маша направляла их то в мой рот, то в свой… А когда фонтан иссяк, то Маша чмокнула меня в губы, вскочила с кровати и включила свет:

— Я хочу это увидеть! — и вновь вернулась ко мне. От резкого потока света я зажмурился, а она с каким-то детским любопытством рассматривала мой перепачканный спермой другого мужчины рот:

— Ты проглотил? Все проглотил?

В ответ я кивнул.

— Класс… — Маша радостно захлопала в ладоши, — Все получилось! Николаич, ты гений! И ты, Макс, умница… Раньше меня называли сосочкой, а теперь и ты у меня — хуесосочка, — и она с обожанием обняла меня, — Ты не бойся, я никому об этом не расскажу, если, конечно, будешь хорошо себя вести и слушаться, — и подмигнула мне.

Теперь-то я понял, о чем их банный сговор с Николаичем: смысл обещанного им эротического шоу — развести меня на минет, так что все остальная прелюдия с загадками была частью их игры. Но, честно говоря, мне было не просто по фиг, мне было хорошо. Я был так перевозбужден, что меня знобило. А Маша продолжала радостно смаковать факт моего "опущения" , и одновременно, протянув свою ногу к моему члену, стала невзначай его теребить. А я находился в таком состоянии, что мне и этого было достаточно, чтобы я практически тут же кончил, забрызгав ее ножку своей спермой:

— Упс, — Маша захихикала, — Ну вот и ты получил то, что хотел, — и медленно протянула свою перепачканную ножку к моему рту, — А теперь подлижи за собой, а то наделал делов…

Не могу сказать, что после оргазма мне хотелось слизывать сперму с ее ноги. Это в момент возбуждения все эти перверсии кажутся необычайно волнующими, а сейчас смутные чувства терзали меня: появился какой-то липкий стыд за то, что я согласился на минет, и за то, что я так быстро кончил, как подросток… И привкус спермы я чувствовал у себя во рту, и не могу сказать, что он мне нравился… А тут еще новая порция спермы перед моим носом. Маша, заметив мое замешательство, решительно воткнула пальцы ноги в мой рот:

— Ну-ну ну… Хватит кривиться! Не забывай, что у нас с тобой есть секретик, так что будь послушненьким, если не хочешь меня потерять…

Потерять я ее не хотел, поэтому хоть и без удовольствия, но стал облизывать ее ногу, очищая от своей спермы. За этим процессом я заметил, что Николаич присел, приблизившись к Маше, обнял ее и начал нежно целовать взасос. Она его тоже обняла, обхватив одной рукой его шею, а другой взялась за его пробуждающийся член. А ее нога по-прежнему находилась в моем рту. И тут я заметил, что запах и привкус спермы перестали меня смущать, а через некоторое время мой малыш принял стойку — я вновь возбудился. Оторвавшись от поцелуя, Маша опустила ногу:

— Ну что, почистил?

— Да, сама видишь…

— Тогда иди спать в прихожую на диванчик.

— Мы разве не вместе ляжем спать?

— Вместе? — Маша искренне усмехнулась, — Ты сегодня и так шоколадно развлекся. К тому же кровать двуспальная, втроем здесь будет тесно. Да и толку-то от тебя в постеле, — и она взяла в руку огромное орудие Николаича и потрясла им мне, то ли для того, чтобы не оставалось уже никакой двусмысленности в ее словах, то ли для того, чтобы окончательно меня унизить и добить.

— Когда будешь выходить, свет выключи и дверь закрой, — это Николаич дал мне напутствие в дорогу на диванчик в прихожей.

— Спокойной ночи, Максик, — хихикающим голоском попрощалась со мной Маша, — Сладких снов…

И я под веселое щебетанье моей любимой, находящейся в объятиях другого мужчины, вышел из спальни, закрыв за собой дверь. И в очередной раз мне подумалось: "Что же она со мной такое вытворяет? И как я ее люблю".

Часть 5. Карен

После нашего возвращения из деревеньки Маша допускала еще немало блядских выходок, но все они были, если так можно выразиться, вполне безобидны — я к этому вполне привык и воспринимал как данность. Но через месяц стало происходить нечто, что стало меня напрягать — Маша стала подолгу пропадать, могла дня три не возвращаться домой и не отвечала на мои телефонные звонки. Когда я пытался ее разговорить, выяснить в чем причина изменения ее поведения, она отвечала уклончиво, и явно не хотела быть откровенной со мной. Я чувствовал, что она удаляется, и ничего не мог с этим поделать. Меня это стало напрягать и раздражать, и однажды я не выдержал и сорвался:

— Знаешь, что Маша! Я тебя люблю, и готов к любым к твоим выходкам, кроме одного — ты не должна избегать меня. Я хочу тебя чувствовать: твои переживания, твои радости, твои измены… Если ты наставляешь мне рога, то я должен чувствовать, что они у меня на голове, а не находится в неизвестности. Я хочу тебя такую, какая ты есть, хочу любить тебя. Но пойми, нельзя любить пустоту, а я тебя в последнее время не чувствую…

— Хочешь чувствовать… — Машины щечки покрылись румянцем, она тоже завелась в ответ на мои упреки, но я был рад этому — она была живой, она реагировала на меня, — Хорошо, ты почувствуешь… Я влюбилась… Влюбилась в другого… Но он меня не любит, он хочет ебать меня и только… Ты хочешь это почувствовать?

— Конечно, родная, — мне было больно слышать такие слова от своей девушки, но она, наконец, пошла со мной на контакт, и я не хотел потерять этот шанс, — Ты имеешь право любить другого, но позволь мне любить тебя…

— Ладно, я его приведу, тем более вы знакомы…

Я не стал докучать Машу дополнительными расспросами, чтобы все не испортить, тем более, в кой-то веки она вновь позволила мне вылизать ее киску (боже, я терял голову от ее аромата и вкуса, она была для меня настоящим наркотиком) , и я обдрочился за своим любимым занятием. А Маша равнодушно лежала на кровати, расставив для меня ноги, и курила сигарету.

Я потом еще долго ломал голову, кто же тот мужчина, в которого влюбилась Маша. Но у нее было бесконечное количество любовников, поэтому выделить кого-то из них не представлялось возможным. И я постарался об этом не думать, типа, будь что будет.

Следующий день я провел на встречах со своими клиентами. А когда вернулся домой, то застал там Машу — она была голой, с растрепанными волосами, потной, а на шее у нее был кожаный ошейник с заклепками. Черные колготки в крупную сетку были разорваны в районе промежности. Из киски у нее торчал вибратор с дистанционным управлением, из попы- анальная пробка. Она стояла на четвереньках на полу, на ее изможденном лице читались возбуждение и похоть. Она улыбалась мне улыбкой мученицы, которая получает неимоверное удовольствие. К ее ошейнику был прикреплен поводок, который держал в своих руках… ну, разумеется, Карен. Как я мог не догадаться, в кого втюрилась моя девочка: достаточно было вспомнить, с каким обожанием она смотрела на него тогда, на турбазе. Карен был в строгом костюме, но ширинка у него была расстегнута, и из нее торчал возбужденный хуй:

— Моя шлюха сказала, что ты хочешь испытывать то же, что и она, — с усмешкой в голосе произнес Карен.

У меня стоял комок в горле, я был растерян и не знал, что ему ответить.

— Или ты меня уже не любишь и не хочешь, — Маша, заметив мою оторопь, посмотрела на меня с упреком.

— Люблю и хочу… — только и смог выдавить из себя я.

— Тогда отвечай моему господину, и повинуйся ему так же, как повинуюсь ему я. Все это время он был очень добр к тебе, и разрешал мне к тебе возвращаться, разрешал быть с тобой. Ты должен понять, что если он запретит мне видеться с тобой, то ты меня больше не увидишь. Я люблю его. И буду его слушаться. Поэтому не серди его…

Все это время Маша стояла на четвереньках и смотрела на меня снизу вверх, но у меня было такое ощущение, что это я на нее смотрю снизу вверх — такой доминирующей она была для меня в тот момент.

— Так значит, ты хочешь испытать то же, что и Маша? — повторил свой вопрос Карен.

— Да… Хочу… — потупив взгляд, ответил я.

— Тогда мы должны четко определиться с иерархией взаимоотношений. Маша — моя шлюха, моя подстилка, а я ее господин, и если она не выполняет мои команды, то я ее наказываю так, как захочу. Это ясно?

— Да, но…

Карен прервал мое робкое несогласие: резким движением он стеганул по Машиной попе ремнем. Маша тихонько ойкнула, а Карен продолжил:

— За каждое твое несогласие или неповиновение будет расплачиваться твоя невеста. Ты же не хочешь, чтобы ей было больно?

— Нет, не хочу, — как можно более спокойно ответил я.

— И ты не можешь ее защищать, за это наказание будет удваиваться. Единственное, что ты можешь для нее сделать — четко выполнять мои и ее приказания или предложить перенести наказание с нее на тебя. Это ясно?

— Да, ясно.

— Итак, кто твоя девушка для меня?

Срывающимся голосом я все-таки смог это произнести:

— Ты ее господин, а она для тебя — шлюха и подстилка, — я заметил, как на словах "шлюха" и "подстилка" Маша застонала от удовольствия.

— Давай определимся, отныне ты будешь называть меня на вы.

— Хорошо, я буду вас называть на вы.

— Так-то лучше, — Карен улыбнулся, — Теперь вернемся к иерархии. Если Маша моя шлюха, то кто ты по отношению к ней?

— Ну, жених, наверное, — начал гадать я.

— Нет, эти детали меня не интересуют. Кто из вас кому подчиняется?

— Ну, наверное, наверное…

— Хватит мямлить! Мне-то уже давно все ясно, еще со времен отдыха на турбазе, что ты ее подкаблучник. Единственное, что я хочу — услышать это от тебя. Ответь четко вопрос — тебе приятнее наказывать Машу, или получать от нее наказание?

Я знал ответ на этот вопрос:

— Я не хочу наказывать Машу… Мне приятнее, когда она надо мной издевается…

— Значит, Маша — моя шлюха, и твоя госпожа. Повтори!

— Маша — ваша шлюха и моя госпожа…

— Значит, кто я по отношению к тебе?

— Господин?

— Правильно. А ты шлюха шлюхи, низшая каста, и обязан выполнять мои приказы и приказы моей шлюхи Маши. Ясно?

— Да…

— А теперь момент истины. Либо ты раздеваешься догола и встаешь на колени, и тогда ты принимаешь все правила, которые я уже озвучил и озвучу впоследствии. Либо продолжаешь стоять, как истукан, и тогда я ухожу вместе с Машей. Она будет моей подстилкой, я сделаю из нее настоящую шлюху, и нам будет весело, но ты этого не увидишь. Машу больше не увидишь. Итак, выбирай, считаю до трех…

*****

Карен считал, а мысли в моей голове были сбивчивы, голова просто разрывалась на куски. Я точно знал, что люблю Катю. Но я так же был уверен в том, что все эти БДСМовские прибамбасы явно не про меня, что если я сейчас приму правила игры Карена, то наша лавстори изменится безвозвратно. И буду ли я любить новую Катю так же сильно, как любил прежнюю? А с другой стороны, я могу сейчас из-за своих сомнений взять и потерять любимую девушку, потерять навсегда… Что же делать? И на цифре три я судорожно сорвал с себя одежду и встал на колени. Сделал ли я ошибку? Не знаю, в этот момент я уже не мог думать рассудительно, для меня все происходящее напоминало конец света, который вот-вот грянет. И вот я пробыв в своей унизительной позе несколько минут, я поймал себя на мысли — ничего не происходит. Нет ни команд Карена, ни комментариев Маши. Ничего. Полная тишина. Я поднял глаза на свою девушку и ее господина, и в этом момент они… прыснули от смеха. Они смеялись долго и искренне, до слез. Маша, хохоча, встала и обняла Карена:

— Ой, я не могу… Такое шоу… Он поверил… Он разделся и встал на колени…

Из огня да в полымя: я чувствовал себя, словно, герой программы "Розыгрыш" , над которым жестоко пошутили (только телекамер не хватало) . Я медленно встал с колен, и с упреком в голосе проронил:

— Ну, зачем вы? …

Маша, немного отдышавшись, проронила:

— Ой, ну ладно тебе… Мы же не думали, что ты так серьезно это воспримешь. Видел бы ты свои глаза, — и опять залилась смехом.

Карен, наконец, взял себя в руки и, вытирая от слез глаза, серьезным голосом произнес:

— Это был твой экзамен, и ты его выдержал. Тебе можно доверить Машу…

— Экзамен? Что еще за экзамен?

— Нужно было убедиться в искренности твоих чувств к ней.

— Убедиться? Кому нужно? Разве я давал какой-нибудь повод?

— Это нужно нам — мне и Маше. Ты понимаешь, мы с ней сблизились за это время… Ладно, буду говорить откровенно: Маша меня очень устраивает в качестве любовницы. Понимаешь? Очень устраивает. Я давно искал такую заводную штучку, которая всегда и везде, и в любой компании, и по-всякому, и при этом — просто, красавица! А я Машу устраиваю не просто как любовник. Она любит меня. Любишь? — он обернулся к Маше.

Я тоже внимательно посмотрел на Машу, мне казалось, что она сейчас должна дать отпор этому выскочке, который, практически, прямым текстом говорит, что она нужна ему только в качестве в шлюхи (удобной и красивой дырке для повседневно-повсеместного использования) , но при этом заявляет, что эта самая шлюха обожает его не только как умелого любовника, а любит его (это уже разговор не о пизде, а о сердце!) . Но Маша в ответ горячо поцеловала его в губы:

— Да, я люблю тебя. Очень-очень…

Эти ее слова так больно меня укололи в самое сердце: таких слов она мне никогда не говорила, а этому негодяю…

— Так вот, — продолжил Карен, — Маша любит меня, ты — любишь Машу, в чем мы только что в очередной раз и убедились (для этого, собственно, мы и провели этот экзамен) , а Маша позволяет тебе любить себя. При этом, по словам Маши, любовник из тебя никакой, по крайней мере ее ты в сексе не удовлетворяешь, но, как выяснилось, у тебя свои представления о сексуальных удовольствиях — тебе достаточно вылизать Машину киску после ее ебли с другими, или подрочить на ее испачканные спермой любовника трусики, — Карен на этих словах усмехнулся.

Меня поразило с каким циничным спокойствием этот человек проговаривает такие унизительные для меня вещи. А Маша его поддержала:

— Да и член у тебя, Максик, малюююсенький… Я его почти не чувствую, а после огромного хуя Карена, так и вовсе… — видимо, Маша поняла, что перегибает палку, потому что она тут же добавила, — Но при этом ты добрый, нежный, внимательный, не ревнивый… Заботишься обо мне… Словом, ты замечательный, и я к тебе привыкла… Мне хорошо с тобой, но в сексе ты меня не можешь удовлетворить, и люблю я Карена. Ты хорош, как часть моей жизни, но всей моей жизнью ты стать не можешь. Но у нас с Кареном родился план…

— Подожди, — перебил ее Карен, — Давай по порядку. Раньше сложившаяся ситуация меня вполне устраивала, да и ты получал от этого кайф — в этом я убедился еще на турбазе (я этот мазохистский кайф не понимаю, но это твое дело — каждому свое) . Но недавно ситуация кардинальным образом изменилась, ты и сам это, наверное, заметил: Маша мне говорила, что ты высказывал ей претензии. В общем, проблема назрела, и мы должны полюбовно уладить этот вопрос.

— Что за проблема-то? — я действительно не понимал о чем идет речь, но внутри появился какой-то холодочек страха. Мне не хотелось терять Машу. И Карен, при всей его циничности, был прав — меня все устраивало до последнего момента, пока Маша вдруг ни начала меня полностью игнорировать. А тут, вроде разговор и не идет о разрыве отношений, но что-то они явно хотят изменить. А вот что именно, мне было не ясно.

Карен продолжил:

— Прежде чем ответить на твой вопрос, я хочу зафиксировать наши взаимоотношения. Итак, Маша меня устраивает в качестве любовницы- это раз. Машу я устраиваю как любовник, при этом она еще и любит меня — это два. Машу ты устраиваешь в качестве человека, который о ней заботится, который, по сути, являясь спутником ее жизни, не претендует на свою эксклюзивность в отношениях с ней, и которому доставляет удовольствие, что Маша занимается сексом с другими мужчинами (тут наши желания полностью совпадают) .

Карен вопросительно посмотрел на нас, мы кивком подтвердили, что так оно и есть, а он продолжил:

— Теперь переходим к главному вопросу. Так случилось, что Маша забеременела от меня, — Маша при этих словах просияла, а Карен невозмутимо продолжил, — Я предложил ей сделать аборт, так как мне все эти семейные штучки с пеленками и уси-пуси с детишками ни к чему — я недавно развелся и не хочу возвращаться к этому. Но Маша категорически против аборта. При этом я хочу продолжить заниматься сексом с Машей, и не хочу, чтобы она была отягощена бытом, чтобы превратилась в безумную мамашку — роль шлюхи ей больше подходит, — Карен усмехнулся, а Маша безобидно показала ему язык. — Словом, я предлагаю тебе, Макс, брак по расчету. Каждый получит то, что хочет. Маша останется моей любовницей, ты узаконишь сожительство с ней, а наш с ней ребенок получит заботливого отца, который не будет ограничивать ее маму от развлечений на стороне. Если ты действительно любишь Машу, если тебе хочется продолжение отношений с ней, то это очень выгодное предложение. Я проанализировал специфику ваших отношений, и пришел к выводу, что рано или поздно Маша все равно бы забеременела, и, наверняка, не от тебя. Скорее всего, на этом бы между вами все и закончилось, но я сумел убедить Машу, что вариант замужества с тобой выгоден и тебе, и ей. Поэтому, благодаря мне, судьба дает тебе шанс. Судьба уже тебе дала Машу, а я даю тебе возможность ее удержать, быть рядом с ней. Это не просьба, это предложение. И как в любом предложении есть условия…

Ну, и наглец этот Карен! Обрюхатил мою девушку, обращается с ней как со шлюхой, а мне предлагает стать ее… Даже не знаю кем… Горничной, что ли… Или нянькой, чтобы пока я ухаживал за его ребенком, он мог развлекаться с Машей, с моей женой… С женой? … Я вроде еще не согласился… Но почему мысленно я принял это как данность, почему подумал о ней, как о жене? … Почему? … И почему мой член выдавал мое возбуждение? Может, из-за унизительного положения, в которое меня поставили? А может, из-за того, что я буду видеть, как на моих глазах у жены растет животик, и при этом знать, что этот ребенок не от меня? Может потому, что я представил, как моя жена будет восхищаться своим любовником, а ребенок будет постоянным подтверждением ее измен? И что ребенок будет похож не на меня, а на Карена, и все наши знакомые это заметят, так как Маша, наверняка, будет появляться в компании с ним? Все, все узнают, что я рогоносец, а моя жена — шлюха, которая не только наставляет мне рога с другими, но и рожает от других, а значит — даже не пытается скрыть факт своих измен… Боже, что со мной? Другой бы от этих мыслей пришел в ярость, послал бы куда подальше эту воркующую парочку, но… Почему меня все это заводит? Почему, стоя на краю пропасти, я не отступаю? Почему мне хочется упасть туда, в самую глубь, чтобы нельзя было выкарабкаться? Неужели я конченный извращенец? Ведь расскажи я кому о своих переживаниях, никто не поймет в чем тут может быть удовольствие, все покрутят пальцем у виска… А может быть, дело не в извращениях, а в любви? Любовь ведь такая штука… Она разная… Любовь может быть очень болезненной… Тогда почему я должен стыдиться своих чувств? Ведь я люблю Машу, как бы странно для кого-то это не звучало. Люблю… Может, и прав Карен — это судьба, а беременность Маши — это знак свыше, способ объединить нас вот таким вот необычным способом. Я же хотел ее, как долго я хотел ее. И как боялся потерять. И после этого готов ли я сам от нее отказаться? Отказаться от Маши, от своей, возможно, последней любви в этой жизни? Ну уж нет… Только о каких там условиях говорил Карен? Надо выяснить:

— А что за условия?

— Я знал, что тебе понравится наше предложение, — на этих словах Карена Маша усмехнулась, дерзко глядя мне в глаза, а ее любовник продолжил, — Речь идет о брачном контракте. Ничего особенного, там будут зафиксированы все те моменты соглашения, которые уже имеются, плюс вопросы по финансам. Маша должна быть застрахована от того, что ты завтра возьмешь и передумаешь. Ты же не хочешь, Максим, чтобы она забивала возможными проблемами с тобой свою миленькую головку?

