— Вам так нравится?
— Да. Мне так нравится.
— Понятно.
И он снова начал сосать. Я чувствовал, как он, не торопясь, проводит кончиком языка по мочеиспускательному каналу, обводит языком по головке, лижет весь член от основания до края, то посасывая шкурку, то ее отодвигая. Делал он это спокойно, по-научному. Я в то время к такому спокойному способу минета был не приучен, так как мои встречи всегда проходили в неких экстремальных условиях: в подъезде, уборной, на железнодорожной насыпи, в кустах: Мы вечно куда-то спешим, боимся, что нас застукают. В смотровой я тогда впервые испытал полнейшее наслаждение от чужого рта. Я даже закрыл глаза.
— Повернитесь, — услышал я. — И наклонитесь.
Я охотно выполнил указание.
Доцент Денисов стал лизать мне очко.
— Вы испытываете сейчас что-нибудь? — услышал я вопрос.
— Да. Я испытываю удовольствие.
— Более сильное, чем то, что было?
— Пока сказать не могу.
Доктор продолжил лизание, и я начал анализировать, более ли приятное ощущение я испытываю, чем когда он сосал. Лизал он чудесно! Он не только проходился влажным широким языком от мошонки до копчика, но и сильно ввинчивался языком в мое очко — и это было, пожалуй, наиболее сильное удовольствие.
— Вот когда вы так делаете, — сказал я негромко, — то это очень, очень приятно.
Доцент Денисов ответил сзади:
— Понятно.
Он встал на ноги и я машинально повернулся к нему, понимая, что исследование закончено. Но я ошибся. Доцент Денисов быстро скинул свой белоснежный халат, расстегнул брюки, спустил их вместе с трусами и всем корпусом лег на стол, подставив мне свою белую, пышную задницу. Такую белую и пышную, словно она принадлежала молодой девушке. В довершение всего доцент выдавил из тюбика какую-то мазь и хорошо, тщательно смазал себе задний проход.
— Делайте то, что вы делаете обычно.
Я прицелился членом — потыкался в его задницу.
— Не могу, — признался я.
— Почему?
— Вы высоко.
Доктор сорвался с места, кинулся снова на корточки и стал свинчивать у стола ножки. Стол опустился. Доцент снова встал раком.
— Теперь удобно?
— Да.
Доктор сам повернулся ко мне лицом и снова стал сосать член, понимая, что за это время он мог упасть. Член действительно несколько опал, но в умелом рту шевельнулся, вздрогнул и тут же ожил. Как только доцент уловил в моем члене нужную твердость, немедленно встал раком. Я стал его трахать.
— Сильнее, сильнее, — шептал доктор доцент Денисов.
Я взял его обеими руками за бедра и стал так натягивать на себя, что наши тела издавали шлеп на всю клинику.
— Хорошо, — застонал доцент Денисов. — Еще: Еще немного:
Я заебал его с новой силой.
Доцент зарычал:
— Кончаю:
Но я его не выпускал, потому что надо было кончить мне.
— Кончаю: — снова раздался рык.
Тело доцента стала бить судорога, он распростерся грудью на столе и ухватился руками за края стола, вжимаясь в простынку. Я ебал его, держа за бедра. Поскольку я был моложе, то кончал я медленнее. Через некоторое время после того, как кончил он, я стал чувствовать, как подступает сперма. Я безжалостно ебал обессиленного доцента Денисова. Он мужественно выполнял свой врачебный долг, подставляя мне свое нутро, чтобы мог кончить и я. Ебля продолжалась еще не меньше трех долгих минут. Наконец, я заскрипел зубами и стал кончать. Доцент застонал:
— Ах: Ах:
Его тело пошло подо мной волнами, и я отметил про себя, что так прекрасно мне не отдавался до этого еще никто. Доцент Денисов вел себя безупречно интеллигентно: он помогал мне стонами, подмахами, а в мой кульминационный момент всем телом пошел, как я уже сказал, волнами, отчего из меня вырвалась вся сперма, какая только скопилась в моих яйцах, и еще, наверное, завтрашняя доза. Это было охуительно приятно:
Дальнейшее происходило без слов. Мы тщательно вытерлись какими-то импортными салфетками, доцент Денисов щедро протер меня спиртом, проливая спирт на пол, чуть не вымылся спиртом и сам. Жестом доктор показал мне, что я могу одеться. Мы оделись. Вернулись в ярко освещенный кабинет.
— Садитесь, — сказал мне доктор доцент Денисов.
Я сел. И доцент сказал мне следующее.
— Не переживайте. У вас все в норме. В полном порядке. Реакции здоровые. Живите, как жили раньше.
— Но неужели нельзя вылечиться?
— У вас нет никакой болезни. Поэтому лечить вам нечего.
— Но мне не нравятся женщины! — воскликнул я негромко.
Доцент Денисов посмотрел на меня через свои очки в золотой оправе и еще тише, чем я, сказал:
— Мне тоже. Я свою жену ненавижу. Что дальше? Посоветую вам пересилить себя, сделать с кем-нибудь ребенка. Но не женитесь, если она будет вызывать у вас отрицательные эмоции. Не женитесь даже ради ребенка. У вас все хорошо, потому что вы только любите. Вы не знаете ненависти, раздела жилплощади, вражды родной дочери или сына… Желаю, чтобы у вас так было всегда. Идите. Прием окончен.
Больше никогда я не делал попытки излечиться от мужчин.