— Значит, дембельский альбом ты не делал, и фотографий у тебя никаких нет… даже нет фотографий тех, с кем ты корешился? — говорю я, вопросительно глядя на Антона.
— Нет, — отзывается Антон, заедая выпитое салатом. — Фотки пацанов были в "сотовом", да я их стёр… случайно стёр, когда ехал в поезде. А альбомы такие в нашей роте никто не делал… зачем? — Антон, глядя на меня, пожимает плечами. — Жизнь — она здесь, на гражданке. А в армии — ничего интересного… армия — это жопа!
— Да уж! — отзываюсь я… а что я могу ему, племяннику, сказать ещё? Что при слове "жопа" лично у меня перед мысленным взором на какое-то мгновение сейчас мелькает картинка помывки в гарнизонной бане? Душевое отделение, набитое голыми пацанами… гремят тазики… парни весело, энергично трут другу спины, не опускаясь мочалками ниже поясницы — не касаясь упругих задниц… у каждого свои ассоциации!
Мне ясно, что ничего путного о службе в армии я от Антона не услышу… и потому на правах родного дяди, имеющего какие-никакие связи в этом не самом худшем из миров, я перевожу разговор на ближайшие планы Антона, выясняя, чем он собирается заниматься и нужна ли будет ему моя помощь, — мы говорим о будущем Антона, а у меня в голове крутятся четыре слова — четыре имени: Толик, Серёга, Валерка, Вася… вот ведь совпало! Совпало — как в сказке… один в один! И этот оболтус стёр фотографии — стёр, и ничуть об этом не сожалеет! Хотя… о чем ему сожалеть? Его армейская служба прошла-пролетела так, что вспомнить ему о ней совершенно нечего, кроме глупости и тупости, — для него армия — это "жопа"… а для меня? Разговаривая с Антоном, я пытаюсь вспомнить, где лежит у меня м о й дембельский альбом, который мне не попадался на глаза уже добрый десяток лет… альбом, где Толик, Серёга, Вася, Валерка… просто фантастика!
— Может, у нас останешься? Завтра воскресенье… а утром я приготовлю вам что-нибудь вкусненькое — домашнее, — предлагает сестра, видя, как я смотрю на часы. — Оставайся!
— Да, дядя, оставайся! — говорит Антон, и я нисколько не сомневаюсь в искренности его слов. Я знаю, что Антон меня и любит, и уважает, но…
— Нет, — говорю я. — Ещё по одной, и мне пора — нужно еще, пока не поздно, кой-куда позвонить… дела! — Я вру, говоря и про звонки, и про дела.
— Я тебя провожу, — предлагает Антон. — Позвоню сейчас Юрчику, он подъедет — и мы тебя вмиг отвезём… — Антон, говоря это, ищет глазами свой "сотовый".
Я, глядя, на Антона, невольно улыбаюсь.
— Зачем? Для этого есть Эдик… сиди! — говорю я, наполняя рюмки.
— А Эдик — это кто? — Антон, проявляя дежурный интерес, вновь тянется к салатнице.
— Мой водитель, — коротко поясняю я, доставая "сотовый" свой. — Ну, Антоша… с возвращением! — Я поднимаю рюмку. — Жопа армия или не жопа, а дома, конечно, лучше… здесь я с тобой не спорю! Через неделю я позвоню — ты подъедешь ко мне в офис, и мы конкретней поговорим о твоих дальнейших планах. Ясно?
— Так точно! — кивает Антон.
Мы чокаемся… выпиваем-закусываем… Я смотрю на сидящего напротив Антона, и у меня такое ощущение, что он за время своей службы ничуть не изменился, — "вмиг отвезём"… детский сад! . . Впрочем, Антон понятия не имеет ни о масштабах моего бизнеса, ни о размерах моего состояния, а если учесть, что я никакими внешними атрибутами свою успешность в бизнесе не афиширую, то фраза "позвоню сейчас Юрчику" для легкомысленного племянника более чем простительна.