— Не хочу, но хотелось бы подробнее узнать, о чем идет речь…

— Речь идет о том, что ты официально в договоре зафиксируешь, что измены жены не только возможны, но и являются основой успешности вашего брака. И ты не только не имеешь права предъявлять ей претензии по этому поводу, но и обязан всячески этому способствовать. Поощрять измены своей жены. Далее. Хозяйственно-бытовые вопросы обязан решать муж, чтобы не отвлекать жену от основных задач — измен и развлечений. Ну, это не проблема — у тебя же домохозяйка работает, так что ты по-прежнему будешь ей давать ц. у. , чтобы в доме был порядок. Далее. Вопрос о детях. Ты должен зафиксировать свое отношение к этому вопросу следующим образом: ты не претендуешь на роль биологического отца детей своей жены. Более того, настаиваешь, чтобы она сама выбирала себе подходящих биологических отцов для зачатия, ты же обязуешься воспитывать их и растить достойным образом, так как считаешь, что это твоя задача, а анне жены. То есть, Маша, ни в коем случае не может считаться плохой матерью, потому что эта проблема на тебе. Но не переживай по поводу финансового обременения в этом вопросе: будущему ребенку я обязуюсь ежемесячно переводить три тысячи евро с момента его рождения. Но остальные хлопоты на тебе, Маша должна быть в свободном доступе, иначе это нарушение контракта с твоей стороны…

*****
Как это не удивительно, но пока все, что говорил Карен было вполне приемлемым для меня, более того, мне стало легче, ведь больше всего я боялся превращения Маши в стандартную домохозяйку, а этот контракт исключал такую возможность. У меня, конечно, прибавлялось хлопот, но все они казались мне ерундой по сравнению с тем, что я смогу официально жить со своей любимой, могу видеть ее, ухаживать за ней, ласкать ее…

Тем временем, Карен продолжал:

— Также надо зафиксировать, что ты сам признаешь, что официальный брак не дает тебе преимуществ в интимной жизни с твоей супругой. Она распоряжается своим телом по своему усмотрению, словом, захочет даст, не захочет — не даст. Единственная привилегия мужа — кунилингус, в общем, языком делай что хочешь, а свой писюн держи при себе. Кроме того, при вагинальном сексе с женой обязательно использование презерватива: это со мной она трахается без резинки, а тебе ни к чему приучать ее к своей сперме. И в интимном аспекте еще один важный вопрос — муж не имеет права изменять своей жене. Для гарантии отсутствия измен ты обязуешься носить "пояс верности" на своем члене, ключи от которого будут храниться у жены. Поверь, эта штука тебе понравится. Ты же любишь мастурбировать? Да ладно, не стесняйся, мне Маша рассказывала… А после мастурбации накал страстей стихает, тебе становится скучно, появляются дурные мысли. А так ты постоянно будешь находиться в тонусе (в народе это называется "спермотоксикоз") , будешь стараться заслужить одобрение жены. Если твой член на замке, то у тебя не будет даже и мыслей о "леваке" или о мастурбации (как о возможности самостоятельного снятия напряжения и несанкционированного выхода из тонуса. А поскольку ключи у жены, то она полностью контролирует частоту и саму возможность оргазмов. В то же время жена использует мужа для эротических упражнений (массаж, помощь в гигиенических процедурах, кунилингус и т. д.) , но все это муж делает, не снимая пояса верности, чтобы исключить возможность его разрядки. Например, жена вернувшись от любовника, заставляет мужа сделать ей кунилингус, а потом желает мужу спокойной ночи и ложится спать (муж должен привыкнуть к тому, что ласки и эротические прикосновения к жене не заканчиваются его оргазмом, он должен научиться получать удовольствие от удовольствий своей жены, ласки и ухаживания за женой должны заменить ему обычный секс) . А реальный секс с женой для тебя станет событием, великой радостью — каждый раз, как в первый раз.

Я слушал Карена и понимал, что меня эти перспективы и страшат, и влекут… Мне действительно было интересно, и я спросил:

— А как выглядит мужской пояс верности? Трусы, какие-нибудь кожаные?

— Да нет. Это такой набалдашник на пенис, сделанный из пластика либо металла. По форме он согнут вниз, типа, всегда на полшестого. По размерам, как член в расслабленном состоянии, то есть, для тебя — очень маленький. К нему замком крепятся два кольца, которые обхватывают мошонку с одной и с другой стороны. Для мочеиспускания — прорезь на конце набалдашника (писать в нем придется только сидя, как девочке) . В нем можно ходить в душ… После мочеиспускания надо протирать туалетной бумагой, так как он запачкается в моче, опять же, как девочке… Вижу глазки у тебя загорелись, я же говорю, что тебе понравится!

Видимо, я действительно слушал Карена слишком заинтересовано, так как представив, как в мужском туалете я больше не смогу подходить к писсуару… Как должен буду прятаться от взоров других мужчин… Это не превращение в девочку, но добровольный отказ от мужского естества, унижение, полная зависимость от своей жены… Это было безумием, но это било по мозгам сильнее электрошока.

Чтобы продолжить разговор, я спросил:

— А что ты говорил про финансы? …

— Ну, это вопрос, гарантирующий исполнение контракта: все твое имущество и доходы расписывается 50 на 50, в случае, если одна из сторон нарушает свои обязательства, то она штрафуется в пользу другой стороны. Так что, не нарушайте договор, живите мирно, и вопрос имущества не будет вас волновать.

— Про свои-то обязанности я услышал, а какие у жены?

— Ну как же, измены — это ее главная обязанность. И кунилингус для мужа, конечно. Кроме того, не менее трех ночей в неделю она обязана проводить с мужем. Так что все по честнаку!

Да уж, по честнаку… Получается, что у меня одни обязанности, а у нее одни права. Но разве не так было до сих пор? И разве не это мне нравилось? Разве, не такую девушку я полюбил?

— И по бабкам есть еще одна тема, — продолжил Карен, — Мы с Машей не пришли к общему знаменателю… Я предложил, чтобы ваш семейный доход делился пополам, и каждый из вас сам определялся со своими деньгами. Но Маша хочет…

Маша его перебила:

— А я считаю, что я должна распоряжаться семейным бюджетом. Мне надоело все время клянчить деньги, — она подсела ко мне, заискивающе посмотрела мне в глаза, — Максим, разве ты против, что деньги будут у меня, и я их буду тебе выделять на расходы? Разве тебе не будет приятно лишний раз меня о чем-то попросить, а?

Ну что я мог ответить своей любимой девушке, которая всю душу из меня вытаскивала:

— Я люблю тебя, как я могу быть против…

Маша захлопала в ладоши и чмокнула меня в губы:

— Видишь, Карен, какой у меня замечательный парень!

После этого она вышла в коридор и принесла оттуда целлофановый пакет, который протянула мне:

— Раз ты такой хороший — на, это тебе. Здесь мои грязные трусики, их надо постирать, а мне неохота. А ты же любишь стирать мои трусики, — она засмеялась и подмигнула мне.

— Спасибо, — я не нашел ничего лучшего, чем поблагодарить ее за такой щедрый подарок.

