— Ну что, Саша? — улыбнулась Наташа, — Нравится быть малышом? Не нужно делать уроки. Можно весь день просто лежать в пеленках. Не говоря уже о том, как все о тебе заботятся. Поят молочком из бутылочки, купают…
Ксюша снова тихонько захихикала.
— Правда, удобно? — спросила меня Наташа, — Можно писать и какать себе в подгузник, когда захочешь. И всегда придет заботливая няня, подмоет между ножек и завернет в новые, сухие пеленки.
Наташа неожиданно протянула ко мне руку и пощупала мои пеленки.
— Интересно, в каком сейчас состоянии твой подгузник, — улыбнулась она, — До сих пор сухой?
Я обиженно поджал губы.
— Что надулся? — спросила меня Наташа, — Все малыши писают и какают в подгузник. Думаешь, я тебя просто так обернула между ножек марлей? Я же знаю, что ты сейчас туда пописаешь. Потому что ты сегодня все делаешь, как маленький.
— Я не маленький! — снова запротестовал я.
— А кто, большой? — замеялась Наташа, — Уже забыл, как ты недавно описался? Большие дети ходят на горшок, а мне этого от тебя пока не удалось добиться.
Девушки дружно засмеялись.
— Ну что молчишь? — не унималась Наташа, — Разве я не права? Ты же сейчас, как грудной малыш, описаешься и наложишь кучу себе в подгузник.
Чувствуя, что у меня почти не осталось сил терпеть два мучительно сильных позыва, я с обидой понял, что Наташа была права.
— А вы, девчонки, как считаете? — с улыбкой обратилась Наташа к стоящим рядом девушкам, — Саша ведет себя, как большой ребенок? Или маленький?
— Еще спрашиваешь! — засмеялась Ксюша, — Твоего мальчишку сейчас не отличить от грудного малыша.
— Я большооо… — закричал я и неожиданно осекся, громко обкакавшись.
Повисло неловкое молчание, сменившееся оглушительным хохотом.
— Не хочешь нам сказать, что случилось? — шутливо спросила меня Наташа.
— А ты не догадываешься? — засмеялась Оля, — Твой мальчишка только что наложил кучу в подгузник!
Я продолжал увеличивать кучу у себя под попой. Противная теплая масса растекалась во все стороны, не помещаясь в тесный подгузник.
— Ну что, Саша? — улыбнулась моя сестра, — Будешь признаваться, что ты только что сделал?
— Как сразу покраснел, — засмеялась Ксюша, — Что, стыдно лежать с кучей в подгузнике?
Не зная, куда деться от смущения, я окончательно сдался и повинуясь второму нестерпимому позыву, пустил в марлевый подгузник сильную струю.
— Ой, смотрите, девчонки! — неожиданно крикнула Ксюша, показывая на меня пальцем, — У карапуза даже пеленки насквозь мокрые.
— Ага, я тоже заметила это мокрое пятно, — подтвердила Оля, — Как раз между ножек.
— Значит Саша уже и написать себе в подгузник успел, — улыбнулась Наташа.
Весь красный от смущения, я продолжал вовсю писать в марлевый подгузник.
— С каким удовольствием мы писаем в пеленки! — засмеялась Наташа, — Я знала, что тебе, Саша, понравится быть малышом.
— А как только что кричал, что большой! — улыбнулась Ксюша, — И чем он сейчас отличаешься от остальных малышей, которые писают и какают в пеленки?
— Самое интересное, что на горшок ходить отказывался, — не унималась Наташа, — А стоило запеленать, как грудного, сразу сходил в подгузник и по-маленькому, и по-большому.
Девушки снова засмеялись. Несколько минут я вынужден был слушать, как они шутливо обсуждают мои мокрые пеленки.
— Наверное надо помочь тебе подмыть карапуза, — предложила Оля.
— Не хочу прямо сейчас подмывать, — сказала Наташа, — Пусть полежит полчаса мокрый. В наказание за упрямство.
Я подумал, что девушки снова сядут на диван и в кресла, но они вышли из комнаты, оставив меня одного. Мне было очень неуютно в мокрых пеленках, особенно когда они начали остывать. Я лежал, боясь пошевелиться, потому что каждое движение вызывало противное перемещение большущей кучи в тесном подгузнике. Вскоре я с удивлением почувствовал, что мне снова хочется писать. Догадавшись, что Наташа все-таки подмешала мне в молоко мочегонное, я чуть не заплакал от обиды.
— Ну что, семилетнее чудо в мокрых пеленках, — обратилась ко мне Наташа, вернувшись вместсе с подругами в комнату, — Буду сейчас тебя подмывать. Хотя если честно, так не хочется.
— Что, грязного подгузника испугалась? — со смехом спросила Оля.
— Представляю, что у мальчишки там творится! — засмеялась Ксюша.
Все трое подошли к столу.
— Сейчас посмотрим, что Саша нам приготовил, — улыбнулась Наташа, начиная разворачивать мои пеленки.
Быстро меня распеленав, Наташа осторожно развернула подгузник.
— Ничего себе обкакался! — засмеялась Ксюша, показывая пальцем мне между ног, — Даже писюнчик с яичками грязные!
— У обкакавшихся мальчиков это обычное явление, — заметила Оля, — Давай-ка лучше посмотрим, как у карапуза выглядит попа.
Наташа рывком задрала мне ноги вверх. Лежа перед тремя девушками голышом, я не знал, куда деться от смущения.
— Я и не представляла, что ребенок может в семь лет так обкакаться, — заметила Ксюша.
— И я смотрю на его грязную попу и не верится, что перед нами семилетний ребенок, а не семимесячный малыш. , — улыбнулась Оля.