На какой-то (очень короткий) миг я было подумала, что моей пытке настал конец, когда он поставил меня на ноги, и грузик снова дёрнул меня за соски. Шумно дыша через нос, я взвизгнула от боли. Конечно же, это не возымело никакого действия, ибо Грэм был слишком занят своими собственными планами на меня. Я ощутила, как меня устанавливают на месте, хотя на каком именно, я не представляла вообще. Мне снова раздвинули ноги, и мускулы испытали знакомое растяжение, когда меж лодыжек снова оказалась распорка.
Затем мои руки снова начали поднимать вверх, одновременно нагибая голову вниз. Руки поднимались всё выше и выше, голову опускали всё ниже. На миг он остановился, отведя меня куда-то на пару шагов, и я ударилась головой о столб, который, как я вспомнила, находился посреди комнаты. Тогда-то я и поняла, что он затеял, когда он привязал меня к этому столбу за руки. Я оказалась прижата к столбу руками, направленными вверх, и плечами и головой, направленными вниз. Очередная верёвка примотала к столбу мои локти, пока я сдавленно молила его освободить меня, обещая, что больше никогда не сделаю ничего без его разрешения.
Я снова оказалась абсолютно неподвижна, широко расставив ноги, крепко привязанная к столбу, открыв свой зад настолько, насколько возможно. До сих пор ощущая в нём пробку, я с ужасом думала, что же дальше готовит мне список моих пыток.
Снова раздался свист разрезающего воздух стека — или чего-то похожего. Господи боже, Грэм, нет! Пожалуйста! Я отчаянно застонала, но все мои слова превращались только в новые "ннннн".
Шмяк! — полоснуло по моим ягодицам. Я закричала в свой кляп, что есть сил мотая головой и пытаясь хоть как-то переступить с ноги на ногу. Шмяк! — ещё раз, у основания затычки. Обезумев, я могла лишь издавать бесконечное "нннннннммм!" Глаза под шарфиком снова облились слезами, и я не видела этому чистилищу никакого конца. Затем моё согнутое пополам тело начали лапать, тиская груди вместе с прикрепленными к ним зажимами. К тому времени мои крики слились в один протяжный, нескончаемый носовой звук.
В этот момент он вошёл в меня, скользнув между ног и прижав меня к столбу, долбя часто и жёстко. Понятно, что после моих оральных ласк над конём хватило его ненадолго, хотя сквозь красную пелену боли я осознавала, что он пытается отсрочить неминуемое. Он явно хотел, чтобы я страдала хоть ещё на чуточку больше.
Его оргазм сотряс всё моё тело, добавляя к этому толчки в анальную пробку и боль в исполосованном заду. И затем он сразу вышел. С моей стороны не было и намёка на оргазм — я и помыслить об этом не могла. Он был прав, когда говорил мне, что оргазм можно усилить лёгкой болью в сосках или шлепками по мягкому месту, но всё это было теперь за световые годы отсюда. Меня оставили одну — во тьме, дрожащую, растянутую выше всех моих сил — до тех пор, пока я не услышала звон цепи. Я снова заплакала от страха при одной лишь мысли о том, что он может со мной сделать с её помощью.
Я почувствовала, как он обернул мне цепь вокруг талии, закрепив висячим замком чуть ниже пупка. Затем он очень осторожно пропустил свободный конец мне между ног и закрепил ещё одним замком на копчике. Третий замок, конечно же, каким-то образом приковал к этой цепи затычку в моём заду. Затем мне отвязали руки от столба и позволили выпрямиться. Я ощутила, как мне развязывают запястья. Неужели всё?
— Не шевелись! — прошипел он мне прямо в ухо. — Не двигайся с места, пока не хлопнет дверь. И пока она не закроется на замок. После этого выйдешь через заднюю дверь. Если вздумаешь постучать во внутреннюю дверь, если сделаешь хоть что-то, не уйдя сразу и тут же — проведёшь остаток ночи, подвешенная к потолку за ноги, пока я буду хлестать тебя по сиськам и влагалищу. Я доступно выражаю свою мысль?
Я кивнула, не в силах остановить рыдания.
— Твоё платьишко я оставлю себе на память. Придёшь за ним — подвешу тебя к потолку, как обещал, и подвешу к сиськам ещё три таких груза. Даже не пробуй найти ключи от замков, они отправятся на помойку завтра же. Замки, цепь и затычку оставишь себе на память обо мне. Теперь иди домой. Я больше не желаю тебя видеть, потаскуха!
Я осталась одна, по-прежнему стоя на широко расставленных ногах, с кляпом во рту и повязкой на глазах, трясясь как желе от нахлынувшей реакции. После этого с силой хлопнула дверь, и я услышала, как в замке поворачивается ключ. Я медленно подняла руки и начала снимать с глаз шарфик. Руки повиновались с трудом, пробыв слишком долго в вывернутом положении, ныли плечевые суставы. В комнате царила кромешная тьма. Ни единой полоски света не пробивалось под дверями, и приходилось действовать наощупь.