Я думал, что мы еще обсудим тему брака, но тут Карен с Машей засобирались:

— Максим, дело серьезное, ты подумай как следует. Завтра до трех часов дня позвони и дай ответ. Если согласишься, то завтра и подпишем все бумаги и начнем готовиться к свадьбе. Передумаешь — дело твое, тогда мы по другому решим этот вопрос, но уже без тебя… Все, пока…

Они ушли. Я остался один и сделал то, чего мне очень хотелось — засунул свою голову в пакет с грязными Машиным трусиками и глубоко вдохнул… Боже, что это за аромат! Как восхитительно! Мой член и до этого стоял торчком от пережитого, а тут еще трусики моей любимой со следами ее выделений и спермы… Я привычно потянулся к члену, чтобы подрочить, но остановился, вспомнив о поясе верности: смогу ли я без этого приспособления оставаться в этом волнующем состоянии? Ведь сейчас я готов был кричать, что я хочу жениться на Маше прямо завтра, и что хочу еще более жесткие условия по отношению к себе… Я хотел всего, мне все нравилось… Но я не мог не прикоснуться к своему члену: ведь он был такой доступный… И я коснулся… Я не хотел кончать… Но вдохнув еще раз аромат трусиков не сдержался и кончил — много и сильно… Секунды прострации, потом тревожные мысли — а надо ли мне все это? Но вскоре эти мысли сменились воспоминаниями о Маше и сердце защемило… Могу ли я отказаться от нее, от этого человечка, который вдруг стал так много значить для меня, который заполнил всю мою вселенную… Потом я представил, как у нее начнет расти животик, и что я буду при этом испытывать, зная тайну ее беременности… И мой член опять встал, и я опять стал сходить с ума от желания…

Ночь была бессонной. И в девять утра я позвонил Маше. Она заспанным и таким родным голосом ответила на мой звонок:

— Алло…

— Доброе утро, Маша. Я постирал твои трусики, они сушатся в ванной…

— Трусики? Ты мне звонишь из-за трусиков?

— Нет, я звоню потому… потому что люблю тебя… выходи за меня замуж…

Я не видел, но слышал как она заулыбалась на том конце телефона:

— Я знала, что ты мне позвонишь, котик. Я согласна… Приезжай в офис Карена к 12, мы там тебя будем ждать и оформим все документы.

Я приехал с цветами, вручил их Маше, она меня поцеловала как-то особенно нежно (по крайней мере, мне так показалось) . На этом торжественная часть закончилась, начался деловой официоз. Нотариус, с трудом сдерживающий удивление по поводу специфичности нашего брачного контракта, зачитывал наши права и обязанности, а потом давал бумаги нам на подпись. Мы их подписали, после чего Карен предложил:

— Ну что ж, а теперь надо отметить это важное событие в вашей жизни.

Мы поехали в ресторан, Карен много шутил (он мне уже не казался неприятным типом) , Маша смеялась. Когда выпили Карен на слабо спровоцировал меня залезть под стол и снять с Маши трусики без помощи рук. Я с удовольствием принялся за дело, но это оказалось не так-то просто: трусики так и норовили выскользнуть из моего рта, а зубами я боялся сильно за них ухватиться, чтобы случайно не укусить мою невесту. Официант сильно удивился увиденной картине, но Карен и его развеселил, предложив поспорить — удастся ли мне снять с нее трусики или нет. В какой-то момент Маша незаметно рукой помогла мне приспустить с себя трусики. Это было новым в поведении Маши, она стала проявлять обо мне заботу, мы становились ближе. А когда я снял с нее трусики, она нежно потрепала меня по голове и сказала:

— Какой же ты у меня молодец, — рассмеявшись, нагнулась к моему лицу и поцеловала в макушку.

Вы знаете, может это смешно звучит, но в этот момент я почувствовал миг счастья и для полноты ощущений нежно поцеловал ее в киску.

Потом мы поехали ко мне… вернее, к нам домой. Карен, сев на диван, сходу сдернул с Маши легкое платье, поставил ее перед собой на четвереньки и засунул свой пока еще мягкий член ей в рот. Он на глазах твердел, увеличиваясь в размерах, а Маша, прикрыв глаза, сладко его посасывала. Я смотрел на эту завораживающую картину, не зная, что мне делать в этой ситуации. Тут Карен заметил мою замешку и дружелюбно крикнул:

— Эй, жених! А ты чего стоишь в стороне, твою невесту ебут, присоединяся!

Я обрадовался, сам не веря в свое счастье. Мне подумалось, что может и контракт — это фикция, очередной экзамен для меня. И я теперь буду иметь такие же или почти такие же права на Машу, как и Карен? Воодушевленный я скинул с себя одежду. Я подошел к Маше, мой член стоял колом.

*****
— Пристраивайся к ней сзади, там свободно, — Карен заговорщицки подмигнул мне.

Пристраивайся? Я даже не в презервативе, но он про это ничего не сказал. Но если сказал, что пристраивайся, значит можно и без презерватива. Как же долго я не входил в норку моей любимой… Я подошел к Маше сзади, встал на колени, взял рукой свой член и стал его вводить ей во влагалище…

— Эеей, — вскрикнула Маша, заслонив свою вагину ладошкой, преграждая мне вход, — Ты чего, с ума сошел? Забудь об этом раз и навсегда, ты же не хочешь из-за такой ерунды поссориться со мной?

— Нет, не хочу… — меня словно облили ушатом холодной воды, — Но Карен сказал…

— Карен сказал, чтобы ты пристраивался сзади, а у тебя отныне один половой орган — твой язык. Так что трахай им меня сколько влезет. Понял меня?

— Да, понял… — моя невеста вернула меня с небес на землю.

— Ладно, на первый раз тебя прощаю. Но сегодня же одену на тебя пояс верности: правильно говорил Карен, ты — не благонадежный в этом отношении. Подписал контракт, признался мне в любви, а сам только и думает о том, чтобы мне присунуть… Ладно уж, лижи пизду, разрешаю…

Ко мне вернулась моя прежняя Маша, которая сводила меня с ума меня своими издевками и поведением. Моя будущая жена…

Я с жадностью вылизывал ее горячую и мокрую киску. Она не подмылась перед сексом и в ее благовониях угадывались нотки дезодоранта, мочи и пота. Я готов был задохнуться в этих восхитительных ароматах. Затем Карен захотел войти в нее. Я лег на диван на спину, она встала на четвереньки, опустившись своей попой мне налицо и перед моими глазами развернулась завораживающая картина: огромный член Карена вошел в киску моей невесты, и начал ритмичные движения взад-вперед… Его волосатые яйца в такт его движениям касались мого лица и я явственно чувствовал запах мужского тела. Я смотрел на это и лизал киску, чавкающую от фрикций члена Карена. Иногда мой язык касался и его члена или яиц. Несколько раз это было случайно, но потом мне почему-то захотелось это повторить нарочно, и я лизал то киску любимой, то ствол ее любовника. А Маша, тем временем, стала поддрачивать мой член своей рукой. Это были чудесные ощущения, я хотел, чтобы это продолжалось еще и еще. И вот фрикции Карена стали более агрессивными, его дыхание участилось и он со стонами излился в лоно моей невесты. Прошла минута, может две. Он вытащил член и несколько капель спермы с него упали мне на лицо. Маша изменила позу, сев своей киской прямо мне на рот и немного потужилась: прямо по моему языку, который я в нее вставил, в меня полилась тягучая сперма Карена, вперемешку с ее соками. При этом Маша продолжала меня тихонечко дрочить. Захлебываясь от удовольствий, я кончил так, как не кончал давно — у меня аж потемнело в глазах. Я оторвался от киски и лежал без сил, пребывая в неге. Маша не вставала с меня, а сказала Карену, чтобы он что-то принес… Потом она взяла это "что-то" и стала проделывать какие-то манипуляции с моим членом и яйцами. Я почувствовал холод металла у своей плоти, но даже не пытался пошевелиться, чтобы выяснить, что там происходит — так мне было хорошо. Уже потом, когда Маша встала с меня, я увидел, что мой член украшает сталучиьной бронежилет с замком. Блестящий маленький ключик от этого приспособления моя невеста на моих глазах повесила на серебряную цепочку-браслетик, а затем одела ее на на свою лодыжку:

— Теперь ключик от твоего счастья будет храниться на моей ножке, — сказала она мне, радостно улыбаясь, — Но это логично, ведь ты же любишь мои ножки?

