Девочка действительно не теряла зря времени — она аккуратно раздвинула свои прекрасные ножки и, внимательно оглядев распаренную под горячим душем пиздёнку, обильно послюнявила указательный пальчик и принялась старательно теребить им клитор, спрятавшийся от камеры среди алых лепестков ее половых губ: Она занималась этим каждое утро и каждый вечер, и еще ни разу не сделала пропуска, как, впрочем, и Брюс, который уже неделю, как включил это действо в свою программу телепередач. Глядя на нее, ее единственный телезритель чувствовал, что малышка весьма опытна в этом деле — Эмми мастурбировала сосредоточенно и умело, уверенно стремясь к намеченной цели:
Наигравшись с клитором до первых стонов, развратница глубоко погрузила пальчик в узкую влажную дырочку, сильно и резко потрахала себя пару минут, а потом, не в силах больше терпеть, упала ничком на постель и засунула между ног подушку.
В эти же самые минуты, этажом ниже, Брюс дрочил, как сумасшедший, жадно наблюдая, как Эмми, в предвкушении экстаза, энергично трётся о подушку своей раскрасневшейся киской, часто дыша и сладко постанывая. Ее розовые упругие ягодички, глядевшие прямо в камеру, были сжаты и напряжены, а тонкие ручки изо всех сил прижимали жесткую подушку к возбужденному клиторку, с каждой секундой приближая заветный миг:
И вот, наконец: Девочка вздрогнула, громко простонала и замерла, ловя мгновения сладкой истомы и заслуженно ими наслаждаясь: Её ягодички расслабилась, и левой ногой она ловко выпнула из-под себя измятую подушку, в которой больше не было нужды. Ведь чудо уже случилось:
*****
В эту же секунду, в своей каморке, Брюс с рычанием кончил прямо на пол перед пыльным монитором… О, боги и дьяволы, какое же это было наслаждение!
Вытирая пол грязной тряпкой и в который раз кляня себя за несдержанность и неуклюжесть, он краем глаза увидел, как девушка пришла в себя, лениво протянула руку к измятой пачке и, перевернувшись на спину, томно закурила:
"Да уж, детка, после такого мне тоже не помешает сигарета:" — смачно осклабился Брюс, озираясь по сторонам в поисках пачки, — "Ты сегодня была просто в ударе! Уверен, на славу позабавилась. Так же, как и я:"
Но то, что случилось через минуту, повергло его в шок:
Девушка порылась в сумочке, достала оттуда телефон и позвонила маме. Она всегда звонила матери по вечерам, и в этом не было ничего особенного или удивительного, но… то, что она сказала ей в этот раз, прозвучало для старого извращенца, как смертный приговор!
"Мам…" , — пролепетала малышка в трубку плаксиво, — "У меня ничего не вышло: Я здесь никому не нужна: Это так ужасно! У меня кончились почти все деньги: Я завтра куплю билет и вернусь домой, к тебе: О, боже, я так несчастна!"
Неееееееет!!!! ! Только не это!!!! ! Потерять эту крошку, эту бесстыдную богиню, на которую он, как маньяк, дрочил все эти дни — эти прекрасные счастливые дни! — и к которой он уже так привык! Нет! Нет! Он не отпустит её! Ни за что не отпустит!
И поздно ночью, когда у девочки закончились сигареты, и она выскочила на минутку из мотеля за новой пачкой, Брюс решился. Быстро и тихо — героически борясь с одышкой и стараясь громко не шаркать ногами — он поднялся в ее номер, открыл дверь служебным ключом и украл с тумбочки сумочку с телефоном и кошельком, а потом, подумав, покидал в розовый чемоданчик все ее вещи, вплоть до самых последних трусиков, и спрятал его в подсобке. А потом поднялся в комнату еще раз и вынес оттуда телевизор, фен и вырвал со шнуром телефонный аппарат. И прикрыл дверь, оставив тонкую щель: