Лера стонала всё сильнее, и сильнее, и в какой-то момент её стоны переродились в протяжный, глубокий, душераздирающий вопль. Ему показалось, что она достигла оргазма, он приподнял свою голову, и решил поцеловать её в губы. Тут же ее руки, ухватив за затылок, направили его в прежнее русло.
Несмотря на все его страстные усилия, она долго не могла кончить. И чтобы не уронить честь офицера, он решил любыми путями довести её до оргазма. Макс попробовал помочь себе пальцами, но она любезно убрала его руку. Наконец, путем проб и ошибок, он нашел то самое место, и именно ту ласку, которая приводила ее в наибольший восторг. Он всегда знал про этот волшебный отросток. Но он долго не мог найти нужный подход, то есть нужное давление и частоту его ласк. Лёгкое касание кончиком языка по этой чувственной бусинке приводило в невесомость всё её тело, и поймав свой кураж, Макс почувствовал себя на высоте. По ее протяжному стону, переходящему в душераздирающий крик, и судорожному сжатию ногами лица он понимал, что привёл её к апогею.
Раз за разом Лера кончала, не подозревая, что самое неприятное ждало её впереди. Ее бурный и продолжительный оргазм стал все сильнее и сильнее заводить окрылённого парня. По его телу волной прокатилась приятная дрожь. Он почувствовал, ломоту в области мошонки, а член гудел от перенапряги. Это было естественное ощущение, характерное для любого мужского организма, который требовал непременной разгрузки. Вот так кончить вместе с женщиной, мечта любого мужчины, и Макс не был исключением. Ему захотелось пулей войти в её рыхлое и влажное чрево, из которого исходил огонь сладострастия.
Он со знанием дела ладошкой погладил её по всему разрезу щели, раздвинул большим пальцем набухшие губки, и ввёл его во влагалище по самую щиколотку. Ответом была электрическая волна, пробежавшая от лона к мозгу. Лера прикрыла глаза, и невольно поплыла по волне сладострастия, взрываясь в оргазме. Продолжая двигать уже двумя пальцами левой руки, правой он расстегнул свои брюки, и достал разъяренного жеребца. Мужчина извлёк свои пальцы, и смочив головку в покрывшемся росой бутоне наслаждения, резко вошел в рыхлое лоно и по хозяйски там заработал.
Лера только сейчас поняла, что её имеют по полной программе. Она захотела отстраниться от насильника, но тут же отвергла свои решения, подумав, что если она это не сделала утром, то сейчас вырываться было тем более глупо. Ну а что ещё можно было сделать? Звать на помощь? Кого, и зачем! Долг всегда платежом красен. От такого внезапного вторжения слезы брызнули из глаз, но она всеми силами пыталась не показать всю гамму переполнивших ее чувств. Обиду и боль, злость и безысходность, унижение. и где-то далеко затаившееся наслаждение. Лера боролась с собой и мысленно кричала: "Нет, только не это". Наконец голос прорезался, и она начала умолять своего благодетеля:
— Макс родимый не надо, только не это, я и так достаточно с тобой нагрешила. Хороший мой, я прошу, не делай этого, не терзай мою душу. Макс пожалуйста отпусти, ты обещал, что только там поцелуешь.
Но мужчина её буд-то не слышал. Размашисто двигаясь туда и обратно, он думал, как быстрее себя ублажить. Это и в самом деле скоро случилось. Он почувствовал, как струйка чего-то горячего скользнула по мочевому каналу, сжатому до боли кровеносной губчатой тканью. Затем ещё одна, потом снова и снова, и вот он почувствовал, как влагалище начало раздуваться, и наполняться горячей и скользкой на ощупь живительной влагой. Член словно купался в огромном сосуде, не касаясь его нежных стенок. И когда стало совсем невыносимо больно от ощущения щекоты он, распластался на ней, и в знак благодарности начал зацеловывать её прекрасное личико. Как белая куропатка, Лера прятала свою голову под подолом, стараясь натянуть платье как можно выше. Она не хотела видеть его, толи со стыда, толи пряталась от его поцелуев, тем самым оголяя свою роскошную грудь.
Мужчина не понял намёка, и ухватился за её вожделённые сисечки, освободив их от бюстгальтера. Фантастика! Подвигав своими бёдрами между её раздвинутых ног, он ощутил всю теплоту и нежность прекрасного женского тела, но больше его поразило, что член вообще не опал. Напротив он стоял как деревянный, и требовал продолжения сладких почесываний.