— Я люблю твои ножки, я люблю тебя, безумно тебя люблю…

Карен засобирался:

— Ну вот, теперь-то я со спокойной душой могу оставить тебя наедине с женихом, когда его хозяйство на замке, — сказал он со смешком, — Я поехал, а вы пока думайте о подготовке к свадьбе.

Карен взял себе дубликат ключей от моей квартиры (чтобы иметь возможность прийти в любое время к своей любовнице) и ушел.

Часть 6. Свадьба

К моему удивлению, в организацию свадьбы активно включился Михалыч, который готов был взять на себя весь креатив и даже финансирование мероприятия. Свою инициативу он мне объяснил просто:

— Да ты не думай, что я от излишней щедрости. Я далеко не ангел и преследую свой интерес. Во-первых, я хочу как следует развлечься — давно хотел провести свадьбу по своему сценарию, а тут такой случай. Во-вторых, я хоть и хорошо отношусь к Карену, но он пытается приватизировать Машу, а это неправильно. Она ведь наша общая, правда?

Я был ошарашен. Разумеется, я все понимаю, что Михалыч прекрасно осведомлен о специфике наших взаимоотношений с Машей, но вот так цинично говорить мне о том, что моя невеста — общаковская шлюха, это было чересчур. Но, осознавая, что интересы Михалыча (как бы это жутко не звучало) совпадали с моими (мне тоже не очень нравилось, что Карен претендовал на эксклюзив в отношениях с Машей) , я не стал перечить, а ответил:

— Да, Маша — общая. И кому, как ни вам это знать.

— Вот и я говорю: я эту девочку, можно сказать, выпестовал, сделал из нее шикарную шлюху… И с Кареном, кстати, познакомил ее тоже я…

Слушая Михалыча, создавалось ощущение, что я тут вообще не при делах, а речь идет о разделе Маши между Кареном и моим собеседником. И пока я выполнял роль "мебели" , Михалыч продолжал:

— … Ну ничего, я порядок-то наведу, Карен будет правильно себя вести… Маша еще будет мне в благодарность ноги целовать, так что не переживай.

Конечно, я не переживал, ведь по мнению Михалыча я, видимо, только и мечтал, чтобы моя невеста целовала ему ноги. Хотя, положа руку на сердце, мне было гораздо комфортнее доверить свою невесту Михалычу: он вел себя хоть и более изощренно, но в то же время мудро по отношению и ко мне, и к Маше. Тем более, что я хоть и назывался женихом, но не мог на равных конкурировать за влияние на свою невесту ни с тем, ни с другим. Но при этом любил ее, так что вынужден был смириться со своей пассивной участью. А Михалыч продолжал меня шокировать откровенностью:

— … Это ж мой план был — и с беременностью, и замужеством, и контрактом… А Карен вперед батьки полез…

— Запланированная беременность от Карена? …

— Запланированная информация о беременности Маши, чтобы был железный повод тебя-дурака на ней женить. Но информация должна была быть, что она беременна от тебя. От тебя, понимаешь? Но Карен решил вести свою игру и всех перехитрить. Решил привязать Машу к себе. Он тебя обманул, и меня хотел обмануть. Я все проверил, все выяснил.

— И зачем ему меня обманывать?

— Вот, человек: я ему объясняю русским языком, а он не понимает. Если Маша будет думать, что беременна от него, то будет испытывать по отношению к нему более сильные чувства, чем просто к ебарю. А значит, ему будет проще ей манипулировать.

— Значит Маша не беременна? …

— Беременна, но не от него. И Карен знает, что не от него. И я это знаю.

— Откуда вы это можете знать?

— Потому что у меня есть копия медицинской карточки Карена. Он не может иметь детей. Физически на это не способен.

— Тогда от кого беременна Маша?

— Пока точно не знаю. Но от кого-то из этих троих азербайджанцев с рынка, — Михалыч показал мне фотографию с рынка, на которой красовались трое кавказцев, — Пока Карен ездил в командировку, Маша сказала, что будет ночевать у тебя, но к тебе она так и не пришла, а все дни протусила с "азерами". Ночевала у них же на съемной квартире. Как ты думаешь, если Маша ночует с тремя одинокими горячими мужчинами, она им отдастся или будет играть в неприступную девочку?

— Вряд ли сможет отказать…

— Вот и я о том же. А контрацептивные пилюли она оставила в квартире Карена. Вряд ли торговцы с рынка особенно загонялись по презервативам, скорее всего, залили ее спермой по самую матку. И по срокам ее беременности все совпадает. А когда Карен узнал об ее задержке, то сразу использовал ситуацию в собственных интересах. Причем жениться-то он на ней не собирался с самого начала. А возьмись Маша устанавливать отцовство, то все анализы покажут, что Карен тут не при чем.

У меня в голове была каша:

— Я все равно не понимаю, зачем все эти сложности Карену? Маша и так за ним бегала. Зачем ему эта ложь?

Михалыч вздохнул:

— Ну, во-первых, как я уже говорил, дополнительно ее к себе привязать, чтобы потом использовать как послушную "дырку" — под нужных людей подкладывать. Во-вторых, есть у меня подозрения, что Карен сам "подсел" на Машу, хочет, чтобы она была не общей шлюхой, а его собственной (он же жуткий собственник, ревнивый к тому же) . А в третьих… Понимаешь, я не раз делился с ним своей мечтой — ебать до родов беременную девку: многое в жизни перепробовал, а вот этого как-то был лишен. Свою-то жену вроде как жалко было, к тому же дети у нее мои, так что не особо до эротических фантазий. А вот так, чтобы чужую обрюхаченную сучку трахать и ни о чем не думать — такого не было. Это, если хочешь знать, моя навязчивая идея. И Карен об этом знает. А у нас с ним хоть и партнерские отношения по бизнесу, но есть разногласия. Так вот, этот продуман наверняка хочет сделать так, чтобы я у него просил воспользоваться Машей, а он взамен требовал от меня решение своих вопросов. Представляешь, какой негодяй?

Видимо, по мнению Михалыча я действительно должен был считать Карена негодяем по сравнению с ним, называющим мою невесту "дыркой" и желающим ее трахать до самых родов. Михалыч, видимо, не понимал, что при всем его благообразии после подобных откровений он выглядел не меньшим злом, чем Карен. Но, тем не менее, поддерживать мне хотелось именно Михалыча, поскольку он, в отличие от Карена, не пытался меня выключить из отношений с Машей, поэтому я ответил:

— Да, некрасиво себя ведет Карен. Но почему Маша ему поддакивает о беременности от него?

— Потому что сама не знает точно, от кого залетела. А тут Карен сам ей подсказал выгодный для нее вариант ответа. Ее ж от него не оторвешь, пока он сам не оттолкнет.

