— Па-ап: — тоскливо протянула Оля.
— Чего, доча?
— Что-то мне нехорошо: Жарко, душно: Может, ты один на пляж сходишь, а я вернусь, полежу?
— Тебя может проводить? — заволновался отец.
— Да не, все нормально, устала, наверное, просто, — отмахнулась девочка.
— Ну, тогда иди, конечно. Заодно за мамой приглядишь. А я схожу — окунусь.
Оля развернулась и побрела по пыльной дорожке назад, к домику, в котором они отдыхали этим летом. Конечно, домиком это сооружение назвать было сложно — скорее что-то среднее между сараем и бараком, с уличным туалетом, летним душем и общей столовой. Такие строят местные жители, как раз для расселения многочисленных отдыхающих, которым не по карману санатории.
Пройдя вдоль длинного высокого забора Оля отворила скрипучую калитку и вошла во дворик. За длинным столом, угнездившимся под навесом, сидела мама и трое мужиков из соседней комнатушки. Они пили вино и играли в карты. Странно, подумалось Оле, — у мамы с утра болела голова, отчего они и отправились на пляж вдвоем с отцом. Впрочем, может ей уже полегчало?
— Привет, мам, — вяло махнула она рукой, — Я чего-то подустала — пойду, прилягу.
— Ага, — кивнула мама, не поворачиваясь, и тут же заливисто захохотала какой-то очередной шутке.
Оля прошла в комнату и прилегла на скрипучую кровать, стоявшую у стены. Она прикрыла глаза, накрылась легким одеялом и протяжно зевнула. Похоже, в самом деле просто устала. Девочка уже начала задремывать, когда какой-то шорох за стеной заставил ее насторожиться.
— Давай-давай, не тяни, — пробормотал мужской голос. — Проиграла — надо расплачиваться.
— Тихо! — одернул его другой голос, отчего-то похожий на мамин. — У меня дочка за стенкой, не надо, чтобы она слышала. Сейчас все сделаю.
Вжикнула молния и мужик издал протяжный довольный выдох. За стеной скрипнула кровать — видимо кто-то на нее сел — и раздались какие-то непонятные шуршащие звуки. Оля насторожилась.
— Да-а: Давай-давай, крепче сожми! — пропыхтел мужик и было в его голосе что-то такое, от чего по телу девочки пробежали мурашки.
— Блин, отпусти голову! — полушепотом вскрикнула мама. — Мы так не договаривались!
— Заткнись и рот открой! — прошипел мужик.
— Нет! Я обещала только: — звук пощечины прервал ее слова.
Мама всхлипнула и тут же кашлянула, точно подавившись чем-то. Шуршание сменилось какими-то чмокающими звуками, в такт которым тут же принялась поскрипывать кровать.
Оля почувствовала, как внизу живота набухает что-то большое, горячее, непонятное. Словно кто-то разжигает там костер, и тугие языки пламени того и гляди вырвутся наружу.
Чмоканье участилось, мужик натужно захрипел и несколько раз резко фыркнул, отчего кровать сотряслась и легонько ударилась об стенку. Через пару секунд Оля услышала жалобный мамин всхлип и судорожный кашель.
— Глотай, дура, тогда и не подавишься, — беззлобно посоветовал мужик. — Ну, кто, следующий?
Сразу же стукнула дверь.
— Как следующий? — испуганно вскинулась мама. — Мы только на одного договаривались!
— Ай, не пизди, — раздался в ответ новый голос.
Тяжелые шаги простучали по полу и замерли возле самой стены. Кровать скрипнула, а потом натужно застонала, словно принимала на себя груз значительно больше обычного.
Оля почувствовала в трусиках влагу. Неужто описалась? В страхе девочка сунула руку между ног, случайно задела там какую-то горошину, и ее словно пронзило разрядом тока.
— Руки убери, — прохрипело за стеной. — А то щас порву, и сама будешь своему дураку объяснять, что случилось.