Я был рожден мальчиком и назван родителями Мишей, но всегда сколько помню, осознавал себя девочкой/девушкой/женщиной. Тихий подросток с субтильной фигурой и большими голубыми глазами. Никогда не участвовал в мальчишеских играх и драках -отчетливо понимал — это не мое. В куклы правда тоже не играл, но очень любил помогать маме по хозяйству. Очень часто надевал старый мамин домашний халат (мама его для меня укоротила) и занимался уборкой квартиры или помогал маме готовить еду. Отца у меня не было — он ушел от нас когда мне было три года. У мамы, наверное, были какие-то связи на стороне, она еще не старая — 35 лет, но я об этом ничего не знал.
Во время моих "трудовых вахт" по хозяйству, мама часто смеялась над моим женским "одеянием" и ероша мне волосы ласково приговаривала:
— Ах ты моя помощница, аккуратная и старательная, какая маме помощь и облегчение! Прямо не сорванец Миша, а послушная девочка Маша!
Однако, по мере того как я подрастал, этих шуток становилось все меньше, а голос мамы звучал все тревожней. Потом она поймала меня на том, что я тайком надеваю ее одежду и белье, когда остаюсь дома один. Мама попыталась со мной "серьезно поговорить", но я расплакался и только мямлил, что вынужден так делать потому, что у меня нет своего женского гардероба. Мама, в конце концов, тоже всплакнула и — сердце не камень — разрешила мне носить женскую одежду при ней. Но: только дома и в строгой тайне от окружающих.
На ближайший день рождения она подарила мне косметический и маникюрный наборы и показала, как накладывать простейший макияж. Радости моей не было предела. Я надел мамины лифчик и трусики (подложив в районе грудей комочки свернутых колготок) , наложил макияж, напялил юбку и блузку и, взгромоздившись на высокие каблуки продефилировал перед мамой. Она тяжко вздыхала, охала, но признала, что встретив меня на улице приняла бы за молодую симпатичную девушку.
Когда я закончил школу и встал вопрос, как мне жить дальше, я твердо заявил маме, что иначе, как женщиной себя не представляю. Мама разрыдалась и только повторяла:
— Что же теперь с нами будет, Мишенька? Я тебя растила-растила и вот — полюбуйтесь…
Я подошел к ней, погладил по голове и начал утешать. Я гладил ее, целовал в глаза, щеки, шею и вдруг, наши губы встретились. Мама вначале испуганно отстранилась, но потом, странно посмотрев на меня вдруг сама впилась в мои губы. Ее поцелуй был терпким и страстным. Она же, оторвавшись от моих губ, схватила мою руку и положила себе на грудь. Нижнего белья на ней не было — она пришла ко мне после душа, и через тонкую ткань халата хорошо ощущались торчащие соски. Мама торопливо расстегивала пуговицы халата и через минуту осталась обнаженной. Она схватила мою вторую руку и поместила себе между ног. Моя ладошка сразу ощутила ее мокрую горячую щель. Мама продолжала целовать меня в губы и бессвязно шептала:
— Да чем всяким волосатым мужикам по углам давать, я лучше своему сыночке, моей кровиночке буду радость доставлять… Иди ко мне мой сладкий, мой гладенький и красивый, мамочка тебя так любит…
Она положила руку на мой пах. На мне была только тонкая ночнушка — спал я без белья. Мама провела рукой и радостно вскрикнула — мой тонкий, но длинный член стоял колом! Она стянула с меня ночнушку, упала на кровать и буквально силой затащила меня на себя. Я был возбужден, но не настолько, чтобы забыть, что подо мною моя мать, поэтому проявлял свою страсть весьма умеренно. Но моя мама — опытная женщина: я мгновенно оказался на ней, мои руки уже сжимали ее груди 4 размера, а член провалился в ее сладкую горячую дырочку. Мама прошептала: