Стоя в одном нижнем белье, состоящем из красного ажурного лифчика и тонких трусиков, Мэйко, держа в руке бокал вина, праздно смотрела в гигантское окно своей квартиры. Там, с высоты 38-го этажа, во всей красе обнажалась просторная панорама вечернего Токио, усеянного мириадами звезд мерцающих огней небоскребов, переливчатых неоновых реклам и красочных мультимедийных стендов. Далеко внизу, покрывая магистрали нескончаемыми светлыми нитями фар, виднелись тысячи бликов авто. Где-то же, словно катаной пронзая темный смог воздуха, незримо сочилась меланхоличная струнно-щипковая музыка.
"Токио: – только и подумала она, любуясь сим потрясающим видом. – Столица нашей страны Восходящего Солнца, высоких технологий и красочных аниме. А также, множества одиноких мужчин и женщин:"
При сей мысли, она, невольно впитывая в себя витающую меланхолию звуков, немного взгрустнула и, вновь отпив бодрящего вина, уже без всякой мысли уставилась в сверкающую красоту ночного города.
Являясь зрелой 30-летней женщиной, с идеально красивым лицом японки и великолепным фигуристым телом, она так и оставалась одна, всё откровенней утешаясь после офисной работы в компании сего винца, созерцания вечера и: темного немецкого дога Роланда, который, с недавних пор, стал для неё даже больше чем просто "друг человека".
"Впрочем, в своем одиночестве виноваты мы сами: – вновь принялась размышлять Мэйко, красиво мерцая серебристыми тенями век. – Ведь, это лишь наша многовековая восточная застенчивость, постоянно толкает нас в тупик бесконечного одиночества: И, если для нас, девушек, скромность "второе украшение" , то, для мужчин, это все-таки проявление внутренней слабости: Да-да, мужчины, всё же, должны всегда быть хоть чуточку смелее нас! Но, они не смелее: Наоборот, такое ощущение, что таких уже больше и не осталось! Сплошь слабаки, да мамкины сынки! Лишь раз уволили с работы – тут же себе харакири! Не смог оплатить выплаты по кредитам – харакири! Изменила жена – харакири!
Не отвечает взаимностью возлюбленная – харакири! Харакири, харакири, харакири! Из-за них, мы уже не один год стойко лидируем в мире по количеству самоубийств на душу населения! Ужас! Кошмар! Катастрофа! Ах, где же вы, отважные мужчины, коих было так много в нашей славной истории?! Где вы, храбрые самураи и беззаветные камикадзе, которые, если и уходили из жизни, то, во имя боевой чести! Во имя императора и Отчизны, а не из трусости к банальным житейским дрязгам! Где же вы, настоящие мужчины?!"
Поддавшись внутреннему порыву, Мэйко, обернулась и с грустью оглядела стены уютной квартиры – на всех обоях, красочным принтом пестрели изображения её любимых средневековых самураев, кои, сплотившись в конной атаке… храбро неслись на какого-то врага!
"Где же вы?! – вновь мысленно повторила она вопрос, опуская ладонь на одно из изображений. – Неужели от вас сейчас остались лишь одни кобели?!"
– Гав-гав-гав-гав! – тут же окатила её веселая рулада собачьего лая.
Выскочив откуда-то из подсобки, верный немецкий дог кинулся к её стройным ногам.
– О, Роли! – сразу радостно встрепенулась она густо-накрашенной пышностью ресниц. – Почувствовал грусть своей госпожи и решил её поразвлечь?! Что-ж, спасибо, тебе, дорогой мой мальчик! Похоже, только ты в этом мире понимаешь меня:
Дружески погладив его по голове, она, лукаво "стрельнув" по нему темной раскосостью красивых глаз, опустилась на красный диван, и, оставив бокал выпитого вина, вдруг медленно стянула с себя: тонкую материю трусиков!
– Гуф-гуф! – моментально отозвался глухим "прононсом" дог, виляньем хвоста приветствуя начавшуюся интимную прелюдию.
Мэйко же, не сводя с него взгляда, потянулась руками за спину и, одним махом сняла с себя и лифчик, тут же: метнув его ему в собачью морду!
– Хахахаха, Роли! – звонко рассмеялась она своей дерзости, видя, как бюстгальтер смешно повис на его вытянутом "фейсе". – Какой ты у меня всё же забавный!
Пес, лишь скромно гавкнув в ответ, смахнул с морды нежную ткань, и, навострив уши, с удвоенным интересом уставился на оголившуюся хозяйку – маня бледно-янтарным оттенком безупречной кожи, она просто потрясала своими крутыми бедрами и упругостью прелестных титек, красиво увенчанных сочными "вишнями" алых сосочков!
– Что, нравится госпожа? – улыбнулась она, не без слегка выступившей "краски" , заметив его потекшие слюни. – Я знаю, что я прекрасна как расцветшая сакура: И, я знаю, что ты, вновь желаешь меня:
– Гуф: – совсем тихо ухнул дог, в ответ лишь пуская новые слюни.
Видя, что он просто сжирает её своими мудрыми глазами, Мэйко, наконец, соскользнула с дивана, и, с улыбкой приняв лицом первые ласки его слюнявого языка, медленно повернула его к себе задом.