Хватит с нас таких прогулок. Лучше будем смотреть порнушку, да трахаться. Тут же почувствовал укол сожаления — все таки тот минет был самый лучший, и было бы очень жаль, если он никогда больше не повторится. А еще в попку бы Таню трахнуть — я был бы самым счастливым мужем на свете! Таня несколько раз пыталась мне дать себя трахнуть в попу, но ей было больно, и мы это прекращали. Внезапно шум воды прекратился — что то она быстро. Из ванны появилась Таня. Не знаю что она там мыла, но размазанные тушь и губная помада никуда не делись, ничего не поменялось, только руки были влажными!
*****
Непривычно открытая была моя попа, даже для меня, которая почти всегда носила стринги. Возможно необычность добавляла и моя поза — я стояла перегнувшись через стол, на котором был ворох старой одежды. Юбка была задрана, стринг не было, а в моей душе колотился ужас с диким возбуждением. Какая же я была дура! Почему я вначале делаю, а потом думаю??? Мне бы пора понять, что за все время Веста никогда еще не проигрывала мне. То ли она угадывала мои действия, и я действительно была "тупой шлюхой". Или она была ведьмой, нечистой силой, которая так же знала все мои предстоящие действия, и этот вариант был даже хуже.
Как я бежала к выходу! Дверь была рядом, внутри меня бурлили адреналин, и я, казалось, не бежала, а летела, пока не впечаталась в закрытую входную дверь. Какой магией Веста ее заперла, или она знала что я так сделаю, и заранее закрыла ее? Но как бы то ни было, убежать я не смогла, а просто разревелась от бессилия и уселась на корточки перед злополучной дверью. Веста появилась через пару секунд, подошла ко мне, и взяв меня за волосы молча потащила меня за собой. Из за того, что я была ее выше, мне пришлось согнуться очень низко, так как Веста сгибать свою руку, в которой она держала меня за волосы, совершенно не собиралась. Это было до такой степени обидно, что реветь я стала еще больше. Казалось прошла целая вечность, прежде чем мы зашли в примерочную. Не отпуская мои волосы, Веста перегнула меня через стол, задрала юбку и разрезала мои стринги. "Ты мне нравишься" — неожиданно Веста прервала свое молчание — "Я люблю ломать таких сучек как ты. Тебе минута, что бы ты вспомнила все свои ошибки". Наступила гнетущая тишина. О чем я должна была думать — я просто не соображала. Я так и простояла перегнувшись через стол и боясь шевельнуться. Пока так же неожиданно Веста сказала "Ну что ж, начнем"
Я не успели ничего сообразить, что она собиралась начать, как мою попу обжег удар. Я громко вскрикнула, но к своему стыду, даже не попыталась выпрямиться, настолько я была напугана и подавлена. "Значит тебе нечего вспомнить? Значит ты всегда вела со мной правильно?" — проворковала ласково Веста и я опять закричала от удара. "Еще один крик и ты получишь плеть! Поэтому мой тебе добрый совет — Заткнись!", и мою попу вновь обжег удар. Но теперь я собралась всеми силами и только замычала в ответ, видимо это Весту устроило, и она продолжила — "Видимо ты действительно тупая шлюха, поэтому сделаем так: я говорю тебе твой проступок, ты его повторяешь, считаешь номер удара и громко извиняешься.
Поняла тупая шлюха?" — и не дожидаясь моего ответа она снова шлепнула меня по попе. Я ревела, меня так не наказывали наверно лет с пяти, когда я уронила банку с вареньем на ковер, и теперь меня снова наказывают, причем непонятно за что! Впрочем непонятно — это было не совсем правильно, пока моя попа отходила от удара я услышала "Я тебе сказала трусы не надевать когда идешь ко мне! А ты что? Что ты нарушила?" Меня трясло, такого количества унижения и незнакомых мне чувств у меня никогда еще не было, поэтому мой мозг разрывался от всего, и я не могла сообразить что мне ответить, но Веста быстро помогла мне принять верное решение, когда я замычала от очередного удара по моей попе. "Я ввиновата, что оодела трусики" — промямла рыдающим голосом я. "Я тебе что говорила? Как нужно отвечать?" — и опять удар — "Для очень тупой шлюхи повторяю — Повторяешь проступок, считаешь номер удара и громко извиняешься. Поняла шлюха ты тупая?", и удар, и еще больше обида, и еще больше слезы. Неожиданно во мне что то оборвалось, сломалась какая то преграда, после чего стало на душе гораздо легче. Да, я виновата, да я не выполнила всего, что говорила мне Веста, и теперь заслуженно получаю за это наказание. Я даже перестала реветь, и появилось чувство благодарности к Весте, за ее воспитание меня, тупой шлюхи.
