— Успокойся, ну что ты так напрягся! Расслабься, мой хороший!
Голос был нежным и убаюкивающим, но меня все равно затрясло от негодования, как она посмела влезть в мою постель, я не позволю ей это. И вдруг мой член окутало что-то теплое и приятное, что-то неведомое. И это что-то пульсировало и жило отдельной жизнью. Мягкие губы ее рта нежно обхватили мой сосок, так нежно, что я забыл о своем негодовании и действительно расслабился. Мой член что-то сжало, сильное как кулак я выгнулся и задохнулся от нахлынувших эмоций, и впервые глянул на нее, она сидела на мне верхом, мерно покачиваясь на моем члене, иногда привставала, а внутри нее мой член сжимали ее сильные мышцы, сжимали, будто хотели втянуть в себя и поглотить навсегда. Мозг тщетно пытался вызвать картины неприятной развороченной плоти, куска мяса между ее ногами, но не мог, и я снова и снова отдавался во власть женщины, наслаждаясь ее силой и сексом с ней. Вопреки рассказам Эрика, внутри женщины было горячо и влажность была даже приятной, не вызывающей никаких негативных эмоций, а ее внутренние мышцы такие сильные и мощные, работали получше любого рта. Они то отпускали мой член, то снова сжимали его, иногда мышцы не расслаблялись, а женщина начинала подниматься надо мной, и член вытягивался в струнку, напрягался. Головка испытывала такое давление, что у меня темнело в глазах и казалось, что вот еще чуть-чуть, и я не сдержусь, я кончу и умру, но давление ослабевало, и женщина полностью пускала мой член в себя, и снова сжимались ее мышцы, и сладкая пытка продолжалась вновь. Наконец, Алекс ускорила темп, да так, что я перестал вообще осознавать, где я нахожусь, и что происходит, в какой-то момент мне показалось, что я оторвался от кровати и полетел в далекую неизвестность и только все больше нарастающие волны подступающего оргазма, позволяли мне понять, что я еще жив. Мягкие губы снова обхватили мой сосок, а ее руки ласкали мои плечи иногда поскребывая их ногтями, и, вызывая приятные мурашки, что еще больше усиливало все ощущения. У меня мелькнула мысль: "как она умудряется все делать одновременно?", — мелькнула и унеслась, а мозг заполнили волны приближающегося наслаждения. Неожиданно и резко Алекс укусила мой сосок, и это было последней каплей, я взорвался, истошно закричав, потому что не закричи я, то моя бы голова разлетелась на части, не выдержав подобного оргазма.
Я приходил в себя медленно и нервно, тело будто переехали катком, во рту пересохло, глаза болели, так будто я нарыдался, горло саднило, будто я пережил страшную истерику и наорался. Я никак не мог вспомнить, почему же это я так себя чувствую, и вдруг: "О, боже, я же в эту ночь был с женщиной, и это: Нет, это было отвратительно, погано: — Я прикрыл глаза рукой и почувствовал, что мое лицо мокрое от слез. — Признайся себе, придурок, это было восхитительно, ни с чем не сравнимо!" Я капитулировал перед самим собой и пошарил рукой по постели, рядом никого не было. В комнате было еще темно, но за занавесками угадывался рассвет, далекий и тусклый.
Кто-то прошлепал босыми ногами мимо моей комнаты, я приподнялся и увидел ее. Она пошла на кухню, выпить воды, а потом вернулась назад.
— Алекс, — позвал я, не надеясь, что она услышит меня, но она услышала. Остановилась в проходе, облокотившись на косяк двери.
— Ты как? — спросила она.
— Спасибо тебе!
Девушка подошла к кровати, присела на краешек и подала мне стакан воды.
— Тебе действительно понравилось? Мне Виктор сказал, что ты голубой до мозга костей. Прости, но я не сдержалась, это был мой вызов тебе.
— Мне действительно понравилось. — Я выпил воды, затем решился и погладил девушку по спине, она выгнулась, будто кошка и довольно промурлыкала. Я произнес шепотом, продолжая гладить ее спину, — как мне отблагодарить тебя, ты только скажи.