— Марьяна звонит? — спрашивает сестра, подкладывая салат в мою тарелку.
— Пишет, — отзываюсь я. — На электронный ящик…
— А Леночка?
— Учится, — говорю я, набирая номер Эдика.
Марьяна — моя вторая жена… С первой женой я прожил пять лет, и поначалу всё у нас было хорошо, но на исходе пятого года, никому об этом не говоря, я стал внутренне тяготиться браком, одновременно с этим все чаще подумывая о том, как бы нам беспроблемно расстаться, так что когда мою первую жену неожиданно накрыло увлечение каким-то дизайнером-модельером, я воспринял это как подарок судьбы, — расстались мы достаточно легко, а главное, по причине более чем понятной — совершенно объяснимой… А Марьяна появилась в моей жизни спустя четыре года, и вовсе не потому, что я в неё страстно влюбился, а просто на тот момент в моей жизни всё чаще и чаще стали возникать ситуации, где солидно и респектабельно было появляться не одному, а с законной супругой… впрочем, Марьяна, когда я впервые её увидел, мне понравилась, так что в моём втором браке был не только голый расчет — не один бездушный прагматизм. У нас родилась дочь — Леночка… теперь Леночка учится в Америке, и Марьяна живёт с ней — уже шесть лет мы живём практически врозь… меня такое положение дел совершенно устраивает, о чём я, впрочем, не особо распространяюсь; во всяком случает, моей сестре кажется, что в личной жизни мне фатально не везёт, и я её в этом не разубеждаю, — пусть думает так, как ей думать хочется…
Я набираю номер Эдика — своего водителя… Конечно, можно было бы и остаться — не так часто я бываю у родной сестры в гостях, но я уже вспомнил, где должен лежать мой дембельский альбом, и, вспомнив это, я чувствую… да, я чувствую — как мальчишка — нетерпеливое желание окунуться в собственные армейские воспоминания… благо, они у меня — в отличие от племянника — есть.
Эдика я попрошу подъехать через полчаса, и ровно через полчаса раздаётся его звонок: "Виталий Аркадьевич! Я у подъезда"… Мы едем в потоке машин, и я, глядя перед собой, невольно думаю, как странно это совпало: Толик, Валерка, Серёга, Вася… то есть, ничего сверхъестественного, конечно же, во всём этом нет, — четыре обычных имени, случайным образом соединённые вместе… и тем не менее! Антон родился в тот год, когда я из армии пришел, отслужив два года в гвардейском дивизионе, и мне об армии до сих пор есть что вспомнить… а теперь из армии вернулся он, мой племянник, и ему, только-только демобилизовавшемуся, о службе своей говорить совершенно неинтересно, потому что ему вспоминать о времени, проведённом в армии, практически нечего… даже фотографий — кроме нескольких парадных, присланных матери — не осталось ни одной, и он об этом нисколько не сожалеет. А у меня этих фотографий — целый альбом… глядя перед собой, я думаю о странном совпадения четырёх имён: Толик, Сёрёга, Вася, Валерка… "Вас проводить?" — спрашивает Эдик, когда машина останавливается у подъезда малоквартирного дома, в котором я год назад купил квартиру улучшенной планировки. "Не нужно, Эдик, — говорю я. — У тебя на сегодня какие планы?" "Да, в общем-то, никаких, — отзывается Эдик. — Юля сессию сдаёт — ей не до меня. А что? Нужно будет куда-то съездить ещё?" "Возможно… — говорю я, открывая дверцу "Ауди". — Возможно, я позвоню тебе часика через два-полтора… сможешь подъехать?" "Конечно, Виталий Аркадьевич!" — говорит Эдик, кивая головой… Я вхожу в подъезд, зная, что Эдик не уезжает сразу, а каждый раз ждёт до тех пор, пока в каком-либо окне моей квартиры не вспыхнет свет, — так у нас с Эдиком заведено.