Я приспустил джинсы, снял рубашку потом стянул джинсы и носки и замешкался.
— Трусы снял быстро- опять подстегнула меня Надя
— Последний раз говорю-, видя, что я медлю, сделав шаг вперёд и угрожающе поднимая ремень. Я живо снял с себя трусы и прикрывшись руками стоял перед ней.
— Руки по швам, по швам, я сказала- опять прикрикнула на меня она. Я нехотя сложил руки, как от меня требовали.
— Так отлично, теперь повернись, ну вот всё в порядке и чего раздеваться боялся, когда всё на месте и выглядит ну очень даже неплохо? Всё ложись на профилактику-
Она только теперь обратила внимание на лавочку.
— Ой, какая чудная вещица, всё понятно, как и что, давай через неё устраивайся. Ноги привяжу к ножке дивана, так, что сюда поближе. —
Я перевалился через лавочку, она начала меня связывать. Сначала руки у запястий, потом ноги к ножке дивана, потом к лавочке через спину и последней верёвкой привязала чуть выше коленок к лавочке, там были специальные вырезы для верёвок.
— Какая чудесная лавочка, это кто кого на ней воспитывает? —
Спросила Надя.
— Меня жена иногда, ну мы больше играем в наказание-
— Ну я играть в наказание не буду, я буду наказывать- сказала она и взяв ремень в руки перешагнула через меня одной ногой и сжала меня коленками в области талии.
— Ну что поехали? — спросила Надежда.
— Не надо Надь, ну пожалуйста, прости- я испугался, предчувствуя отнюдь не пять-десять раз.
— Поздно батенька, выпорю прощу- и как врезала мне, сначала по одной, потом по другой половинке, ой ты господи, как больно, это же надо? Такая хорошенькая, красивая и такая боль: Удар, ещё удар, ещё, ещё ещё:
— Надюшка миленькая, не надо, уй как больно. Уй-я. Не надо. Не буду Всё сделаю, что скажешь, только не бей-
Девайс по ощущениям, шпарил и жарил жопу так, что напоминал, скорее розги, чем ремень. А она продолжает стегать, я туда-сюда, не вырваться, привязала на совесть и только крепче меня коленками сжимает. Слёзы сначала сами по себе закапали из глаз, потом и орать начал и плакать навзрыд, а она не смотря ни на что продолжает и вопреки моим стенаниям приговаривает. Жопа как на раскалённой сковородке, а каждый новый удар, как ложка кипящего масла, а она только приговаривает в ритм:
— Хорошо, вот здорово и этот отлично пошёл, будешь знать, как вести себя с дамами, будешь знать, вот тебе, вот тебе, получай, получай, ещё, ешё, ещё, фу устала, перерыв, ой как здорово, душу отвела, всех вас так драть надо, как коз сидоровых. Был бы у меня такой муж, как ты я бы тебя воспитала, как надо, шёлковый ходил бы-
Она положила ремень на стол и закурила.
— Сейчас перекурю и продолжим- посмеиваясь сказала она. — Сняв лифчик и одной рукой поглаживая, пощипывая мяла себе грудь, а другой гладя промежность, сигарету клала, то в пепельницу, то просто держа во рту.
А я рыдал, меня так никогда не лупцевали, да, ремень у неё был то, что надо, широким так больно не будет, я даже не знал, что узким можно так больно пороть. Ни хрена себе, пять-десять раз, вот уж правда нашёл себе приключение на собственнуб жопу, а она ещё продолжать собирается.
— Наденька, не надо больше, что хочешь сделаю, только не надо. Не могу как больно.
— Ой, вот только не скули, а то и третья ходка будет- был безжалостный ответ
— Нет ремень и правда хорош, сразу полосы проявляются, разукрашен будешь будь здоров как, постарайся чтобы жена не увидела, а то ведь всю правду рассказать придётся, ну что поехали дальше? — Она подошла
— Ай не надо, ой, ай, как боольноо, Надяяя, пожалуйста, А-ааа — Я уже вопил. Никак не перестаёт. У меня уже в глазах темно. Сколько я получил? Она вслух во всяком случае, не считала. Хорошо в доме стены толстые, при закрытых окнах, хоть оборись никто не услышит.
Наконец она прекратила порку и опять стала мять себе грудь и гладить промежность. Затем сняла с себя трусики и встала передо мной на коленки и заставила лизать, схватив меня за волосы и пригибая голову к своей киске. Я не лизун, но безоговорочно, боясь противоречить, делал всё, что она говорит, а она стонала от возбуждения и только направляла мой язык туда или сюда. Потом меня развязала, повалила на диван, а у меня не стоит, перенапрягся и жопа горит, как огонь, но она всё таки подняла его сначала поцелуями в губы с язычком, а потом минетом и гладя руками, села на меня и мы поскакали в сторону моря.
Теперь когда я в деревне один, она иногда приходит ко мне потрахаться и командует, а я смотрю, чтобы ей всё понравилось, не в силах забыть как наказывают, плохо себя ведущих мальчиков. И если бы она меня в первый раз ремнём просто погладила, а не отутюжила, как Бог черепаху, было бы вообще здорово.