— А как же он ее оттолкнет, если вы сами говорите, что он хочет ее "привязать" к себе?

*****
— Ревность плюс чувство собственного достоинства, — усмехнулся Михалыч, — Он-то, наверняка, уверен, что Маша залетела от тебя, а про ее приключения с "азерами" он не в курсе. Когда узнает, что она ему (ЕМУ!) изменяла… Да еще с кем — с ларечниками из Азейрбайджана! Ты не представляешь, в каком бешенстве он будет…

Видимо, я, в отличие от Карена, должен был испытывать восторг по поводу беременности моей любимой от кавказцев с рынка, раз Михалыч так спокойно мне об этом говорит. А он, между тем, продолжал:

— … Карен считает, что Маша с ним, потому что он круче тебя. А тут такая загогулина, как говорил Ельцин, — Михалыч засмеялся, — Да он от нее тут же убежит, чтобы мы его не засмеяли. А уж мы его засмеем, я тебе обещаю. Это я не гордый, потому что жизнь прожил и знаю цену изменам таких как Маша. Они ничего не стоят. Шлюхи в них ничего такого не вкладывают. У Маши другое восприятие мира и отношений. Она трахается, потому что ей это нравится. Она делает это для себя, а не назло другим. Ты ее принимаешь такой, а Карен ее не понял, думает, что в этом его заслуга. Придурок…

Карен пытался возражать против организации нашей свадьбы Михалычем, но тот тет-а-тет переговорил с "приватизатором" Маши, после чего Карен с жутким скандалом выгнал мою невесту из своей квартиры. План Михалыча сработал: Маша пришла ко мне домой зареванная и, плача у меня на груди, последними словами называла своего теперь уже бывшего любовника. В этот момент она была моей и только моей. Она была так мила, что даже сняла с меня пояс верности и позволила заняться с собой полноценным сексом. Я от неожиданно привалившего счастья кончил почти тут же, успев сделать лишь пару-тройку фрикций. Маша разочарованно вылезла из-под моего тела:

— Да… Минута слабости и никакого удовольствия…

— Ну, может так даже лучше, все-таки ты беременна, — я попытался оправдаться.

— Лучше? Кому лучше? И кто из нас беременный?

— Ну, тебе, наверное, лучше, потому что ты беременна…

— Я обманула, — Маша тяжело вздохнула, — Я — не беременна.

От удивления у меня глаза на лоб полезли:

— Как, не беременна?

— Да вот так. Придумала я все для Карена, надеялась, что он захочет жениться на мне. А он меня к тебе потащил… Ну и все так закрутилось-завертелось, что я уже не могла остановиться. Короче, я не беременна, а Карен думает, что я от "азеров" с рынка залетела… Я ему попыталась объяснить, но он даже слушать меня не стал…

Ничего себе дела! Моя невеста обманула своего любовника, что беременна, чтобы женить его на себе. Я не знал — радоваться мне или плакать. Ведь получается так, что самым обманутым в итоге оказался я. Но при этом, Маша не была беременна и до сих пор не отказалась выйти за меня замуж. И что это значит? Что она выходит за меня замуж не от безысходности, а потому что ей со мной хорошо? А может быть, она меня даже любит? Правда, какой-то странной любовью, но любит? Или мне все это чудится? Но одно я знал наверняка — я-то ее точно люблю.

Да, кстати, из Михалыча оказался хреновый следователь: он много чего раскопал, но получается, что Маша обманула не только меня с Кареном, но и его.

Наконец настал день свадьбы. Моим свидетелем был мой друг Олег, свидетельница Маши — ее подруга Света, с которой она была в тот день, когда мы с ней познакомились. Итак, традиционный выкуп невесты, загс, роспись, кольца… В контексте особенности наших с Машей взаимоотношений особенно забавно прозвучала фраза "поздравьте друг друга первым супружеским поцелуем". В кортеже прокатились по памятным местам, а потом поехали за город — в отель с большим банкетным залом, где мы запланировали отпраздновать свадьбу. Чтобы не было посторонних, Михалыч арендовал все номера в гостинице, дескать, мы же за городом, поэтому многие захотят остаться на ночь. Один из люксовых номеров с большой кроватью был украшен и обустроен под молодоженов, где мы с Машей должны были провести первую брачную ночь. Гостей было много, около ста человек. Как это часто бывает на свадьбах, больше половины из них были мне незнакомы. Был даже какой-то известный спортсмен, который огромными размерами своего тела, горой мышц и звериным выражением лица, скорее, наводил ужас на окружающих, нежели радовал своим присутствием. Нас друг другу представили, но я тут же забыл его имя, так как последовали знакомства с еще целой кучей гостей, которые неизвестно какое отношение имели к нам с Машей. Но поскольку всю организацию взял на себя Михалыч, то я не заморачивался по этому поводу.

Сначала все шло как всегда. Тамада шутками-прибаутками проводил всякие-разные конкурсы, спаивая собравшихся. Нам говорили поздравления, пожелания, дарили подарки, кричали горько, создавали счетную комиссию… Потом, по мере опьянения гостей, начались более откровенные шутки, что называется, ниже пояса. Разумеется, кто-то вспомнил про подвязку невесты, что свадьба — это не свадьба, если подвязку не снять на виду у всех. Тамада решил превратить это действо в конкурс, для чего объявил аукцион — кто заплатит больше всех, тот снимет с невесты подвязку своими зубами без помощи рук. А жениху, дескать, будет полезно поучиться, как это надо делать. Все радовались предстоящему полушуточному-полуэротическому конкурсу как дети. В аукционе победу одержал Константин Сергеевич — 40-45-летний бизнесмен, пришедший без супруги. Лысеющий и раскрасневшийся от алкоголя, он щеголял в костюме Brioni и давил всех участников аукциона большими ставками. Тамада вывел Машу на середину танцпола, и попросил поставить ее ногу на стул и поднять подол свадебного платья до подвязки. Присутствующие могли свободно любоваться стройной ножкой моей невесты в белых чулках и белых туфлях на высокой шпильке. Константин Сергеевич нетрезвой походкой подошел к Маше, снял с себя пиджак ("чтобы не мешал") и отдал его тамаде. Сам опустился на одно колено и не спеша под аплодисменты гостей стал зубами снимать подвязку с Маши, по ходу дела облобызав ей всю ее прелестную ножку. Когда подвязка рассталась с ногой моей любимой, тамада объявил, что теперь это трофей Константина Сергеевича, и за то, что он сумел снять подвязку без помощи рук, ему достается приз — медленный танец с невестой и дружеский поцелуй в губы. Заиграла медленная музыка, свет приглушили, и я видел, как Константин Сергеевич во время танца с пьяным нахальством опустил свои руки ниже талии моей невесты и откровенно лапал ее за попу. Маша, как я и ожидал, не сопротивлялась этой наглости, а их "дружеский поцелуй" превратился в долгий засос — они кружили и целовались, кружили и целовались… Это заметил не только я, но и другие гости, но все либо старались перевести это в шутку, либо искренне радовались такому фривольному конкурсу. Лишь Олег всерьез меня спросил:

— Тебя это не напрягает? Может разобраться с этим хмырем — Константином Сергеевичем?

— Все нормально, расслабься. Пусть веселятся, — как можно более беззаботно ответил я другу.

