— А после он, постепенно, стал повиноваться бесприкословно. Сказала подойти — тут же шёл; сказала спустить штаны — немедленно так и делал. И смотрел всё время с таким вызовом!
— Вошёл во вкус!
— Ну, типа того!
— Послушай, а как ты бывала одета во время экзекуций?
— Как одета? Почему ты спрашиваешь?
— Хочу получить полную картину. Психологический портрет одной декадентской семейки.
— Ну, как одета… Иногда была в халате, иногда в обычном домашнем прикиде — старые джинсы и футболка; а иногда и в одной ночной рубашке.
— Бюстгальтер под халатом и футболкой ты носила?
— Да какой там бюстгальтер, о чём ты говоришь! Ты дома его носишь?
— Трусы под халатом или под рубашкой были?
— Ну… Не всегда…
Дама-хирург нахмурилась.
— Ты понимаешь, подруга, что ты за эти годы прочно связала в сознании Кости эротические переживания и боль? Ты отдаёшь себе отчёт, что сделала из него садо-мазо? Я не сексолог, конечно, но это же очевидно!
Татьяна ошеломлённо смотрела на школьную подругу.
— И что, ничего уже нельзя сделать?
— Попробуем!
Шум воды в ванной стих. Через несколько минут щёлкнул выключатель, раздались осторожные шаги, заскрипели половицы, потом дверь.
Светлана прокашлялась.
— Слушай, Таня… Я попробую тебе… вам… помочь… Короче: я беру над ним шефство. Но у меня к тебе есть условие.
— Ну, и какое?
— Отныне никаких больше порок. Наказывать его буду я, как сочту нужным. Если он что-то натворит, ты звонишь мне, я при первой возможности приезжаю, и занимаюсь его воспитанием. Идёт?
Татьяна задумалась.
— Идёт.
— Ну, вот и славно. А сейчас я пойду с ним побеседую: очень тебя прошу нас не беспокоить. Да и полечить слегка его нужно… Крем арники есть у тебя, или что-то в этом роде?
— Должен быть. Посмотри в ванной.
Света с сильно застучавшим сердцем пошла в ванную, полную пара, открыла маленький зеркальный шкаф. Арники не было, но был детский крем. Докторша взяла его и направилась в комнату Кости. Деликатно постучала в дверь.
— Да! — послышался Костин голос. — Что такое?
— Костя, это я, — пролепетала Света. — Можно войти!
— Входите!
Света вошла, оставляя дверь приоткрытой: в комнате было темно, но видно было, что парень лежал спиной вверх на том самом злополучном диване, теперь разложенном и застеленном простыней, до пояса укрывшись одеялом.
— Костя, включи ночник, пожалуйста!
Мальчик молча повиновался — зажглась лампа на прикроватной тумбочке. Света вошла и плотно закрыла за собой дверь.
Костя, повернув с подушки голову, вопросительно смотрел на неё. На ресницах его блестели слёзы. Света улыбнулась, подошла и села на край кровати. Погладила парня по голове.
— Ну, всё, всё. Закончились твои мучения.
— Тётя Света, — с мукой в голосе сказал мальчик, — вы знаете, что эти слёзы не от боли.
— Знаю. А теперь давай я тебя полечу. Ладно?
Костя молча кивнул. Света осторожно отвернула одеяло: как и приказала мать, парень лежал на простыне голиком. Зад мальчика был красным, с несколькими лиловыми полосами от особенно сильных ударов.
Света выдавила на руку немного крема и стала осторожно втирать парню в исполосованные ягодицы. Костя очень плотно сжал ноги.