— Ну привет, Сережа, — сказала Сандра с мрачным видом палача входящего в камеру к смертнику. И это еще было большое дружелюбие. Последние полгода мы вообще не разговаривали.
— Привет, Сандра, — сдавленно пробормотал я. Ладонями я, еще пока говорил с Ликой, прижал себя между ног, и поменять положение рук был сейчас не в силах. Сандра беззастенчиво обратила на это внимание, и лицо ее стало еще более удовлетворенным.
— Хочется? — спросила она почти угрожающе.
Я только кивнул. Разговор был не просто опасным, я точно знал, о чем он пойдет дальше.
— Мне тоже хотелось: — призналась Сандра.
— Твоя подружка сказала, что вы чуть не описались: — попытался отшутиться я.
— Дурака не валяй, — приказала Сандра: — руки по швам. Ну!
— Не могу, — простонал я.
Сандра подошла вплотную.
Она мне всегда нравилась, с того дня, как пришла в наш класс два года назад. Этот её голос, эти ее легкие кудри, не топорщившиеся вокруг головы, а свешивающиеся на глаза челочкой. И конечно ее грудь, прекрасная, красивая, и несмотря на молодой возраст, уже очень весомо покачивающаяся рядом со мной на каждом уроке. Мы сидели за одним столом. И однажды, наполовину сведенный с ума этим зрелищем, я положил ей руку под партой на коленку. Ну даже не совсем на коленку, а чуть изнутри.
Шел урок, все боялись привлечь внимание училки, и Сандра даже не взглянула на меня, как будто не заметила. И тогда моя рука, почти помимо моей воли поползла по Сандриной ноге вверх, задрала довольно короткую юбку и надежно пристроилась там, где было особенно горячо. Короче, на том уроке я Сандру защупал. Это мне потом объяснили знающие товарищи. А тогда я только с интересом исследовал тело красивой девчонки, которую до того, и взглядом-то тронуть боялся, ощущал тепло этого тела, которое становилось все сильнее, и слушал дыхание, все более частое и глубокое. Сандра всё ещё не смотрела на меня, а потом даже прикрыла глаза. Тут-то ее и вызвали. И Сандра, привычно поднявшись и одернув юбку на коленях, вдруг замолкла и ни смогла ответить ни слова ни на один из вопросов учительницы, за исключением вопроса "У тебя всё в порядке?".
— Всё-о! — прорычала она, как будто была дрессированной, но очень разозлённой тигрицей на арене цирка. И когда заподозрившая неладной училка позволила сесть, Сандра стремительно рухнула обратно за парту, торопливо, ощупью, нашла мою руку, и чуть не оторвав её, стремительно пристроила там же, где и было — между своих изящных ног. Когда еще через две минуты прозвенел звонок, Сандра снова тихо зарычала и руку мою отбросила, сказав.
— Я тебе, Серёжа, припомню! …
И больше ни слова за последующие шесть месяцев. Знающие приятели объяснили мне, что Сандра "кончила" или "прикайфовала" на уроке. Я, понятное дело, к тому времени уже имел представление о том, как "кончаем" мы, мужчины, но что такое же может быть с девчонкой, да еще вот так, от простого прикосновения, казалось мне абсолютно фантастическим.
Но я страшно гордился.
И вот теперь, кажется, наступил час расплаты. Сандра больше ничего не говорила, она вцепилась в меня своей тигриной хваткой, но не так, как Лика, не выше, а ниже. Сандра с первого раза и очень уверенно взяла меня за всё мужское хозяйство.
Я взвыл. Я старался как мог хоть как-то сохранить остатки достоинства, но тут уже это было нереально. Мне было сразу и больно и страшно и очень приятно. Никогда в жизни мне не хотелось столько вещей сразу: поссать, кончить, врезать Сандре куда-нибудь, всё равно куда, но чтобы она скрючилась так же, как меня сейчас крючит. Мне хотелось, чтобы Сандра встала передо мной на колени и сразу тут же отсосала — даже удивительно, откуда у семиклассника такие мысли. И конечно мне хотелось потискать её буфера. Этого мне вообще всегда хотелось.
— Сандра! — только и мог я повторять жалким, тоненьким голосом провинившегося мальчишки: — ой Сандра! Ой, Сандрочка, Сашенька, Санька:
— Ты меня тогда унизил, — горячо шептала Сандра мне на ухо своим волшебным голосом: — перед всеми: Знаешь, как стыдно было? Как я плакала потом:
— Ну Санька: — умолял я: — ну чего унизил то? Никто и не заметил:
— Все заметили! — зарычала Сандра совсем уже похоронным тоном и я заколотил голыми руками по снегу:
— Сандра! Ой, больно: Ой пусти!
— Я тогда вся мокрая была, — продолжала моя одноклассница свой трагикомический монолог: — стою перед вами всеми, а по ногам течёт:
— Ну прости меня: Я не хотел: Ой, я же не хотел: