— "В одном сказочном царстве, сказочном государстве жили молодые король с королевой. И был у них юный и самый настоящий принц…" , — приступила к завораживающему изложению событий всё окутывающей сказочной реальности Ларочка Мохова.
Сидеть и слушать Ларочку без трусиков под платьями было до того необычно и волнующе, что становилось немного щекотно внутри. В целом сюжетная линия Ларочкиной сказки не столь уж значительно отличалась от сказок Динули, но Ларочка вносила столь тревожащие подробности в путешествия сказочных героев, что известные уже наизусть походы за невероятным счастьем в лице любимой или любимого становились совершенно по новому волшебными и прекрасными. Вместо Динулиного "лежали" , Ларочка говорила "играли" , а описание поцелуев шло с указанием конкретных направлений и чувств при них испытываемых.
"… Принцесса разрешила в эту ночь поцеловать себя чуть ниже коленки. Она немножко приподняла край платья, и он поцеловал её три раза в коленку и один раз в плечо, а потом ещё в губы. Принцесса замерла от восторга и молчала целую минуту, придумывая на завтра принцу новое задание…"
— Без трусов? — прервал неожиданно ясный и чистый голосок три дня до этого тихо сипевшей Тасеньки-Тобика мерное повествование.
— Тобик, горлышко не болит? Моя лапочка, иди поцелую! — Ларочка искренне обрадовалась нечаянному выздоровлению малыша. — Чего "без трусов"?
— Ну, целовались они…
— Ага, без трусов. Точно. "На следующий день принц пошёл добывать для принцессы выдуманный ею…".
Ларочка продолжила рассказывать сказку, но теперь уже ей самой не давала покоя только что внесённая Тобиком корректива: каждый раз, когда дело доходило до поцелуев, Ларочка слишком отчётливо представляла себе всю пикантность нахождения при этом без нижних одежд принца и принцессы, и у самой её голая писька под платьем начинала беспокойно зудеть, заставляя попу немного поёрзывать. Когда Ларочка почувствовала, что больше всего на свете ей уже хочется забраться в постель и под одеялом в очередной раз разобраться со своей писькой, она стряхнула с себя сказочное наваждение и произнесла:
— Всё, дальше не буду рассказывать!
— У-уу! . . — в сказке принц поднимался всё выше в своих поцелуях, и прерывание его страстных лобзаний на "гораздо выше коленки" вызвало недовольный рокот у малолетней публики.
— Ну в самом деле — у меня попа уже из-за вас всех болит сидеть! — в голову Ларочки пришёл интересный ход. — Делаем вечернюю гимнастику! Ноги на ширину плеч!
Она широко раздвинула коленки, натянув при этом мешавшее платье почти до живота.
— Наклоняемся, сидя, до пальцев! Кто не делает — идёт спать, и я дальше совсем не рассказываю!
Мелкотня вынужденно расставила по образцу лапки и закачалась в усердных наклонах. Наташа даже с наслаждением потянулась вниз придерживаясь правил одной на всех игры. Доведя сидящую малышню до лёгкого пыхтения, Ларочка неожиданно продолжила череду упражнений:
— А теперь показываем письки!
И задрала своё платье так, что стал виден немного её темнеющий ямкой пупок. Малыши почти на чистом автопилоте последовали её примеру, и все замерли, переводя отдельные полуиспуганные взгляды друг на друга.
— Ой, какая у тебя писька смешная, что это? — сидевшая почти возле коленки Ларочки Динуля осторожно коснулась ладошкой мягких волосков на её лобке. — Волосатая…
— Сама ты смешная! — не согласилась Ларочка. — Это у вас письки смешные и голые. А у меня — взрослая!
— Это что — и у меня потом будет такая? — Динуля завороженно рассматривал пушистый пример своего будущего достояния.