Я завороженно наблюдал, как Полина целует, лижет и сосет влагалище, лобок и ляжки Ирины Сергеевны, а она стонет, мотает головой, лежащей на столе, как ее руки то бесцельно блуждают по собственному телу, то щиплют груди, приподнимая их за соски, то гладят голову секретарши, то раздвигают губки влагалища. Минуты шли, Полина зарывалась во влагалище начальницы всем лицом, подключая к языку и губам даже нос, захлебывалась и задыхалась, а потом ее руки поднялись и стали щупать, гладить и тискать торчащие груди начальницы…
Я отстранился от наблюдения, сделал шаг назад и расстегнул ширинку. Мой член крепчал на глазах, из него капала смазка. Сжав зубы, чтобы не закричать, я стал яростно делать то, чего не делал уже давно.
В эту секунду Ирина Сергеевна, похоже, стала кончать. Ее дыхание стало громким, частым, сиплым и прерывистым, срываясь на стон и почти перекрывая дыхание Полины и характерные шуршащие звуки движения языка по коже. Это звуковое сопровождение подхлестнуло меня, и мы с моей начальницей кончили одновременно. Я не смог сдержаться и тоже застонал, но ее вопль заглушил мой. К счастью, дверь ее кабинета была обита толстым дерматином и все звуки оставляла по эту сторону…
Когда я пришел в себя и стал способен адекватно воспринимать реальность, не знаю. Однако первое, что я услышал, был хриплый стон Полины: "Да, да, хорошо". Значит, они поменялись ролями. Я достал носовой платок, вытер остатки спермы с члена, растер подошвой капли на полу, но ширинку предусмотрительно застегивать не стал. Собравшись с духом, я осторожно выглянул из-за шкафа.
Ирина Сергеевна по-прежнему лежала на столе, но уже глубже. Ее ноги, упираясь друг в друга туфельками для устойчивости, были широко раздвинуты, открывая восхитительный обзор ее несколько дряблого, но все еще привлекательного влагалища. Длинные тонкие пальцы медленными продольными движениями ласкали его, поглаживая набухшие губки, обнажая выпуклый клитор и погружаясь во влажную глубину.
Полина была повернута ко мне уже лицом, но стояла коленями не на полу, а на столе, над головой начальницы. Я представлял, как проворный язычок Ирины Сергеевны раздвигает губки ее полового органа, колеблет их, вдавливает внутрь щели. Однако зрелище распахнутого влагалища самой Коростелевой привлекало меня гораздо сильнее. А Полина раскрывала его все шире, возбуждала все смелее, погружала пальцы все глубже…
Я понимал, что надо дождаться оргазма Полины, чтобы ее крик (как я на него надеялся!) заглушит звук ключа в замочной скважине. Испытав и разрядив невероятное возбуждение, я не был способен на большее, по крайней мере в ближайшие несколько минут. Я стоял у двери с ключом в руке и прислушивался, но Ирина Сергеевна, похоже, не спешила довести любовницу до оргазма. Когда секретарша замолкала, я слышал причмокивание и шорох, а потом Полина вновь начинала стонать и бормотать что-то восторженно-нечленораздельное…
Нет, гадкая секретарша обманула мои ожидания и кончала, тихо скуля и сотни раз повторяя шепотом: "Да, да-да, да… ".
Стоя у двери, я по звукам догадывался, что происходит в нескольких метрах от меня, за высоким шкафом. Сначала обе женщины успокаивали дыхание, обмениваясь легкими поцелуями. При этом Полина сообщила начальнице, что любит ее всей душой, что ей было сегодня так же хорошо, как и всегда. Ирина Сергеевна хранила молчание. Потом они долго одевались, шурша одеждой. Наконец я услышал столь долгожданный звук ключа в замке.
Я так стремился наконец выбраться из кабинета, что утратил всякую осторожность и… столкнулся и Ириной Сергеевной. Она видела меня, но ни единым мускулом не показала, что удивлена, раздражена или, наоборот, довольна. Она просто скользнула по мне взглядом и пошла по коридору. Я смотрел вслед, не веря, что эта суровая женщина в строгом дорогом костюме несколько минут назад страстно вылизывала влагалище своей секретарши.