Алекс прижалась ко мне и вдруг стала покрывать горячими поцелуями мою грудь, я вновь возбудился. Ее губы были такими нежными и страстными, ни один мужик не мог так целовать, я это знал, ни у кого из них не было таких нежных ласковых пальцев, таких восхитительно тонких и нежных пальцев. Алекс взяла мою ладонь и положила на свою грудь. У нее были очень маленькие грудки, но такие упругие и нежные на ощупь, что это еще больше возбудило меня, я наклонился и вобрал ее грудь в свой рот. Твердый сосок уперся в мой язык, и я нежно облизал его, пососал грудь и вдруг получил истинное удовольствие от этого. Меня заколотило от возбуждения, от другого, совсем не животного возбуждения, которое я испытывал с мужчинами. Я слышал ее вздохи, ее стоны и это меня сильно заводило и подхлестывало. Я стал целовать ее, спускаясь ниже и ниже, миновал ее пупок, задержавшись на мгновение и поражаясь, какое же у нее все маленькое и хрупкое, она мне представилась неземным каким-то созданием, сказочной цветочной принцессой из сказки. Я впервые коснулся женского органа, и пальцами ощутил его мягкость и нежность, это совсем не напоминало кусок мяса. Да она была влажной и теплой, я поднес пальцы к носу и нерешительно понюхал, запах был не резкий, а очень нежный и даже приятный, я наклонился к лону и зажмурившись лизнул, вкуса сначала я не почувствовал и поэтому принялся ласкать ее языком, услышав, как Алекс вздохнула и выгнулась навстречу мне. А потом, вдруг я распробовал, она была действительно вкусная, и мне нравилось ее ласкать, я стал сильнее возбуждаться оттого, как возбуждается она, а вкус ее тела, буквально сносил мне крышу, я застонал в унисон с женщиной, которую ласкал языком. Боже, это было что-то неземное, что-то из ряда вон выходящее, я не верил себе, что сейчас в своей спальне я ласкаю языком женщину и меня это нисколько не пугает и не вызывает отвращения, даже наоборот заводит. Я не мог оторваться от нее, наслаждаясь вкусом Алекс, и ее вздохами и всхлипами: Она всхлипывала! Я обескуражено оторвался от своего занятия.
— Ты что, плачешь? — я испугался. — Я делаю что-то не так?
Девушка не ответила, она чуть приподнялась на локте и другой рукой слабо надавила на мой затылок, и в этом движении не было приказа, в нем была просьба, такая трогательная и нежная, что я, не раздумывая, продолжил ласкать ее. И она кончила, так неожиданно, напряглась вся и задергалась, заколотила маленькими пяточками по моей спине, потом поднялась, обхватила мою голову руками, поцеловала и снова легла на подушки.
— Спасибо, мой хороший. — Прошептала она, когда я лег рядом с ней, чувствуя свое возбуждение, я начал снова ласкаться к ней, и она снова была готова, не просила подождать, не ныла, что ужасно хочет спать, как это делал Виктор, когда кончал, не отвернулась, а приняла меня с радостью и желанием.
Я вошел в нее и снова почувствовал ее горячее лоно, ее сильные мышцы, приятно обхватившие мой член. Она прижалась ко мне, а я, боясь раздавить ее, приподнялся на руках. Мы двигались в унисон, и она была такой легкой, почти невесомой, я ощущал ее и не ощущал. Я чувствовал ее маленькую грудь, трущуюся о мою широкую грудь, ее худенькие ножки обвили меня, она вся прижалась и отдавалась мне всецело. Я чувствовал себя защитником и покровителем этой маленькой женщины, и такая нежность вдруг разлилась внутри меня, такая теплота, что я едва мог дышать от накативших на меня эмоций. Мне было хорошо как никогда, а она вдруг начала кричать, тихонько, но так заводно, что я почувствовал, что подхожу к оргазму и уже не могу контролировать себя.
Потом мы лежали вместе, и она курила, я попросил у нее сигарету.
— А Виктор не любит запаха сигарет. — Сказал я, с наслаждением делая первую затяжку.
— А кто его спрашивает, что он любит, а что нет: — голос ее стал каким-то жестким и чужим, но это длилось лишь мгновение, — это его дело, что он там любит, а чего не любит.
Алекс повернулась ко мне и поцеловала в губы, и даже ее сильный и требовательный поцелуй с дымом от сигареты, был нежным и ласковым — как это у нее получалось, не знаю. Мы покурили, и она ушла к Виктору, а я заснул, и во сне мне снилось, как я занимаюсь любовью с Алекс.
Утром она ушла, а мы с Виктором остались одни.
— Сдается мне, что сегодня наш девственник обрел в себе мужчину? — усмехнувшись, проговорил Виктор и потрепал меня по голове, я уклонился, мне вдруг стали неприятны его тупые шутки.
— Что это с тобой, никак зазнался, что потрахался с бабой?
Я зло глянул на Виктора, схватил куртку и ушел из дома, мне не хотелось его видеть, и я не мог понять причину, внезапной перемены во мне. Я слонялся целый день по городу и вернулся только вечером уставший и злой. Виктор сидел дома, он не вышел меня встречать, но я ничего не испытал, поняв, что он на меня обиделся. Я пошел на кухню, включил чайник и уселся на табурет.
Теплые ладони накрыли мои плечи, я повел плечами, пытаясь сбросить его руки.
— Ну, прости меня, это было глупо, подсовывать тебе Алекс, ну, правда, прости меня. — Прошептал он мне в ухо.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — попытавшись отстраниться от горячего рта Виктора, проговорил я.
— Ну, понимаешь, я по пьяни рассказал ей о тебе и она сказала, что нет таких гомиков, которые бы отказались от женщины, если женщина понимает хоть что-нибудь в сексе. Мы поспорили, я проспорил ей. Ну, признайся, она ведь супер трахатеся, так ведь!
Я возмущенно поднялся и увидел лицо Виктора, он вдруг смутился, впервые я видел смущение и растерянность на его лице. Он не выдержал моего взгляда и опустил глаза.
— Не подумавши брякнул, — вдруг сказал он тихим и каким-то потерянным голосом и вдруг, громче, — прости меня, а!
*****
Виктор попытался меня обнять, но я оттолкнул его и прошел в спальню, где повалился на кровать прямо в одежде. Я ненавидел Виктора за то, что он поспорил с Алекс, а ее я ненавидел, потому что она открыла мне другой мир и этим сломала, буквально перечеркнула мою жизнь. А еще, я хотел убить Эрика, внушившего мне, что женщины это зло, а секс с ними, это ужасная гадость. Воспользовался моим первым неудачным контактом с дурой, и внушил мне все эти тупые стереотипы.
Виктор тихо вошел в комнату и прилег рядом со мной, но не вызвал ни желания во мне, ни жалости. Я лежал на спине и смотрел в потолок, на причудливые узоры, которые создавались от игры света и тени. Я взял с тумбочки сигареты, которые забыла Алекс, и закурил, Виктор приподнялся, глянул на меня, но ни слова не произнес, не отругал, а я даже не обратил на это внимания. Незаметно для себя я заснул и проснулся только утром, оттого, что меня ласкали под одеялом. Я откинул одеяло, и увидел Виктора, он делал мою работу и, этим немного смутил меня и заставил возбудиться и кончить. Я встал, даже не удостоив его словом, и пошел в ванную. На работе все было по старому, на вызовы Виктора к себе в кабинет я отвечал полнейшим игнором, чем обескураживал своих коллег. Вечером Виктор закатил мне скандал, но после пары оплеух успокоился и ушел в гостиную на диван, в надежде, что я приползу на коленях просить прощение. Я не приполз, я лежал в комнате и думал, почему Виктор не свалил, он так любил раньше уходить, вот и сейчас бы ушел, решив сразу несколко проблем.
Утром я собрался и поехал навестить Эрика, во мне бушевали чувства, и мне хотелось мстить. Я пришел к нему в дом, видя его радость, и это меня немного остудило, но потом, когда я выпил, то снова вспомнил старую обиду и избил Эрика, я бил его впервые, бил сильно, по-мужски. А он только скулил и умолял меня перестать, не понимая своей вины, его мольбы только подогревали мою ярость и я, наверное, убил бы его. Но потом, вдруг увидел его глаза, огромные карие глаза, полные слез и раскаяния и, отчаянные, бесполезные попытки прикрыться от моих побоев руками и что-то во мне выключилось. Я сел на пол и прижал Эрика к себе, как еще совсем недавно делал со мной Виктор.
— За что? — шептал Эрик, еле двигая разбитыми в кровь губами. — Что я тебе такого сделал?
Я покачал головой.
— Прости, друг, ты просто попал под горячую руку. — Соврал я. — Вызывай полицию, и пусть меня арестуют.
— Нет, нет, что ты: — зашептал Эрик и начал гладить меня по руке, — у меня все заживет, все заживет. Я люблю тебя, Андре, я готов вытерпеть ради тебя все:
Мне стало тошно, и я снова ударил его, а потом схватил за шкирку и потащил в ванную комнату, там грубо перекинул его через край ванны, спустил с него штаны и начал трахать. Он не сопротивлялся, уперся руками о дно ванны и тихонько всхлипывал, не смея больше ничем выказывать как ему больно. Я знал, что ему больно, но не мог остановиться, опускал и опускал своего друга.
— Ты это любишь, мудило? — рычал я, чувствуя, как завожусь, оттого, что трахаю беспомощного и покорного Эрика.
— Да, да: Я люблю тебя любого, — сипел Эрик, чуть не теряя сознания от боли, — только не уходи от меня, только будь со мной и делай, все, что тебе будет нужно, я все вытерплю, все…
Меня раздражали эти слова, потому что они были так похожи на те слова, которые я когда-то говорил Виктору, точно так же отдаваясь в его полное распоряжение. Я ударил Эрика по ребрам кулаком, с одним только желанием, чтобы он заткнулся. Эрик задохнулся от удара, но все еще продолжал что-то лепетать, про любовь и чувства, может быть, хотел таким образом разжалобить меня, но только выводил еще больше.
— Заткнись! — взревел я, — а иначе, я изобью тебя сильнее!
Эрик тут же затих, не осмеливаясь даже стонать. Я видел, как напряжены его руки, как вздрагивает спина, при резком моем входе, видел, как качается его голова, в такт заданному мной ритму и слышал только свое прерывистое дыхание, казалось, Эрик отключился от боли и страха. Во мне начал пробуждаться зверь, я захотел, услышать стоны и крики, поэтому начал насаживать Эрика интенсивнее, все сильнее и сильнее проталкивая свой член в его узкую задницу. Руки Эрика заскользили в мокрой ванной, и его голова стала колотиться о противоположный бортик, а он ничего не мог с этим поделать, как ни старался удержаться на руках, мой резкий темп не позволял ему оставаться на месте. Я же рвал своими ногтями кожу на его ягодицах и, наконец, услышал сдавленный крик, полный отчаяния и мольбы. От этого крика я кончил и оттолкнул беспомощное худое тело.