— Но у Земфиры не так поётся…
— А у меня — так.
И тут, огромным колоколом у меня внутри: "А ведь она только что призналась мне в любви!!!" И это оглушило совершенно.
А Саша… Саша легонько, как осенний листок, легла мне на грудь, голова — на подушку рядом, лбом прижалась к моему уху… Моё оглушение немного отступило, рукой я аккуратно приподнял волосы над её ушком и, чуть повернувшись, прошептал ей:
— Я тоже тебя люблю…
Её руки сжали мои плечи, лицо прижалось к шее, и она замерла… Я — тоже.
А потом… Потом она сползла с меня… стекла, испарилась, как утренний туман с земли, повернулась на бок, спиной ко мне, и свернулась калачиком…
— Саша, Сашенька, что? Что случилось?
Молчание… Жду, ошарашенный, встревоженный и… начинающий что-то понимать…
— Это не может быть вечно, Сережа. Только до утра… Я не хочу, чтобы кроме меня, ты любил ещё кого-то…
Ну я же это чувствовал! Глубоко внутри меня оставались крохи рационального сознания, и они говорили мне тоже самое! Любить можно только одну женщину, остальное — обман. Так не должно быть… Что теперь мне делать? Что теперь НАМ делать? Но до утра ещё четыре часа…
— Утро ещё не скоро. Всё это время — наше. Ты — со мной, а я — с тобой. И никого больше.
"Калачик" обмяк, расслабился немного и прислонился ко мне…
И тут оказалось, что я был не совсем прав: Каф, обеспокоенный нашей вознёй и разговорами поднялся и подошёл к нашему дивану, поскуливая и помахивая хвостом.
— А почему — Каф? Это же короткое имя, не полное?
— Кафтан. Так по паспорту.
— Кафтан? Ты серьёзно?
— Ну да. Его отец — Кафка. Им, породистым собакам, зачастую дают схожие имена по поколениям.
И тут она прыснула! Совсем по девичьи! Она смеялась и смеялась — "Кафтан! Кафка! Кафтан!!!". Её просто трясло от смеха! Засмеялся с ней и я. Не от того, что кличка моей собаки была такой забавной, а потому что… Потому что смеялась, облегченно, весело и заразительно, смеялась моя женщина!
Каф подошёл и лизнул Сашин кулачёк. Раз, другой… Обнюхал, повилял хвостом и убрался к себе. Спасибо тебе, Каф! Ты тоже сыграл свою роль.
Отсмеявшись, мы заснули: Саша, так и прижавшись спиной, попой, ногами ко мне, как будто спрятавшись в меня, а я — неудобно подложив под голову правую руку, чтобы только не потревожить и не оттолкнуть от себя мою любимую. Мы спим: она — моя, а я — её, и никого больше…