Несмотря на то, что поза действительно вызывала некоторый дискомфорт, тем не менее, возбуждение нарастало, и девушка чувствовала, что оргазм начинает к ней приближаться медленными, но все более настойчивыми шагами. Из ее груди изредка стали вырываться легкие приглушенные стоны.
— А теперь на спину перевернись! . . — едва сумел выдавить из пересохшего горла Андрей, давно не подававший ни единого звука.
Лена, естественно не возражала, и с удовольствием приняла излюбленную позу. Она улеглась на спину и, широко раздвинув ноги, одной рукой раздвинула половые губы, а другой стала водить пальчиком вдоль своей киски, время от время стимулируя клитор.
Ее движения становились все более уверенными и ритмичными, а стоны все громче и чаще. Наконец ее тело вздрогнуло, изогнулось, и Лена, громко крикнув, кончила так, как не кончала никогда. Она повернулась набок и прикрыла глаза.
Андрей выключил аппаратуру и подошел к кровати. Увидев, что сестра уснула, укрыл ее одеялом и на цыпочках вышел из комнаты.
Сессия вторая.
Всю следующую неделю произшедшее не шло у Лены из головы. Она постоянно думала о той фотосессии, которая случилась у них с братом. Порой ей становилось невыносимо стыдно, и она начинала жалеть, что поступила подобным образом, позволив себя уговорить на это, однако чаще девушка вспоминала те незабываемые чувства, которые она испытала в процессе съемки, то раскрепощение, избавление от стеснительности и стереотипов, не удававшееся ей в жизни, и, кончено, тот незабываемый оргазм, подобных которому, она еще не испытывала.
Все эти мысли и чувства переполняли ее и рвались наружу. Лене так хотелось кому-нибудь рассказать о произшедшем, но довериться она никому не решалась.
Даже лучшая подруга Вика, девушка бойкая и проворная, не могла, по ее мнению, стать тем, кто разделит ее тайну. Тем временем та не могла не заметит перемены в поведении и настроении Лены, которая стала еще более чем обычно задумчивой и грустной.
На все попытки выведать у подруги, что с ней произошло, та отвечала, что "все нормально" или "ничего не случилось".
Конец недели выдался невероятно холодным и пасмурным. В пятницу весь день лил дождь, и после школы Лена зашла к домой Вике, жившей в пяти минутах ходьбы от школы.
Зайдя домой, подруги расположились в креслах в большой комнате. Вика приготовила горячий чай, принесла вкусных печений. Лена по-прежнему молчала.
— Ну ты скажешь наконец, что случилось или нет? — не выдержала звенящей в ушах тишины Вика.
— Я ж тебе сказала, что все нормально, просто: апатия какая-то.
— Ну да, вот уже целую неделю! Ты что влюбилась что ли? — Вика пристально посмотрела на подругу.
Та отрицательно покачала головой.
— Не может быть: Ты с кем-то ебалась?! — изумленно проговорила Вика, сама испугавшись своей догадки.
— Ты что, с ума сошла! . . — переполошилась Лена, понимая, что разговор идет не туда и домыслы подруги рискуют превратиться в нехорошие слухи.
Кроме того, держать в себе все это больше не было сил и она уже начала подумывать о том, чтобы рассказать подруге все, взяв с нее слово молчать.
— Ну? . . Не расскажешь? Тоже мне, подруга! . . — фыркнула Вика.
— Я не знаю как начать, Вик! Не обижайся!
— А! Значит есть, что рассказать?! Ну не волнуйся, сейчас мы тебе язык развяжем.
Она открыла родительский бар и налив из бутылки солидную рюмку коньяку, поднесла Лене.
— Пей! Полегчает!
Лена с полминуты держала в руках рюмку, а потом залпом выпила до дна. Жидкость приятно обожгла глотку и разлилась теплом внутри, которое стало все больше распространяться. Сразу как-то полегчало, согревающее изнутри тепло вкупе с окружающим полумраком комнаты, теплым пледом на ногах и тишиной создавали неповторимую интимную обстановку, в которой можно было рассказать все, что угодно. И Лена решилась.