Через полчаса парочка уже сидела в такси. Госпожа курила сигарету, держа ее в длинном мундштуке, и стряхивала пепел в раскрытую ладонь своей игрушки. Она даже не награждала его взглядом, лишь вовремя отводила рыжий, как ее волосы, огонек от руки, чтобы не оставить ожоги на мягкой коже Данила. Ей нравились его руки, ухоженный маникюр на них, четкое переплетение вен. Портить его красоту было неприемлемо, даже если бы он сам об этом молил.
— Могу ли я что-то еще сделать для своей Госпожи? — робко спросил Данил, боясь пошевелить затекшей рукой.
Элизабет могла поразить своей спокойностью. Она не возгоралась, как бензин, от одной лишь искры гнева. Мастер: в этом слове скрывалось ее умение моментально находить нужные слова и действия. Из своей сумочки она достала ярко алую помаду, взяла Данилу за подбородок и аккуратно подчеркнула его губы жирным слоем косметики, затем нежно взяла руку раба в пепле и ею же размазала помаду по удивленному лицу. Ей было прекрасно известно, как тяжело стереть красную помаду с кожи.
— Я просила тебя держать язык за зубами, что теперь о тебе подумает этот культурный водитель? — с иронией спросила Элизабет и снова вернулась к пейзажам за стеклом автомобиля.
Взгляд постороннего человека был насыщен осуждением, призрением. Она чувствовала, что на его языке крутиться масса неприятных слов, и что если подтолкнуть незнакомца, то он выскажет все, что думает. Тогда ее вещь еще сильнее покраснеет, станет уязвимой. Но Элизабет никому и никогда не позволяла лишний раз открывать рот, тем более по отношению к ее собственности. У нее одной было право чмырить ничтожество, с которым она ехала на балет.
Госпожа заплатила за такси и за ошейник выволокла своего спутника из машины. Они стали чуть поодаль от дороги, где отчетливо было видно всех людей, ожидающих представления. Кто-то спешил внутрь театра, кто-то нервно курил, ненавидя своих жен за испорченный выходной, а кто-то кого-то безнадежно ждал. Молодая грациозная Элизабет обхватила со спины своего раба и засунула руку в его штаны, зубами сильно кусая его за ушко.
— Смотри на всех этих людей и запоминай каждый взгляд в твою сторону, развратная шлюшка. И расскажи мне про то, чем закончилась японско — русская война, гребаная энциклопедия.
Даниил нервно сглотнул, словно в горле у него застрял ком. По его телу прошла легкая дрожь нарастающего возбуждения, и голос неуверенно слился с городским шумом. Он был хорошим рассказчиком, пожалуй, лучшим из всех: