Сельма на работе почти не появлялась, хотя где-то в октябре ее токсикоз прекратился. Живот у нее был довольно больший — ходила она утиной походкой и спуск, а тем более подъем по лестнице превращался в путешествие. Она снова начала рваться к плите — ей надоела моя однообразная готовка. Но долго стоять на ногах ей было тяжело. Заказы на дизайн сайтов Сэм стала брать по минимуму, и Сельма делала эскизы на бумаге — ей было тяжело сидеть за столом перед компьютером. Филип (все его звали — Фил) — программист, которого Сэм взяла на разработку сайтов, превращал их в электронный вид, и размещал на разработанных им страницах. Сельма потом только оценивала и говорила, что нужно подправить. Каждую свободную минуту она рисовала. В гараже и кладовой стояли мольберты, рамки, холсты. Она поддерживала отношения только с одной галереей, и люди уже ждали ее новые работы. Она рисовала Сэм, Бекки с Сарочкой — и вместе и по отдельности, пейзажи. При чем, не просила позировать — в основном по памяти. Пейзажи она только быстренько набрасывала эскизы простым карандашом в тетрадке. Там же иногда появлялись наскоро зарисованные портреты иногда даже совершенно незнакомых людей. Это было для нее нечто вроде конспекта, и далеко не все потом превращалось в картину.
Меня она почему-то не рисовала.
Я не знаю, как тебя можно изобразить. Ты можешь превращаться в двух совершенно разных людей, и я не могу тебя воспринимать как что-то единое целое, и по отдельности не могу, зная, что ты можешь быть другим.
Это было немного запутанное объяснение, но я не рвался быть изображенным на холсте.
Родила она за два дня до рождества. Мальчишка родился довольно крупный, почти четыре кило. Сэм ушла на рождественские каникулы раньше, но мне такого позволить она не могла, так что я продолжал работать как все. Все равно, Сельму выписали только в субботу перед самым рождеством. Практически повторилась картина возвращение Бекки, с той разницей, что, развернув малыша, все с восторгом смотрели на висящий малюсенький краник. Пока они смотрели, вдруг из этого краника полилась вода прямо на столик для пеленания. Все засмеялись.
Ну вот — дождались, — Осуждающе сказала Сэльма.
Не переживай — это не последний раз. С мальчиками всегда так — сказала Бекки.
А ты откуда знаешь?
Я же, когда гуляю, общаюсь с другими мамами.
С едой у него проблем не было — малыш впился в грудь Сельмы и не отпускал, пока не высосал все. Ему показалось мало — она дала ему вторую грудь. Наконец он насытился и уснул.
И как же его будем звать — спросил я.
Может Тони? — предложила Сельма.
Ну конечно! Испанский мачо — Бандерас.
А мне нравится — сказала Сэм.
Кто — Бандерас? — спросил я.
Нет — имя. Энтони — красиво звучит.
Почему бы и нет — подвела черту дебатам Бекки. Красивое греческое имя, как у императора.
На том и порешили.
По началу дома Сельма оставалась вместе с Бекки, Но где-то за месяц она втянулась в режим жизни детей и предложила Бекки выезжать, пусть поначалу на полдня. Бекки не отказалась. Ей уже хотелось "выйти в люди". Хотя, полдня хватало ей, чтобы соскучиться по дочке и мчаться домой.
Я тоже вечером спешил домой полюбоваться и поддержать в руках это удивительное маленькое существо, которое уже меня узнавало, улубалась мне, и однажды она даже у меня засмеялась.
Вы представляете, я с ней целый день, все для нее делаю, а улыбается и смеется она у него — с деланной обидой заявила всем Бекки.
А ты как думала — поддержала ее Сельма, — Дженни все время спрашивает, когда ее возьмет папа и когда он придет. Девочки всегда ближе к папам (я не в счет) . Смирись с этим.
Сэм и Сельма частенько просили меня посмотреть и за Тони, или подержать его, как бы напоминая, что и он мне не чужой. Конечно, я с удовольствием занимался и им, но он еще был совсем маленький, а Сарочка уже была человечек.
В выходные, когда наш дом был свободен, мы выбирались на озеро. Дети пока ездили в специальных детских корзиночках, но мы уже присматривали подходящие креслица. Ведь еще немного и они будут сидеть, стоять и ходить. Джонни своего Итана уже возил в кресле. Он еще не ходил, но уже уверенно стоял. Теперь все разговоры крутились вокруг детей, их успехов и проблем. Судя по всему, так теперь будет до конца наших дней, не смотря на то, как сложатся отношения их родителей.
Хотя, наверное, так не у всех, учитывая отношения Бекки и Сэм с их родителями. Да и я со своими совсем отдалился, хотя сообщил им, что у меня родилась дочь и послал им фотографии.
Я смог позволить себе купить компьютер сестре и передать его с представителем, который теперь работал вместо Джонни (разумеется это все было организовано его усилиями) . Так что теперь и с сестрой я был на связи. Но трещина, которая возникла после истории с моим избиением не заглаживалась. Папа не мог принять меня такого. Я и не старался его в чем-то убеждать.
Теперь у меня все меньше оставалось времени оставалось для Лены -Мишель, только выходные, да и то не всегда. Все-таки быть мужчиной берет намного меньше времени.
Дженни безошибочно обращалась ко мне в зависимости от моего вида. Это внушало надежду, что и для Сарочки это не будет проблемой.
Наша жизнь такой необычной семьей имела массу преимуществ в плане заботы о детях и затраты сил на быт. С новыми заботами мы все немного забыли об уходе за собой, но месяца через три после рождения Тони посещения косметолога и походы в парикмахерскую снова стали регулярными. Бекки была несколько скептична по поводу отношений Сэм и Сельмы, но они действительно представляли собой крепкую семью, заботящуюся о детях и друг-друге. Возможно, сказанное было продиктовано некоторой завистью или даже ревностью, но мне она в этом не призналась.