Хлебников был в классе главным задирой.
Как то раз, после уроков, он устроил очередную драку и совсем было прижал соперника к стене, но чья то цепкая рука, сзади, сдернула молнию на штанах и влезла вовнутрь.
Он не видел подошедшего и, вообще, не обратил поначалу на него внимания.
Но рука стала активно шарить по его "причиндалам" и уцепилась за одно яичко.
Хлебников понял какими непритностями грозит такой захват и отпустил противника. Тот, не мешкая, дал деру со всех ног из пустого в класса.
Но что за гад вмешался в их поединок?
Этим "гадом" оказалась новая учительница литературы и, одновременно, классный руководитель, которую школьники меж собой называли Эльвирой, безо всякого отчества.
Молодая женщина с темными волосами, недавно окончившая институт.
— Хлебников, ты у меня в плену, — сказала она насмешливо.
Женщина цепко держала его сзади за левое яйцо.
— Отпустите, больно
— Ты же сам вчера говорил, что у меня слабые руки и что мне надо заняться кистевым эспандером!
— Да, Эльвира Васильевна, вам лучше купить эспaндер… (Хлебников понял, что зря это сказал) … Aaaaa!!!
Он начал пританцовывать на месте, потому что Эльвира стала ловкими движениями скручивать его "хозяйство".
— Ну что, слабые у меня руки?
Она надавила большим пальцем и тупая боль "прошила" по всему телу.
Хлебников не сопротивлялся, ком острейших ощущений подкатил к его горлу!
— О чем ты думаешь, Хлебников, когда смотришь на меня во время уроков?
Удар был в самое сердце!
Он часто мастурбировал, глядя на нее, но признаться в этом было равно самоубийству!
Не дав мальчику опомниться, Эльвира быстро сменила руку. Теперь она работала левой — так же проворно и энергично.
— Гляди на меня и живо отвечай! — добавила женщина.
Неcмотря на попытки изобразить строгость, голос у нее был тихий и совсем не командный.
Но она тянула и давила яйца так, будто пыталась их выдрать с мясом.
Хлебников извивался от боли и готов был отдать что угодно за прекращение пытки, но он не мог взглянуть в ее глаза, "сверлившие" его затылок с близкого расстония.
— Зачем вы это делаете? — выпалил он наконец.
— Из вредности, я очень вредная! … Ну, и в целях воспитания, конечно.
Эльвира перестала давить, но рука ее действовала, по прежнему, властно. Она принялась ощупывать яички, словно медсестра на школьном осмотре. Но даже эти легкие движения, почему то, доставляли сильную боль.
"Во садюга!" — подумал Хлебников, глядя вниз на ее ловкие пальцы, и тут же прикусил губы.
Эльвира оттянула его коки и стала, молча, отбивать щелчки.
Она подолгу и с явным удовольствием целилась, но каждый "выстрел" пробирал до костей.
— Я очень, очень вредная! — повторила Эльвира — Буду воспитывать, пока не скажешь правду: о чем ты думаешь, глядя на уроках на меня и девочек в классе? … Ну?
— Oooo… "Чудо-тройке" и письме Татьяны к Онегину… Aaaaaй!!!
Она еще раз быстро перехватила "ручку управления" и принялась, со свежими силами, давить правой рукой, вминая большой палец в кулак.