Это случилось в пиогерлагере "Сосновый бор" лет двадцать назад. Мне тогда было 12 лет. Лагерь был новый, современный, с хорошими корпусами, небольшими спальнями. Наш вожатый Володя работал в милиции и устроился в лагерь на время отпуска. Он сразу сказал, что за провинности будет наказывать нас очень строго. Сейчас я думаю, что у него не все нормально было в сексуальной сфере. Но тогда мы, дети, этого не понимали…
Володиным угрозам мы не придали значения. Пока не схлопотали наказания.
Была у нас игра — подсматривать за девочками. У нас была душевая, и девченки в ней постоянно плескались. Нам нравилось иногда заглянуть туда через дверь и насладиться концертом из визга и криков. Конечно, ничего особенного разглядеть нам не удавалось. И тогда мы проделали дырочку из чемоданной в душевую. Впрочем и в дырочку ничего интересного не было видно. Но все-таки мы радостно подсматривали и хвастались, кто у кого и что видел.
Вот за этим занятием застал меня Володя. Это было перед тихим часом, я был уже в трусах и майке. Он отвел меня в вожатскую.
— Подсматривал?
— Я больше не буду…
— Понятно.
Володя сказал, что я заслужил наказание. Я, конечно, начал просить прощения. Но Володя ответил, что любое преступление должно быть наказано. Сурово и справедливо.
— Посидишь у девочек до конца тихого часа.
Я не особенно испугался. Наказание было так себе. Даже прикольно. Володя привел меня в палату к девочкам и достал из кармана наручники.
— Это чтобы ты не бегал по палате…
Легкий холодок прошел у меня внутри. Володя пристегнул мне руки сзади к спинке кровати. Я немного успокоился — было вполне комфортно.
— Знаете за что он наказан? — спросил Володя, — за подглядывание за вами в душе. Думаю, будет справедливо, если вы тоже на него посмотрите…
С этими словами Володя сдернул с меня трусы. От неожиданности я дернулся и наручники больно врезались в мои руки. Я был совершенно беспомощен. Трусы висели в районе моих колен, но подтянуть их я не мог. Короткая маечка совершенно ничего не закрывала. Володя быстро вышел из спальни. А я, весь красный от смущения, остался наедине с шестью девченками. Я был на грани слез, но сдерживался, ведь плачь только бы усугубил мой позор. Девченки захихикали. Наверно, дальше бы ничего не было. Если бы в этой спальне не оказалось двух детдомовских девчек. Более искушенных в половых вопросах, менее стеснительных и довольно жестоких.
— Прикольная сосисочка, — сказала одна из них.
— Повыше колена, пониже пупка висит авторучка и два пузырька.
Первая из девченок, ее звали, кажется, Вика, подскочила с кровати и присела передо мной на корточки.
— Посмотрим на его эалупу, — сказала она.
Вика взяла мой беззащитный член, оттянула и подергала.
— Не надо, — почти прошептал я.
— Не надо было подсматривать, — жестко сказала Вика и стянула кожу с моей головки.
Вторая детдомовка тоже подошла ко мне.
— Смотри, ща заплачет, — сказала она.
— Девченки, может правда не надо? — робко спросила домашняя девочка.
— Надо, надо, — сказала Вика, — будет знать, как подглядывать.
— Он небось еще и дрочит! — засмеялась вторая детдомовка.
Онанизм в то время считался занятием постыдным. Я ни разу в жизни еще не дрочил.
— Не дрочил я, — буркнул я.
— А ща проверим, — сказала Вика.
И стала дрочить мой член. Первое, что я с ужасом ощутил — мой член вставал в ее пальцах. Я ничего не мог с этим поделать.
— Вика, не надо, — опять попросил я. У меня из глаз потекли слезы.
Вика оттянула опять кожицу с головки уже стоячего члена.