Собственно, так, или почти так, у нас происходит каждый раз — с этого всё начинается… и этот раз не исключение: уже полчаса, сидя на скамейке, Саня уговаривает меня идти к нему, а я отнекиваюсь — делаю вид, что не хочу, и Саня, то и дело толкая меня локтём в бок, с завидной настойчивостью снова и снова повторяет своё "пойдём!", — ему хочется… ему очень хочется, а я…
— Сиди, — говорю я.
— Заебал ты меня! Хуля сидеть?!
— Когда это было, чтобы я тебя заёбывал? — Округляя глаза, я делаю вид, что пытаюсь вспомнить, когда же это было. — Хм… что-то мне, Санёк, такое не помнится…
— Что тебе не помнится? — отзывается Саня, и в голосе его звучит лёгкое возмущение.
— Ну, это… чтобы я тебя заёбывал.
— Вспомнишь, бля! Пойдём…
Мы сидим на скамейке — на лавочке — в тени старого абрикосового дерева, Саня почти на год старше меня — ему полных семнадцать, но это никакой роли в наших отношениях не играет: в душе я считаю, что я умнее Сани…
Во всяком случае, я не такой откровенный, как он, и хотя трахаться с ним мне нравиться ничуть не меньше, чем ему со мной, тем не менее каждый раз, когда у нас дело идёт к этому, я отнекиваюсь и отказываюсь — каждый раз я упорно делаю вид, что я либо не понимаю, чего он хочет, либо понимаю, но не хочу, и каждый раз получается, что Саня должен меня уговаривать и уламывать… типа: он хочет, а лично мне это всё по барабану, и если… если, в конце концов, я и соглашаюсь (а соглашаюсь я всегда) , то делаю это лишь потому, что просто-напросто ему, то есть Сане, я уступаю, — такой у меня "камуфляж" — моя тактика и стратегия; вот — опять:
— Ну, Владик… ну, всё! Пойдём… — Саня, неуклюже заигрывая, вновь толкает меня локтём в бок.
— Что значит — "всё"? — не сдаюсь я. — "Пойдём", "пойдём"… а зачем?
Помимо того, что я таким образом камуфлируюсь, я ещё хочу, чтобы Саня проговорил… чтобы он сказал вслух, для чего он меня зовёт — что именно мы будем у него дома делать… и Саня не выдерживает — говорит, и говорит он это сочно, даже смачно, не скрывая своего удовольствия:
— Выебу тебя… в жопу выебу… пойдём! — и даже не говорит, а шепчет, чуть наклонившись ко мне — обдавая моё ухо горячим дыханием.
Вот! Я сам не знаю, почему мне нравится это слышать… "выебу… в жопу выебу… " — произносит Саня, каждый раз приглушая голос, и эти его грубые, прямолинейно буквальные слова каждый раз вызывают у меня прилив горячего, жаром опаляющего желания… впрочем, этого я Сане тоже не показываю.
— Ты уверен? — прищуривая глаза, я спрашиваю Саню таким тоном, как будто безоговорочно даю ему от ворот поворот.
— Уверен, — улыбается Саня. — У меня на тебя с утра стоит…
— Так в чём проблема? Сдрочил бы, меня представляя, и все дела… а ты с утра мучишься, страдаешь… в чём проблема? — смеюсь я.
Занимаясь онанизмом, я сам представляю Саню довольно часто… точнее, вспоминаю-перебираю наши кувыркания — как он меня и как его я… иногда, впрочем, я думаю о других пацанах: об Игоре — своём однокласснике, или о Максе, который каждое лето приезжает к деду в гости из Ленинграда… но с другими пацанами у меня секса никогда не было, а с Саней мы трахаемся уже почти год, и хотя делаем это не очень часто, но каждый раз — по полной программе, и потому представлять Саню очень даже легко… впрочем, занимаясь онанизмом, иногда я думаю не о пацанах, а о знакомых девчонках, — каждый раз у меня это бывает по-разному… Мне давно хочется знать, дрочит ли "на меня" Саня, но эти вопросы мы с ним не обсуждаем — и я, насмешливо глядя ему в глаза, добавляю:
— Или что — подрочить слабо?
— Хуля мне дрочить? — отзывается Саня. — Я лучше в жопе твоей… в очке твоём подрочу… пойдём!
— Ага, подрочишь, если я тебе дам… — снисходительно смеюсь я, и эта моя снисходительность тоже часть моего "камуфляжа". — А если не дам?
— Я ж тебе дам, — не задумываясь, парирует Саня. — Ты меня, а я — тебя… пойдём!
Ну, блин… логика железная!"Ты меня, а я — тебя", — говорит Саня, и я, невольно сжимая мышцы сфинктера, чувствую, как сладкий зуд буравчиками сверлит мою промежность… Мы сидим на скамейке — на лавочке — в тени старого абрикосового дерева, на небе — ни облачка, и кажется, что воздух, обжигающе горячий, невидимо дрожит от звенящего зноя…
— Ну… пойдём? — Саня, легонько толкая меня в бок локтём, смотрит на меня вопросительно.
— Ты что — не можешь без этого? — тихо смеюсь я; настойчивость, с какой Саня зовёт меня к себе, вызывает у меня самые противоречивые чувства: его ничем не прикрытое, совершенно конкретное желание одновременно и возбуждает, и удивляет меня… "как он так может?" — думаю я. Что он возбуждён и что хочет, мне вполне понятно, потому что я тоже возбуждён и тоже хочу, и хочу я не меньше его, но — признаваться в своём желании так открыто и так откровенно?
— Смотри… — вместо ответа Саня разводит в стороны колени, и я, скосив глаза, вижу, как вдоль правой ноги штанина его шорт бугристо выпирает. — Видишь… стоит! — не без гордости говорит он, шевеля под штаниной напряженным членом. — Пощупай…
— Ага, сейчас…