Удары сыпались, и я послушно их считала, повторяя все свои проступки, причем придумывая даже те, которых не было, но ведь Веста меня шлепнула, значит было за что! Вместе с идиотским чувством благодарности появилось опять гадкое возбуждение, я ведь виновата, и меня за это наказывают, а я даже не сопротивляюсь, только покорно все воспринимаю, это я, чье появление на подиуме производило фурор, та, кому муж писал стихи и дарил цветы по поводу и без — вот что подпитывало эту грязь. Я вспотела, дрожь не прекращалась, я текла так, что чувствовала влагу на внутренней стороне бедер. Одна Веста оказывается знала как нужно вести себя со мной, никаких цветов, стихов, поклонений.
Нужно было показать мне кто я на самом деле, нужно выло вести со мной как со шлюхой, не сюсюкать со мной, а делать со мной то, что хочется. Вот как сейчас, Веста вела со мной как со шлюхой, доступной, грязной шлюхой, какой я наверно и являлась. Попа пылала, возбуждение бурлило и стекало выделениями по моим бедрам, я уже не понимала что говорю, помню только как крутила попой. Неожиданно удары прекратились, и я застонала, как же я хотела кончить, именно сейчас, именно здесь, именно при Весте, при той, которая чувствует меня, знает что мне нужно. "Ты завтра вечером сыграешь с мужем в проститутку на улице! К тебе подъедет серая машина и ты выполнишь все, что тебе прикажут шлюха! Если и в этот раз подведешь бить кнутом! Тебе ясно?" — чувствовалось в голосе Весты возбуждение, неужели это все ее тоже возбуждает?
Неужели девушке нравится вести себя как парень с другой девушкой, быть главной, подчинять? Почему эта мысль крутилась во мне — я не знала, видимо я была такой, как меня называла Веста… "Я знаю что ты тупая шлюха, но повторять все по нескольку раз меня уже утомляет!" — мою попу обжег удар еще сильнее, чем были удары до этого — "Тебе все понятно шлюха?" — "Дааааааа" — единственно что могла я произнести, мой мысли туго ворочались в океане возбуждения. "Что да?", еще удар по попе — "Как нужно говорить шлюха?" — "Мнеее всее пппоняттно Вестаа" — голос дрожал, желание кончить сметало все остатки разума. "Веста — будет слишком для шлюхи. Со шлюхой я не буду Вестой, будешь называть меня… . мадам, тебе сучка все ясно?", и мою попу обжег еще один довольно чувствительный удар — "Дддда мммадам", и снова удар — "Как тупая шлюха должна отвечать? Кому понятно?" — и опять шлепок, "Шшлююхе понятно ммадам" — ответила я уже рыдающим голосом. Рыдала я от обиды на себя, за то, что я такая тупая, что не могу с первого раза сообразить свой ответ, не знаю что говорить. Ведь у меня никогда ее не было такой ситуации, и не было такой "мадам".
"Только и знаешь что реветь сучка ты тупая. Чтобы все сделала как я приказала" — тут мою попу обжег такой удар, что я завертелась и заорала от боли. "А вот это кнут шлюшечка! Не заставляй меня его применять. Тебе понятно?", я даже не успела сообразить, как моментально, зареванном голосом произнесла — "Шлюхе понятно мадам!". "Как порка на твою тупость хорошо действует. Будем учить тебя чаще". А я ревела — до того было больно и обидно, что только после наказания я становлюсь не "тупой шлюхой". Неожиданно я поняла что нахожусь одна в комнате, от такого открытия я даже реветь прекратила. Быстро вскочила с пола, где находилась после удара кнутом и осмотрелась. Единственно, что я заметила на столе это была теннисная ракетка, которой, видимо, меня и шлепала Веста. Мне почему то захотелось взять ее в руки, что и было сделано с особым благоговением, ведь это был инструмент наказания меня. Я смотрела и не могла перестать думать о том, как этой штукой наказывали меня, как "выбивали из меня дурь". К своему изумлению я поняла что опять начинаю возбуждаться от того, что меня этим наказывали, и поэтому, я быстро спрятала ракетку под ворох старых газет отряхнула юбку, молча, на автомате сняла трусики, и пошла к выходу.