Прошуршав по коридору мимо двери в комнату Любы, женщина заметила, что дверь неплотно прикрыта и в комнате горит свет. Но никаких звуков не было слышно. К лучшему — решила Юля и пошла в ванную. Только заперев дверь изнутри, она почувствовала облегчение, и принялась застирывать свои джинсы.
— Надеюсь, Люба ничего не заметила. — думала про себя молодая женщина. — Стыд-то какой, разбила ей чашку и стою теку, как сучка на случке, пока она меня по щекам хлещет.
Такую реакцию на произошедшее она сама от себя не ожидала. Юля всегда считала, что может за себя постоять и словом, и кулаками, если надо. А тут…
Застирав джинсы и приняв душ, она неожиданно вспомнила, что еще не ела сегодня, и желудок стал настойчиво об этом напоминать. Повесив джинсы сушиться, она тихонько прошла на кухню, всё еще опасаясь встречи с Любой. Но та была в своей комнате и каких-либо угрожающих звуков оттуда не доносилось. Приободрившись этим, женщина стала разогревать пищу. Она смолотила тарелку супа, и как раз раздумывала, не разогреть ли еще, когда на кухню вошла хозяйка квартиры.
— Поела? — строгим голосом спросила она.
— Да, спасибо. — не нашлась что ответить от неожиданности Юля. Румянец прилил к её лицу, так как после случившегося в комнате Любы, она не знала, как теперь себя вести с ней. Её пощечины всплыли в памяти. А так же и тот эффект, который они вызвали.
— Нравится, когда с тобой грубо? — Люба закурила, и сейчас её взгляд сквозь выдыхаемый дым казался каким-то особенно тяжелым.
Под этим взглядом Юля чувствовала себя обнаженной. И в то же время она не ощущала в себе сил что-либо предпринять. Наверное, так себя чувствует кролик перед удавом. Она просто молча стояла.
— Разденься. — последовал приказ. Он был сказан жестким, не терпящим возражений голосом. Глаза при этом сверлили Юлю, гипнотизируя женщину. Но она просто стояла, пребывая в каком-то трансе.
Немая сцена длилась какие-то мгновения. Люба в два тяжелых, но проворных шага оказалась рядом с молодой женщиной и тут же последовала пощечина. Чуть сильнее, чем доставшиеся ей днём, но сейчас эта пощечина подействовала как спусковой крючок — Юля сделавшимися вдруг непослушными пальцами развязала пояс халата, а потом позволила ему просто упасть к ногам.
К этому моменту хозяйка квартиры уже опять сидела за столом с сигаретой в руке, и оценивающе рассматривала открывшееся ей тело. А посмотреть было на что, ведь Юля в свои 27 и родив ребёнка, выглядела как девочка-подросток: худенькая, вес не более 50 кг; аккуратные грудки, венчавшиеся острыми вздернутыми сосочками, озорно смотрящими в разные стороны; плоский живот; аккуратно подбриваемый лобок с узкой полоской шерстки; и по-подростковому узкие бёдра, вскружившие в джинсах голову не одному десятку мужчин. К слову, Юля уже отчетливо ощущала тяжесть внизу живота, хотя появилась она значительно раньше, чем женщина это осознала.
— Подойди, — рукой с зажатой сигаретой Люба указала место, куда нужно встать. Голос её всё так же был властным и каким-то глухим…
Молча женщина подошла к хозяйке квартиры, боясь встретиться с ней взглядом, и встала на указанное место. Почти вплотную к Любе. Та, стряхнув пепел с остатка сигареты, протянула руку к юлиной груди и уместив её в ладони, как бы взвесила грудку. При этом Юля кожей ощущала жар от тлеющей сигареты, когда та приближалась к коже вплотную. Оставшись, видимо, удовлетворённой правой грудью, хозяйка повторила эти манипуляции и с левой. При этом она вскользь коснулась сигаретой одного из сосков. Женщина дёрнулась, но не издала ни звука.
— Молодец, шлюшка. — Люба затушила окурок в пепельнице и одобрительно похлопала по бедру.
А затем её пальцы скользнули между ног Юли.
— Да у тебя там просто водопад. — констатировала она, — Ложись животом мне на колени, руки в пол.
Как загипнотизированная, женщина выполнила это указание, уперевшись руками в пол. А головой практически уперевшись в стену. В таком положении её попа была максимально выпячена, что и требовалось Любе. Первый удар неожиданно обжег правую ягодицу. Юлю пороли ладонью по голой заднице, как маленькую девочку. И было в этом что-то грязное, но такое вязкое, что затягивало женщину, не позволяя даже подумать о неправильности ситуации. Впрочем, она чувствовала свою вину и за разбитую чашку, и за то, что потекла, как шлюха от пощечин…