Да… аааааааа! — в попку врывается что-то огромное и сходу продвигается на всю глубину, выдавливая из меня отчаянный крик. Гриша сразу берет быстрый темп и начинает буквально вколачивать в меня свой агрегат. Боль такая сильная, что нет сил кричать или плакать — я стону, как наверное стонут маленькие девушки под сношающими их крепкими, сильными парнями. Слишком, неопытные, чтобы получать удовольствие, но слишком робкие и юные, чтобы суметь отказаться. Попку буквально разрывает, удары члена так быстры, что сливаются в один сплошной поток, переходящий от муки к странному, болезненному удовольствию и обратно. И это все длиться и длиться.
Я словно выпадаю из обычного пространства, и уже даже не знаю, чего на самом деле хочу, немедленно прекратить эту пытку, или умолять, чтобы она длилась вечно.
Где то там, надо мной рычит и матерится в экстазе Гриша, продолжая вколачивать в меня свой хуй, а звуки ебли, наверное, доходят даже до соседей.
— А, бляяядь! Аааа! , А, бля сука, какая жопа! Ах жеж ты бля! Нравится, сучка?! Получай… .
Совершенно теряя разум, я, вместе со стонами, начинаю, умолять:
— Ааа… Гриша, … пожалуйста! Ааа… Гриша, Гришенька, пожалуйста… Ааа…
Ускорившись еще, хотя это уже кажется невозможным, мой третий насильник начинает с рыком кончать, буквально затапливая мою попочку своим семенем.
Наконец, его член с чмокающим звуком выходит из меня. Вместе с облегчением приходит странное чувство потери, и я продолжаю шептать сквозь слезы.
— Пожалуйста, Гришенька, пожалуйста…
— Сашенька, ты прелесть, — довольный Григорий треплет меня по щеке, — Лучше любой девчонки.
Я беззвучно плачу.
— Успокойся, маленькая, вот все и кончилось… на сегодня.
— Может, еще по разу? — это Семен.
— Не, ребята, на сегодня все — поебались и хватит. А то порвем жопу — могут быть проблемы. Да и такого классного очка лишиться — это будет обидно, — Руслан как всегда спокоен, — Так что ты, Сашуля, на сегодня свободна.
Я сползаю с постели и ковыляю в ванную. Сзади кто -то комментирует мою походку и раздается дружный смех. Веселый смех хорошо отдохнувших друзей.
На автомате моюсь, обтираюсь полотенцем. На груди — синяки, на ягодицах, уверен, тоже. Что же с дырочкой — я даже не хочу знать. На ногах крови нет, и это успокаивает.
Надеваю свою одежду. Судя по голосам, ребята переместились в кухню, слышится звон посуды, перебиваемый взрывами смеха. Осторожно заглядываю:
— Я могу идти?
— Можешь, — Руслан отвечает за всех, — И береги свою славную попку.
Я робко улыбаюсь и быстро выскакиваю из квартиры.
Путь до дома превращается в пытку: болит попочка, накатывает слабость, и, в довершение, мне кажется что все встречные видят что со мной. Чем я занимался. Меня сжигает стыд, хочется провалиться под землю или хотя бы стать невидимкой. Вот, наконец, моя квартира. Мамы нет — она уже неделю в командировке. После развода она быстро нашла работу, интересную, и хорошо оплачиваемую, но теперь она постоянно в разъездах. Контролирует меня по телефону, если так можно назвать один звонок вечером. Ведь я уже большой, самостоятельный мальчик. Ну, или ей интереснее на работе с новыми коллегами и в новых местах, чем с ребенком от развалившегося брака. Хочется верить, что первое.
Звонок сотового прервал мои мысли. Мама, легка на помине:
— Сашенька, — я невольно вздрогнул, — Как там у тебя дела?
— Добрый день, мам, все… все хорошо.
— Точно? Голос у тебя какой-то… напряженный.
— Наверное, просто устал немного…
"Вот он, твой шанс! Скажи ей, что у тебя проблемы. Скажи, что трое взрослых парней заставили тебя отсосать у них в школьном туалете. Скажи, что на следующий день они оттрахали тебя в жопу, пустив по кругу, словно шлюшку. Скажи, чтобы приезжала и спасла тебя от всего этого кошмара! Скажи… "
— Тогда ладно, — легко соглашается мама, — Береги здоровье, доктор же говорил, что тебе надо избегать стрессов.