— Я не стучу, Изольда Евгеньевна, я просто отвечаю на Ваш вопрос.
Глаза Изольды превратились в узкие-узкие щёлочки.
— Поляков, — негромко и очень спокойно произнесла она, — мне кажется, ты не отдаёшь себе отчёт о последствиях твоего мерзкого поступка.
Она умолкла и продолжила пронизывать меня шквальным огнём из узких амбразур своих восточных глаз. Я стоял и молчал. Взгляд не отводил. Однако в душе уже начала подниматься липкая волна паники. "Какие ещё последствия?? ! Что ж она, сука, молчит?? !"
— Изольда Евгеньевна… А какие последствия?
— Какие последствия, Поляков? — по губам Изольды проскользнула тень улыбки. Более чем плотоядной улыбки. — Ну, не вдаваясь в подробности, для тебя это может закончиться вылетом из школы.
В ушах у меня загудело.
— Вы-вы-вылетом? . . Но как же это? . . Я же ничего…
— Ты хочешь сказать, что ничего не сделал? — перебила она меня. — Значит, устроить в разгар урока безобразную драку в присутствии учителя — это, по-твоему, "ничего"?? ! Лично я так не думаю… И полагаю, что Владимир Петрович и члены педсовета со мной согласятся.
Я был смят, ошарашен, сломлен. Ноги подкашивались. Как же это так? Заканчивается 9-й класс, надо к экзаменам готовиться, а тут ТАКОЕ! Изольда будто прочитала мои мысли.
— Да и имей в виду: я созову педсовет немедленно. Так что экзамены будешь сдавать в другой школе. Если, конечно, тебя туда возьмут… Характеристика у тебя будет не из лучших, поверь. — Эта гнусная мегера улыбалась теперь уже почти в открытую. Ей явно доставлял огромное удовольствие мой печальный, обескураженный вид. Боже, за что мне это?? !
— Изольда Евгеньевна, — я старался говорить как можно спокойнее, хоть голос и предательски дрожал, а сердце колотилось, как бешеное. — Изольда Евгеньевна, я прошу, я умоляю Вас, пожалуйста, не надо доводить это до педсовета и до Владимира Петровича! Это слишком жестокое наказание! Я понимаю, я виноват. Но может быть, Вы просто вызовете моих родителей? Зачем же вот так губить меня? Ну, я ведь не дерусь постоянно, у меня пятёрки… Этот случай единственный за все время, что я учусь! Ну, пожалуйста, Изольда Евгеньевна! Ну, куда я денусь??? — я не выдержал и разревелся.
Изольда смотрела на меня с нескрываемым презрением, но при этом одновременно с каким-то скрытым удовольствием. Наверное, мои слёзы ещё больше порадовали её. Садистка проклятая!
— Хватит, хватит, Поляков! Разревелся, как кисейная барышня! На платок, вытри сопли! — она достала из сумочки и швырнула мне носовой платок. Он приятно пах духами и ещё каким-то непонятным запахом… Я, продолжая всхлипывать, вытер слёзы и с благодарностью вернул владелице. — На кой, извини, чёрт мне вызывать твоих родителей? Их и так вызовут. К директору. Поставить в известность о твоем исключении. Хотя, как вариант… Тебя родители наказывают физически?
— Простите, не понял? — я был ещё больше ошеломлён этим вопросом, хотя, казалось бы, в этот день можно было уже ничему не удивляться.
— Чего ты не понял, Поляков? Я говорю: по заднице тебя дерут ремнём за подобные безобразия или нет? Так понятнее?
— Что Вы, меня никто и пальцем не тронул ни разу в жизни! Ни мама, ни папа.
— Оно и видно! Жаль… — голос Изольды заметно поскучнел. — В принципе, — продолжала она, глядя уже не на меня, а куда-то в сторону, — если бы я знала, что тебя после моего общения с твоими родителями хорошенько выпорют ремешком, можно было бы и твой вариант принять… Без Владимира Петровича. А так… Наказать-то тебя надо. Но не самой же мне тебя пороть… Придётся отчислять… Жаль. — Она вздохнула и вновь вернулась к классному журналу. — Подай сюда дневник. Я напишу, чтобы твои родители пришли в понедельник к директору.
Куча всевозможных мыслей пронеслась в моей голове. Всё одно к одному!!! Решение пришло молниеносно, и я тут же выпалил его своей мучительнице:
— Изольда Евгеньевна! Ну, если в этом только и стоит дело, пожалуйста, выпорите меня собственноручно! Если всё можно решить путём порки, какая разница — родители это будут или Вы? Пожалуйста! Я виноват, я должен быть наказан! Но пусть это будет порка, а не отчисление! Пожалуйста, умоляю Вам — выпорите меня! Только не выгоняйте!!!
Изольда оторвалась от журнала и взглянула на меня с удивлением. Но опять я увидел в глубине её азиатских глаз скрытые огоньки огромного удовольствия. Неужели согласится?
— Ты в своем уме, Поляков? Вообще-то то, о чём ты просишь, уголовно наказуемо!"Какая разница" — да такая, что если твой отец спустит с тебя портки и всыплет тебе как следует, он имеет на это право, так как он твой отец. Я же на это права не имею. К сожалению… Как-то мне не улыбается потом еще оказаться обвинённой в совершении побоев ученика.
— Изольда Евгеньевна, ну, что Вы! Кому я расскажу о ТАКОМ? Неужели Вы думаете, что я побегу в милицию показывать свою выпоротую попу и писать на Вас заявление? Чтобы меня на смех подняли? Всё это останется между нами, не волнуйтесь!
— А я и не волнуюсь, Поляков. Это тебе волноваться надо, — ответила Изольда. — Н-да, хорошенькое дело… — Она встала из-за стола и подошла ко мне. — Вот что, Поляков, — сказала Изольда. — Попроси-ка ты наказать тебя ещё разик. Только как следует попроси. Чтобы я видела, что ты действительно заинтересован, что ты осознаешь свою вину и раскаиваешься. А я посмотрю. Если хорошо попросишь, так и быть, выпорю. И прекраснейшим образом выпорю, будь уверен! А если все это прозвучит неубедительно, ну-ууу, тогда вылетишь из школы просто.