— А-а-а: — сорвалось лишь только очень-очень так тихонько, едва слышно и как бы нечаянно с приоткрытых губ этой юной Женечки, когда, глядя мне изподнизу и вот так вот близко-близко прямо в глаза, она почувствовала, почувствовала, детка, что мой и без того тугой членище принялся ещё и набухать, и так как набухать ему в ней, в такой вот хрупкой и тоненькой, было просто негде, а засажен он был ей всё же не в глаза, а именно вот в писькину, и был засажен ей туда полностью, как и полагается в таких случаях, по самые-самые аж прямо что ни на есть вот именно яйца, то эта огненно-волосая Сказка на моей постели и почувствовала опять же, что за неимением в ней места, он, мой огромаднейший такой половой орган, принялся поднатуживаться у неё, у кареглазой, перед своим очередным семяизверженьем где-то глубоко — приглубоко аж прямо вот именно опять же, конкретно так вот, в самой матке!!!
Бо-о-о-о-оженьки: да такого утончённого, изысканного, маленечко даже извращённого и вместе с тем кристально чистого сладос-трастия я ещё не испытывал никогда-никогда в жизни!!! Прошедшего глубочайшую фильтрацию через чистейшую и бездонную глубину самих живых девчёночьих именно глаз!!! И когда девочка, эта разложенная подо мной будущая девушка по имени Женя, дала мне понять своими искренними до безумия глазами, что она, как моя будущая жена, всё-всё отлично понимает, понимает, что именно вот её юный организм был мне так нужен всю жизнь и мне так его постоянно не хватало, и не только последних три месяца, а ещё и раньше, и он был мне нужен именно такой вот рыжеволосый, абалденный, и эти глаза, и губы, и всё-всё-всё, до последней клеточки, которая вообще в нём только есть, вплоть и до той горячей всей влаги, что вот она, у меня сейчас в яйцах, я почувствовал, бо-о-о-о-оже: почувствовал от всего этого её пониманья, через её наикрасивейшие глаза, такой прилив бешеного кайфа и почувствовал вот вдруг ещё к тому же и то, как я уже пошёл: пошёл весь-весь в девчёнку: Весь-весь-весь, вместе с мощнейшим толчком в ней своего орудия!!!
Дикое желанье до неё, когда я уже понимал, что кончаю сейчас в свою молодую и невыразимо красивую жену, понимал, что уже завтра же она, такая вот юная, будет одета у меня, как королева, и всё это — толь лишь за её искренность, за её чистейшую искренность девчён-ки, которая вот, в самих прямо её вот этих вот глазах, которая дала мне понять сейчас на моей же собственной постели, что ничего нево-зможного не существует, и что, в связи с этим, моё дикое желанье до неё, до такой вот наикрасивейшей, молоденькой и бесподобной, пошло, отправилось ей сейчас, вместе с моей расплавленной спермой — прямо вот именно в глаза!!! И я увидел, что эти близкие и карие такие зрачки подо мной аж прямо как бы удивлённо так вот расширились, принимая в себя этот первый поток моей горячей семенной жидкости и унося меня при этом в такой невообразимейший кайф, из которого уже, казалось бы, можно даже и не вернуться!!!
Когда, находящаяся у меня в яйцах, разложенная пятнадцатилетняя эта Женя поняла, о господи, врубилась, родименькая, что впервые в жиз-ни горячая мужская жидкость, называемая спермой, пошла ей сейчас глубоко-глубоко в матку прямо вот именно через её честнейшие и искренние до безумия глазищи!!! Тё-ё-ёпленько прямо так вот опять же, а-а-ай: через её расширившиеся зрачки — и: прямо ей прями-ком в матку!!! Давая понять всему-всему миру, что место всей этой мутной такой моей "дряни" там, в матке у молодой девчёнки!!! Которая должна была стать моей обязательно! И она стала ей!!! Она вот она — моя!!! Вся-вся-вся, до наисокровеннейшей глубины своих глаз, моя!!!
И вот ещё один толчок ей под сердце, чтобы она и сама уже не сомневалась бы нисколечко в том, что она моя! И давая мне понять сейчас в свою очередь своими глазами, что она и не сомневается, что будучи моей женой, она готова делать это беспристанно и делать с такой же самой максимальной искренностью, как и сейчас вот, кареглазая, самая-самая драгоценная для меня на всём этом свете девчёнка по имени Женька дала мне почувствовать снова через свои наикрасивейшие и огромаднейшие такие вот глазищи, что она не смухлевала, что она и эту порцию моей горячей и мутной-мутной такой спермы приняла опять же, как я того и желал, прямо к себе под сердце!!!"Мол, ну ты же видишь, видишь же, склонившись надо мной, что я вот, разложенная, беспомощная девочка, вся- -вся-вся — прився нахожусь у тебя сейчас в яйцах и поэтому я вся-вся, до последнего, твоя!!!
И куда ж ещё-то, скажи, может пройти мне твоя сперма, когда ведь ты же понимаешь же, понимаешь ведь по моим честным глазам и чувствуешь, что она идёт сейчас через эту тёплую — притёплую опять же такую вот всю тугость — и прямо опять же мне под сердце!!! Под моё честное и бескорыстное сердце юной девчёнки!!! Не стыдно ещё, что хотел какую-то там проститутку?? Смотришь мне сейчас вот так вот в глаза и нисколечко, сознайся, даже не стыдно?! ! Чувствуешь, как чисто идёт твоя мутная вся эта жидкость мне под сердце — и ни капельки — ни капельки вот абсолютно тебе даже и не стыдно что ли???
Ну неужели, скажи, нет?? ! Что мог бы променять свою молодую жену, меня вот и все-все эти беспо-добнейшие, связанные со мной, ощущенья на ту, которая, кроме тупого траханья за деньги, ничего бы тебе больше абсолютно и не дала бы! Даже и горячую твою сперму она принимала бы в резину, как кукла, а не так, как я вот сейчас, по-честному, — прямо под своё живое и тёплое девчёночье сердце!!! А-а-ай: ну, вот сознайся же, какой же это, и в самом деле, для тебя сейчас всё ж таки кайф-то, а; через мои карие, расширившиеся зрачки, тё-ё-ёпленько прямо так вот — притёпленько, всё-всё это, такое вот мутное, что так мешало тебе жить — и прямо мне, молоденькой такой вот Сказке, под сердце!!!