Рипли опустила мальчиков на пол.
— Пригнитесь, — негромко сказала она им, опасаясь, что кто-нибудь из-за стеклянной стены посмотрит в их сторону и заметит.
Рон и Эни послушались ее, не сказав ни слова. Женщина вздохнула и задумчиво посмотрела на стену с воротами. За ними — эвакуационные капсулы. Их пусть к спасению. Нужно только понять, как добраться до них. Мозг Рипли начал работать, с огромной быстротой перебирая и отбрасывая варианты, но тут…
Сначала ожила одна камера, затем другая, третья — и так далее. Они шевелили объективами, словно беспокойные насекомые, пристально рассматривая все, что происходило в зале. И передавая информацию кому-то, кто сидел за пультом.
Проклятье, подумала Рипли, неужели система восстановилась? А ведь они были так близки к цели.
В этот момент в зале взвыла сирена. Она выла пронзительно и тягуче, словно умирающее огромное животное.
— Что это? — испуганно вскинулся Рон.
— Все в порядке, — поспешила успокоить его Рипли, но он явно ей не поверил.
— Давайте вот сюда, скорее!
Она подтолкнула обоих мальчиков в сторону пирамиды ящиков, за которой можно было спрятаться, а потом сама залезла за эту импровизированную баррикаду. Было тесно, и они касались друг друга телами, напомнив женщине, что на ней надеты только трусики и майка, при одном взгляде на который казалось, что он вот-вот лопнет под напором грудей.
— Мне страшно, — прошептал Рон.
— И мне, — поддержал его Эни. И даже всхлипнул.
— Тише, мои хорошие, тише… — Рипли провела ладонью по одной, затем по другой вздрагивающей спине, обняла их, прижала к себе, почувствовав чью-то щеку на своей груди. Мальчики были теплые, она казалась себе большой кошкой, защищающей котят, доверчиво прижимающихся к ее телу. Они в ответ вцепились в нее. Не особо разбираясь, чего касаются руками — чья-то ладонь скользнула по голому бедру, другая задела чувствительный сосок, заставив Рипли вздрогнуть. Не вполне понимая, что она делает, женщина сильнее прижала Рона и Эни к себе, нагнулась, поцеловала в макушку одного, затем другого.
— Мне страшно, мама, — прошептал Рон.
— Мне тоже, согласился Эни.
Пока Рипли подыскивала слова, которыми она могла бы их успокоить, ладони обоих сыновей мягко, но решительно задрали на ней майку.
— Что вы делаете? — негромко зашипела она. — Ну-ка, прекратите сейчас же!
Они не слушали ее. Их глазам снова предстала голая грудь Рипли, два больших шара, наполненных молоком, и вот Рон припал губами к соску, а другим завладел Эни. Женщина ощутила, как два языка трогают соски, а мгновением позже поняла, что во рты ее детей потекло молоко.
Что за дикость! Ей сорок лет, у них на хвосте висит погоня, где-то за стеной разгуливают опаснейшие твари во всей Вселенной, и в этот момент десятилетние дети пьют ее молоко!
Она попыталась справиться с нахлынувшим на нее чувством расслабленности и нежности. Пока Рон и Эни мяли большие сиськи, жадно причмокивали, высасывая молоко, ей захотелось сильнее прижать их, погладить по головам и разрешить все. Понадобилось серьезное напряжение воли, чтобы справиться с этим чувством. И как только маленькие дети могут усыпить бдительность суровой взрослой тетки, которой они еле-еле до пояса достают? Не говоря уже о том, что этот зал — не лучшее время для кормления грудью.
Она с некоторым трудом оторвала детей от лакомства и снова натянула майку, кое-как спрятав груди, сравнимые по размерам с хорошими арбузами. Рон и Эни захныкали и снова потянулись к маме.
— Нет-нет-нет, — негромко, но решительно сказала она, стараясь повернуться так, чтобы они не могли снова добраться до сосков. Поворачиваясь, она ненароком задела какой-то ящик, он упал, загремел, эхо пошло гулять от стены до стены, гулкое, раскатистое. Все трое затихли.
Но тут по залу разнесся знакомый голос. Обэнон!
Майор приказывал кому-то, резко и энергично: