Год назад
Равшан переключил рычаг скорости, и довольный москвичок заурчал, набирая обороты.
Наверное, он тоже хотел поскорее попасть в свое стойло.
Ночное шоссе было пустынным.
Жизнь водителя была, пожалуй похожа на это шоссе, такая же ровная и скучная. Единственным памятным пятном в ней было то лето, четырнадцать лет назад. Его встреча с Доником, при воспоминании о котором, накатывало какое-то непонятное возбуждение, да игры с Тимуром.
Пятнадцать лет тому назад
Тот появился на стройке где-то через неделю, весь такой чистенький и свеженький. Завел разговор с Равшаном, докрашивающим раму, попросил разрешения посмотреть дом.
— Заходи — пожал плечами Равик.
Тимка походил по комнатам, потом подошел к нему, понаблюдал за последними мазками, а потом спросил:
— А где братан?
— Да он с дядей Сережей пошел пиво пить! — дядя Сережа — бомж, за жратву и ночлег помогавший в строительстве.
— Так никого кроме нас, нет? — уточнил Тим.
— Ага! И нескоро будут!
— Ну так давай поиграем? Как в тот раз! Хочешь?
Передохнуть, конечно, надо было перед следующим окном.
— Давай! А ты карты принес? — и наклонился за тряпкой, чтобы вытереть руки.
— А мы карты пропустим!
Опаньки! Равшан поднял глаза на Тима, а тот уже спустил шорты вместе с трусиками и стоит с торчащим писюном. Было бы лучше, если бы он предложил помочь покрасить рамы, но от такого белоручки и не дождешься.
— Ну, поворачивайся! — а приятель уже и сам развернулся, наклонился и стоит, разведя половинки попы руками — Опять будешь кричать? — с сомнением в голосе.
— Нет! У меня уже все зажило!
Ну и понеслась душа в рай по кочкам.
Тимка стал приходить каждый обед. Иногда Равику удавалось отмазаться, но очень редко. Где они только не трахались. И в доме, и на чердаке, и во времянке у дяди Сережи. Равик только удивлялся ненасытности соседа, лично ему особо не нравилось, когда старший брат вставлял, а парнишка только кряхтит да просит:
— Еще! Еще давай!
Но один раз их за этим делом поймал братан. Парни и не заметили, как он появился в проеме двери. Он уже хватил пивка с излишком, как Равшан не любил его в такие моменты, и стоял покачиваясь в дверях. Потом шагнул в комнату, расстегивая на ходу штаны, оттолкнул братишку со словами:
— Учись, как надо это делать! — схватился за бедра мальчишку. Тот жалобно заверещал.
Отлетевший и больно стукнувшийся плечом, Равшик вскочил и набросился на бугая брата сзади с криками:
— Не трогай его! Скажу Умиде Гайратовне!
— Что!!! — взревел братан, отталкивая всхлипывающего Тима и разворачиваясь к братишке.
Это было прямое нарушение всех правил — младший не может перечить старшему, но в логике ему не откажешь, хотя за это младший и должен был понести наказание.
И он получил свое! Согнув братишку, мужик со всего размаху, на сухую, вогнал в того свой огромный кутак.
Искры брызнули из глаз Равшана, от резкой боли он потерял сознание.
*****
В углу сидел сжавшийся в комок Тима, однако страх не мешало ему наблюдать, как безвольное тело друга моталось в руках рычащего урода и огромный шланг то исчезал внутри, то почти полностью выходил наружу. Эта картинка долго не могла потом выйти из его памяти, даже многочисленные порнушки, которых он немало перевидал потом, не могли затмить эту картину.
Братан, грязно выматерившись, в последний раз прижал тело паренька, а затем резко его отпустил, и тот свалился прямо под ноги, хмуро глянул на задрожавшего Тимура, сплюнул, еще раз выматерился, заправил в ширинку свой огромный член, застегнул штаны и круто развернувшись, вышел из комнаты.
Год назад
Даже при воспоминании о том изнасиловании, очко Равшана судорожно заныло, он поерзал на водительском сидении и прибавил газу.
Дальнейшее он помнил смутно и то по рассказам Тима, тот его дотащил до дома и уложил в постель под ахи и охи матушки, сначала он хотел рассказать ей всю правду, но потом струсил и придумал историю о сильном ушибе друга.
Потом он навещал больного, приносил ему шоколадные конфеты, но проводить его до автостанции Равшан так и не смог, слишком слаб был еще.
Одно было хорошо в этой истории — братан больше не трогал Равшана, да и парень старался его избегать, как можно реже встречаясь с ним.
Несколько раз Тим присылал ему письма из Москвы, но писал он на русском языке, а парень, к его стыду, хоть и понимал русскую речь, но читать по-русски научился только в армии.
Так уж получилось, что с Тимом он встретился только перед армией, когда тот приезжал на похороны Умиды Гайратовны. Тимур подрос, стал большим и толстым увальнем, поговорить с ним толком при таком стечении народа они не смогли, да как-то и не было о чем, а уже на утро с узелком за плечами, Равшан потопал на призывной пункт.
Всю службу прокрутил баранку командирского газика, майор его уважал за спокойствие, исполнительность и чистоплотность. Вернулся домой, женился, теперь у него двое деток, которым вез подарки из города на заднем сидении своей легковушки.
Пока он служил — братан погиб, по пьянке разбился на тракторе.
Вот собственно и вся его история. Вы спросите, мои любезные читатели:
— А как с… этим делом?
Да никак! Глупости все это, давно это было, было и прошло.
Вот вам еще один пример того, что приобретенная гомосексуальность это миф.
Так что — тихо оставим его на пути домой и вернемся к Донику с Игорем.
(Окончание следует)