— Где он?
— Положили в коридоре, в палатах мест нет, а вы кто ему будете?
Как же так, мой любимый, мой Максик, раненый и валяется в коридоре. Внутри меня закручивается стальная пружина, которая есть в каждой женщине и очень редко встречается у мужчин. Имя ей — готовность пожертвовать всем, чтобы с п а с т и, оберегать дорогого человека.
— Я его жена! Немедленно переведите его в отдельную палату, в самую лучшую, в люкс!
— Это стоит дорого.
— Я плачу за все, переводите, а деньги сейчас будут.
Опять такси, банк. Снимаю со счета громадную сумму, которую, по-хорошему, следует перевозить под охраной. Лечу в больницу и сую деньги в руки заведующему. Ради подобного случая я и зарабатывала эти деньги, пропускала мимо ушей хамские словечки шефа (будь он неладен!) , терпела, когда он гладил меня по попке.
Максим только что переведен в отдельную палату с ванной и туалетом. После операции спит наркотическим сном. Лежит мой любимый беспомощный, голый, прикрытый легкой простынкой. Голова забинтована, виден только один глаз. Отдыхай, дорогой, я буду тебя беречь.
— Поставьте в палату кровать для меня, я буду за ним ухаживать круглосуточно.
Старшая медсестра и санитарки, смазанные деньгами, шустро оборудовали мне постель за ширмой, даже столик поставили. Теперь надо купить для него сок и осторожно известить матушку об этой беде. Потом заехать домой взять предметы гигиены, тапочки, халат. В путь. На бегу звоню по мобильнику в офис:
— Считайте меня в отпуске без содержания, буду ухаживать за раненным.
И вот, наконец, я около постели моего Максика. Он спит, я только что навела ему гигиену. Протерла мокрым полотенцем все тело, да, все. Обработала руки, грудь, живот, ноги; протерла спиртом поникшую колбаску члена и мошонку. Из моей жизни мужчиной помню, что именно это место сильно потеет. Девушка Наташа впервые видит и держит в руках член своего ухажера, но для нее в данный момент это не половой орган мужчины, а просто часть тела больного.
Заснула, казалось бы, мертвым сном, а в середине ночи опять вскочила поглядеть, как он. Готовая к любой тревоге, я легла спать в трусах и лифчике. Теперь накинула сверху халат и пошла к нему. Спит… Пододвинула стул, сижу так близко к Максиму, что могу не вставая со стула поцеловать его. Вдруг его глаз открылся, удивленно смотрит на меня.
— Зачем ты пришла? Я не нужен тебе такой изуродованный. Ты и здорового держала меня на расстоянии, Недотрога, а уж такой…
— Не нужен? Всегда нужен! — Меня душат слезы. — Это я недотрога? У кого во время танца ты прилюдно тискал попу, проверял насколько она мягкая? У кого ты заголил грудочки и так играл ими, что синяки остались, два дня соски болели. Я не говорю, что мне было плохо, очень приятно было. Но разве не я все это позволила т е б е?
Максим примирительно кладет мне руку на мое голое колено. Господи, в каком я виде. Мой домашний халатик не запахнут, сижу около него в одном нижнем белье, с голыми ляжками и животом. И трусики на мне узенькие-узенькие. Ладно, не до того сейчас. Рука Макса гладит мою коленку, это настраивает ее обладательницу на лирический лад.
Ах, наши женские коленки! Мужские руки постоянно стремиться их погладить. А сколько губ целует эти замечательные округлости! Коленки так красивы, что нам жалко прикрывать их краем платья или юбки! Знают мужики, что с этого места и выше для них начинается самое привлекательное. "Всё выше, и выше, и выше… " сдвигаем мы, девушки, целомудренное одеяние, открываем свои бедра. А они в разных местах такие разные!
Передней стороной бедра мы принимаем мужскую ладонь, путешествующую вверх от колена. А выше она приведет к прикрытому трусиками животу.
Внешняя сторона наших бедер создана для поглаживания начальственной рукой. Еще она носит смачное название "ляжка". По ней мужики нас с удовольствием похлопывают.
Гораздо приятнее для них задняя сторона девичьего бедра. Двигаясь вдоль нее, можно добраться до зовущего, мягкого, упругого места — до попки. Попка, попочка, булочки, два аппетитных нижних полушария — как ее только ни называют! Ее форма видна под любой одеждой, и от этого у мужиков слюнки текут. Именно попка, а не смазливая мордашку и, даже, не титьки-сиськи является визитной карточкой девушки. Тонкая девичья талия тем и хороша, что подчеркивает нашу ширину в бедрах. Чем сильнее ткань ее обтягивает, тем острее желание у мужчины эту ткань снять. Не для того ли мы, девушки, придумали джинсики и облегающие шортики?
Но моему больному ухажеру всего приятнее показалась внутренняя сторона бедра. Там у меня кожа тонкая и нежная, словно у младенца! Ладонь Максима ползет по этой поверхности все выше и выше. Но я сижу, а не стою, значит, эта хулиганка ползет не выше, а все ближе и ближе. Все более узким становится пространство между моими бедрами, но рука хулиганка протискивается между ними, продолжает движение. Куда?
Туда, где всё говорит о Преддверии: влажное тепло, полоска трусиков и выступающие сквозь ткань нежные складочки. Говорит о том, что находится между моими Ножками! Как и другие мужики, Макс считает, что это место Суть Женщины! Исток Мира! Этим местом мы всегда будем сводить с ума любого мужчину. По-разному его называют: писька, девочка, щелка, киска и грубым, как пощечина, словом пизда. Ее власть над мужчинами безгранична. Ибо, все они вышли на свет этой дорогой и стремятся оказаться ТАМ снова и снова! Такова уж генетическая программа у мужчины.
Рука Максима между моих бедер. Сжать ляжки? Нет, у меня возникает желание широко раздвинуть их и пропустить руку Максима ТУДА. Мое правое колено упирается в кровать, и поэтому я отвожу левое бедро как можно дальше в сторону. Путь открыт, мой мальчик! Его пальцы касаются полоски трусиков, гладят сквозь них лобок и начало опускающейся от него складочки. Сижу неподвижно, затаила дыхание — предоставила мальчику свободу действия.
Трусики на мне совсем узенькие, однако, они ему мешают. Приподнимаюсь, и спускаю трусики совсем немного, до половины попки, чтобы они не облегали плотно мою девочку. Подвинулась на самый край стула, теперь подступы к моему Преддверию свободны и спереди, и снизу. Рука любимого сразу находит дорогу и нащупывает клитор. Покатал его влажный язычок и сдавил двумя пальцами. Я чуть ни взвыла от полноты ощущения. Хочется сжать ляжки и двигать попой вперед и назад. Это много сильнее ощущения, когда он играл моими сосками. А пальцы-хулиганы разделили обязанности: два тянут за клитор, а остальные прогулялись по складочке больших губок, раздвинули и движутся в мокрой ложбинке.
— Ой, что ты со мной делаешь! — шепчу я Максиму, сдвигаю ляжки, зажав ими его руку.