— Ну смотри… Хотя, конечно, Маша это что-то…

Я понимал, что друг намекает на блядовитость моей избранницы, но перевел разговор в другое русло:

— И мне она тоже нравится, я ее люблю. И все ее любят, как можно не любить такую красавицу? — я засмеялся, — А ревновать — глупо. Я не ревнивый, и тебе не советую этого делать. В конце концов, она чья жена — моя или твоя? Меня все устраивает, так что пусть все идет как идет…

Я уж не стал напоминать Олегу, что он переспал с моей женой в первый день нашего с ней знакомства, потому что он мог подумать, что я держу на него обиду. Смешно. Знал бы он, сколько раз после этого она мне изменила, и сколько раз еще изменит…

Алкогольные градусы в организмах гостей повышались, да и мы с Машей изрядно захмелели. Конкурсы становились еще более откровенными. На этот раз тамада решил проверить, хорошо ли я усвоил урок Константина Сергеевича, как надо раздевать невесту без помощи рук. Только мне выпало счастье снять с Маши трусики. "Неужели Маша задерет подол, и все увидят ее без трусиков?" — подумал я, опускаясь перед своей невестой на колени на середине танцпола. Но Маша приподняла платье лишь до середины бедер, так что моя голова оказалась под ее юбкой. Воспользовавшись тем, что гостям было не видно, что я делаю под подолом, я, приспустив зубами трусики своей невесты, жадно впившись языком и губами в лоно моей любимой. Но мое желание подольше насладиться ароматами и вкусом киски прервала Маша, которая игривым тоном на весь зал произнесла:

— Ох, и озорник у меня муженек… Ты зубками работай, а не язычком между ножек…

Естественно, гости отреагировали одобрительном хохотом на эту шутку. И я был вынужден прервать свое любимое занятие и быстренько стянул зубами белоснежные кружевные трусики с подсмеивающейся надо мной Маши. Тамада легким движением выхватил трусики из моего рта и объявил новый аукцион:

— Кто из мужчин заплатит больше всех за трусики невесты, тот получит в подарок приватный танец с Машей.

В очередной раз победил Константин Сергеевич, который к этому моменту совсем захмелел. Шатаясь, он сгреб в охапку Машу, и тамада проводил их в противоположный конец банкетного зала в вип-кабинку, которая была отделена от нас бархатной ширмой. Заиграла медленная музыка. Поскольку между ширмой и полом был приличный зазор, то ноги находящейся в вип-кабинке парочки были прекрасно видны, и по их движениям можно было понять, чем они там занимаются. Вскоре, стало очевидным, что они там занимаются вовсе не танцами: стройные ножки в белых чулочках опустились на колени прямо на пол и их накрыл подол свадебного платья, а мужские брюки вместе с трусами оказались спущенными до ботинок. Несмотря на приличный хмель в голове, я понимал — Маша делает минет. Она отсасывает какому-то мужику прямо на нашей свадьбе. Не стыдясь, делает это при всех — при друзьях, знакомых, родственниках и при законном муже. И не боится, что любой из присутствующих может заглянуть за ширму, застав ее за изменой. А может это заметил только я? Да нет, большинство гостей — танцующих, выпивающих и жующих — косились, то в сторону вип-кабины, то кивали на меня и о чем-то шептались. То тут, то там раздавались смешки. Это смеялись надо мной, думая, что я так наклюкался, что ничего не замечаю. Я подумал, что может их ход мысли мне на руку, и постарался показаться им еще пьянее, чем был на самом деле. Вот Михалыч, проходя мимо меня, хлопнул меня по плечу: "Отличная свадьба" , и подмигнул. Он-то в отличие от других знал, что я все вижу, все понимаю, и что мне это нравится. Что если бы на мне не был одет пояс верности, то меня бы уже давно мучила эрекция, а так я чувствовал в паху сладкую ноющую боль.

*****
Играла третья по счету медленная мелодия, и находиться за ширмой было совсем уже неприлично. Многие гости перешли на громкий хохот, отпуская сальные шуточки про изменниц-жен и поднимая смешливые тосты за рогатых мужей, намекая, естественно, не на себя, а на безропотно сидевшего во главе стола жениха, то есть на меня. Тамада как-то тоже самоустранился, хотя я надеялся, что он как-то разрядит эту неловкую паузу.

Маша с кавалером вышли из кабинки только на четвертой композиции. Протрезвевший Константин Сергеевич, не поднимая на меня глаза, со всеми спешно распрощался и удалился из банкетного зала. А пьяненькая Маша, не выказывая и тени смущения, молча подошла ко мне и поцеловала взасос. Гости запоздало закричали "горько!" , а я почувствовал, как терпкая солоноватая жидкость переливается из Машиного рта в мой. Так продолжалось до тех пор, пока она не перекачала всю сперму из своего рта. А когда оторвалась от меня, то тихим, но повелительным голосом произнесла:

— Глотай.

Я послушно все сглотнул и тут же хотел запить шампанским, но Маша остановила мою руку с фужером:

— Нет. Посмакуй. Привыкай к новому вкусу…

Она играла со мной. Но мне нравилась эта игра, и я отставил фужер в сторону:

— Как скажешь, любимая…

Маша дружелюбно усмехнулась, и я заметил маленькую струйку спермы у нее на подбородке:

— У тебя сперма на лице.

— Да? Оближи…

Вряд ли гости догадывались, что моя невеста не только мне изменила, но и заставила проглотить сперму своего случайного любовника. Поэтому видя, как я нежно провел языком по ее подбородку, какая-то из женщин восхищенно воскликнула:

— Какой ласковый жених!

И тут же как из рога изобилия посыпались новые тосты за ласку и нежность.

Было часов одиннадцать вечера, когда я заметил, что подъехал Карен. Маша тоже его увидела и вышла встречать. Они о чем-то переговорили, после чего удалились на улицу. Минут через двадцать вышел и я. На пороге отеля образовалась компания из гостей: кто-то курил, кто-то говорил ни о чем, кто-то обращался ко мне с очередными напутствиями и советами. Я отвечал невпопад, оглядываясь по сторонам в поисках Маши. Ее нигде не было. Через какое-то время задняя дверка припаркованного неподалеку джипа с тонированными стеклами открылась и оттуда вышла моя невеста. Вернее, вышла — это сильно сказано, скорее, вывалилась, еле удержавшись на нетвердых ногах. Прическа у нее была взлохмачена, платье перекошено, на одной ноге чулок приспущен, а туфля находилась в Машиной руке. Так она и шла обутой на одну ногу, расфокусированным взглядом смотря сквозь меня. Из другой задней дверки джипа вышел Карен, поправил брюки, застегнул ремень, махнул мне рукой, сел за руль и уехал. Компания, стоящая рядом со мной, сразу смолкла, растерянно переглядываясь друг с другом. Я быстрым шагом подошел к Маше, опустился на корточки, поправил ей чулок, одел туфлю на ногу и заметил, что сперма вытекает у нее из киски по бедрам. Мне было одновременно и стыдно перед невольными свидетелями произошедшего, и возбудительно. Крепко взяв Машу под руку, я повел ее внутрь отеля, шепнув на ухо:

— Пойдем в туалет, у тебя все ноги в сперме…