Лёжа на животе, та поворачивает ко мне лицо и смотрит на меня своими влюблёнными — влюблёнными такими глазами. О, госпо-ди!!! Да! Именно вот теми самыми: По-прежнему такими вот прямо огромнейшими (как они и есть у моей любимой девочки) и карими!!! Которые сейчас ещё даже абалденнее и очаровательнее от того, что такие вот хитрющие-хитрющие и по-прежнему так тобою любимые, они ещё аж и сверкают в своей, пожирающей тебя, глубине от прямых лучей, падающих на них, ласкового летнего солнца!
И там, в этих хитро прищурившихся, наидрагоценнейших, близких и живых таких девчёночьих глазах, эти лучи каким-то таинственным прямо таким вот образом преломляются уже до такой именно загадочной степени, что образуют какое-то непонятное внутреннее свеченье, блеск, который просто как дико опять же манит тебя упасть туда, в эту живую и бездоннейшую пропасть, бесповоротно и, главное, добровольно! И навсегда!!! Чтобы не выбраться бы уже из драгоценных глаз своей любимой девчёнки никогда бы — никогда!!! Пожизненно бы остаться там, в них!!! В глазах, которые могут дать тебе абсолютно всё:
— Я тоже тебя хочу: — смотрит Женечка мне близко-близко прямо в глаза и добавляет вдруг, уже как бы немножечко так вот обижен-но, будто бы я ей не верю: — Ну правда же! . . — и даже прикусывает в доказательство, обиженно так, губы.
— А давай, рыбка моя, сделаем так. Всё ценное положим сейчас в твою сумочку, возьмём её с собой, надеюсь, что твой сарафанчик же простенький никто не украдёт, и пойдём во-о-он в те кустики. А?? Сладкая ты моя. Как тебе такое моё предложенье?!
Девчёнка смеётся. Смотрит на меня. Закусывает аж снова, моя лукавая, губки. Очаровательнейшие, причём, свои губки!!! Так мной любимые и уже столько раз мною целованные! А сколько же раз-то я в неё уже кончал прямо через её же безумно сладкий вот этот вот ротик: Да круче наслажденья ещё и во всей Вселенной никто, наверное, не придумал, чем кончить в свою любимую девочку прямо же во время поцелуя, через её влажный и горячий, взволнованный и трепетный-трепетный аж прямо такой вот ротик!!! Да даже и конкрет-но вот сейчас, бо-о-о-о-оже: ка-а-а-ак я от неё по-прежнему дурею! От своей любимой кареглазой детки. Вот нарвался-то в своей жиз-ни на сказку — так нарвался!!! А что, и в самом деле, просто ведь рыжеволосая сказка!!! И эта кареглазая, огненноволосая сказка, глядя мне вот так вот близко-близко прямо в глаза и улыбаясь, вот говорит мне тихонько так, заставляя тем самым моё сердце аж замереть:
— Ну пошли: